Воспоминания: из бумаг последнего государственного секретаря Российской империи - Сергей Ефимович Крыжановский

по укреплению своего положения в стране, между прочим, и путем поддержания партий и организаций, на которые можно было бы опереться. Положение правительства было очень слабое за отсутствием точек опоры на местах. Местное управление покоилось на патриархальных основаниях, совершенно не соответствовавших изменившимся условиям государства. В уездах первенствующей по закону властью были предводители дворянства как председатели всех уездных присутствий. На деле, однако, они давно уже утратили свое значение. Большинство несло обязанности свои фиктивно, перелагая на заместителей; многие проживали постоянно вне своих уездов и бывали в них лишь время от времени; наконец, и самый состав предводителей далеко не везде соответствовал видам правительства, и вообще учреждение это совершенно обветшало и выветривалось. Оставались исправники – власть чисто полицейская; они не пользовались влиянием ни в общественных кругах, ни даже среди чинов казенных ведомств и не располагали никакими способами воздействия. Ничего подобного европейским ландратам или супрефектам у нас не было. Аппарата управления на местах не существовало, а были только чиновники разных ведомств: финансового, судебного, лесного и пр., ничем между собой не спаянные, или исполнительные органы разного рода самоуправлений, зависимые более от избирателей, чем от правительства, общей объединяющей власти не было.

Само собой разумеется, что при таких условиях и правительственное воздействие на выборы было крайне затруднено, чтобы не сказать невозможно; правительство не могло быть даже уверено в том, что стоящие у избирательных ящиков должностные лица не будут действовать ему во вред. Припоминаю по этому поводу забавный рассказ, слышанный от Столыпина. Он жаловался на выборные затруднения в присутствии испанского посла. Испанец слушал, слушал и говорит: «Не понимаю, о чем вы беспокоитесь? У нас делается это очень просто. Мэры в руках правительства, а потому как председатели избирательных бюро они своевременно засыпают в урны столько бюллетеней угодной правительству партии, сколько требуется для успеха, а затем допускают избирателей. Получается большинство, нужное правительству, и все довольны».

Посол, может быть, и шутил, но в существе до известной степени отражал некоторое значение местной дисциплины на выборах.

У нас, во всяком случае, таких «мэров» не было, и вообще, невзирая на существование объединенного правительства, спайка органов управления даже наверху была еще слаба. Доходило до курьезов. Так, например, один из податных инспекторов Ярославской губернии был изобличен в том, что, разъезжая по делам службы по уезду, раздавал в волостных правлениях избирательные воззвания кадетской партии, коей состоял членом. В этом еще не было бы удивительного, но удивительно то, что стоило большого труда добиться от министра финансов не увольнения даже, как бы следовало, а хотя бы перевода этого чиновника в другую губернию. Подобный же случай был и в Саратовской губернии, где равным образом податной инспектор был изобличен в раздаче прокламаций противной правительству партии при отправлении обязанностей службы.

При таком положении правительству приходилось искать опоры в зарождавшихся партийных организациях правых и, до известной степени, октябристских, отпуская в их распоряжение средства, поддерживая их газеты и даже основывая свои, как бы негласные официозы, работавшие в том же направлении. Деньги выдавались правым организациям преимущественно через представителей «Союза русского народа», сначала А. И. Дубровина, а потом В. М. Пуришкевича (о них и о «Союзе» говорю ниже) и через протоиерея отца И. Восторгова. Последний был человек выдающийся и по уму, энергии, организаторским талантам; он умел находить средства и вне правительственной поддержки. К сожалению, властолюбивый характер и стремление командовать создали ему много врагов в собственных даже кругах. Обстоятельство это и помешало ему впоследствии пройти в протопресвитеры военного ведомства, куда он очень стремился и где был бы чрезвычайно полезен (отчасти помешал назначению и Столыпин, опасавшийся, что при безмерном своем властолюбии Восторгов станет интриговать и против него).

Наиболее трудным и практически бесплодным делом была организация правой части печати. Правительство содержало более тридцати газет в разных местностях России, расходуя на это дело довольно крупные суммы, но, должен признаться, без успеха. Ни одна из них не могла занять влиятельного положения и служить поддержкой. Одной из причин была, вероятно, моя неопытность и невозможность отдать делу достаточно времени (предмет, по существу своему, относился к ведению Главного управления по делам печати, но Петр Аркадьевич, избегая лишней огласки, не хотел его там сосредоточивать). Но главным образом неуспех обусловливался полным почти отсутствием людей, подготовленных к публицистической деятельности. Оно и неудивительно, так как газетная работа была достоянием кругов оппозиционных, и в распоряжении их сложился соответствующий личный состав, преимущественно еврейского происхождения. В рядах же правых партий, вообще менее образованных, если не считать немногочисленных талантливых лиц, вообще не было людей, умевших держать перо в руках. Приходилось поэтому, особенно в провинциальных центрах, довольствоваться газетным кустарями, не имевшими ни навыков, ни такта. Немало значения имел недостаток финансового размаха во всем том, что было связано с внутренней обороной государственного строя, которым так страдало старое правительство; сколь бы ни были значительны отпускавшиеся средства, но при громадности наших протяжений и при новизне дела они являлись каплей в море потребностей.

Кроме газет, правительственная агитация велась и с помощью брошюрной литературы на злободневные темы. Это дело шло лучше; некоторые издания были талантливы и имели успех. Сюда относились, прежде всего, бойкие политические памфлеты И. Я. Гурлянда, писавшего под псевдонимом Васильев: «Правда о кадетах», «Наши социалисты» и пр. Они печатались в ста тысячах экземпляров каждый и были рассылаемы всем лицам, имевшим какое-либо, хотя бы и самое малое, общественное положение, начиная от сельских учителей, священников и т. д., восходя по ступеням иерархии. Для рассылки была устроена секретная экспедиция, которая посылала книгу непосредственно по прямому адресу; эта была целая фабрика. Памфлеты Гурлянда были переведены на все иностранные языки. Кроме того, было еще отдельное издательство в ведении С. С. Подолинского, родственника П. А. Столыпина, который издавал брошюры разных авторов по социальным вопросам. Велась еще и особая аграрная пропаганда в форме проповеди идеи интенсификации обработки земли как способа выйти из земельных затруднений. Ею ведал Н. А. Демчинский, разъезжавший по России и устраивавший лекции и опытные поля «грядковой культуры хлебов». Она имела мало смысла, так как подобная форма культуры, требуя огромной затраты сил, возможна лишь в условиях крайней густоты населения и дешевизны рабочих рук (Китай); на наших же пространствах и при лености нашего населения была менее пригодна, чем любой вид первобытного земледелия.

Таким образом, вокруг выборов создавалась постепенно довольно обширная по объему, хотя и зачаточная по формам организация, стоявшая вне ведомства и о существовании которой не подозревало даже и большинство министров. Этот зачаток Министерства пропаганды был, конечно, как и всякое новое и притом