Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лежи тихо, – Рассел предупреждающе покачал пистолетом. – Это тебе для начала за то, в парке. Помнишь? – индеец молчал, и Рассел усмехнулся. – На вопросы отвечать надо. Как это ты в заваруху уцелел?
И вдруг неожиданный ответ:
– А тебе зачем?
Рассел настолько удивился, что на секунду потерял дар речи. Мало того, что парень не ответил на прямой вопрос, так на не требующий ответа выдал… Ответ вопросом, без положенного, намертво вбитого в любого спальника обращения к белому «сэр». Однако… охамел спальник.
– Ты это что себе позволяешь? – вспылил Рассел. – Спальник поганый!
Прижимаясь левой щекой к полу, подобравшись перед броском, Эркин следил за беляком. Подловил стервец, это да, но бить себя он не даст. Пусть только замахнётся.
Рассела спокойствие индейца обидело. Мог бы хоть для вида страх показать.
– Скотина ты этакая, – попробовал завести себя Рассел, – чтоб я тебя больше… – и невольно осёкся, сообразив, что продолжение «у дома Джен не видел» ставит их на равных. И… и вообще он не знает, что ему делать.
И словно почувствовав его растерянность, индеец вдруг по-кошачьи плавно и в то же время быстро встал, оказавшись выше сидящего на столе Рассела. Рассел вскинул пистолет и опустил его: такой насмешливой улыбкой дрогнули губы индейца.
– Вы всё сказали, сэр? – вежливость была щедро замешана на издёвке. – Тогда я пойду, сэр.
– Куда? – вырвалось у Рассела. – Город оцеплен.
И по мгновенно изменившемуся лицу индейца понял: этого парень не знал и не ждал. Значит… значит, попробуем объяснить. Должен понять.
– У тебя есть один шанс, парень. Стать чьим-то рабом. Или тебя убьют. Ты ведь просроченный, таких раньше не держали.
– Я в этом шансе не нуждаюсь, сэр, – очень спокойно ответил Эркин.
– Джен уже записала тебя своим рабом? – усмехнулся Рассел. – И ты, значит, на неё работаешь. Днём на станции, ночью в кровати.
И опять неожиданный ответ.
– Вы завидуете, сэр?
Рассел задохнулся и, потеряв контроль над собой, кинулся на наглеца.
Выбить пистолет и скрутить, зажать противника – секундное дело.
– Не дёргайся, – участливо посоветовал Эркин и улыбнулся. – Сломаю.
Рассел дёрнулся, но держали его надёжно.
– Ты… скотина… погань рабская… – хрипел Рассел.
И тут они услышали выстрелы. И крики. Кричала женщина. Эркин с силой отбросил Рассела так, что тот ударился о стену и сполз на пол. Рассел увидел бешеное отяжелевшее лицо, прицельно сощуренные глаза… и пистолет на полу… не дотянуться…
– Ты… – тяжело выдохнул Эркин, – надзиратель, сволочь белая… Если с ней что… – и, не договорив, метнулся к двери.
Рассел слышал, как хлопнула внизу дверь. Убежал. Эта… эта тупая скотина, заводная кукла бежит спасать Джен. Не рабская же верность гонит его. И опять права старая карга, миссис Стоун. «Это другое». Но не может, не должно этого быть.
Он тяжело, с трудом встал, подобрал пистолет. Ведь хотел же пристрелить эту наглую скотину и… не смог. Почему, почему он не выстрелил? Нет, об этом не надо. Это не важно, сейчас не важно. Чёрт, что с ним такое? Джен… Джен выбрала… выбрала этого… спальника, заводную куклу, а ведь его убьют, он наверняка намечен к ликвидации. А Джен станет его защищать. Глупая девочка. Она только погубит себя.
Рассел с силой потёр лицо ладонями. Мейбел умирала – его не было рядом, Фанни… отец… Всё рухнуло, а он уцелел. Насмешливый свидетель. Кой чёрт! Разменная карта в чужой игре…
…– Рассел, – голос отца с трудом пробивается сквозь треск и гул, – ты меня слышишь?
– Да! – орёт он в трубку. – В чём дело?
– Меня вызвали. Срочно. По делам. Меня не будет дома. Неделю не будет.
– А я при чём?!
– Рассел, – отец явно пытается говорить мягко, не приказывая, а прося, но, когда перекрикиваешь помехи на линии, это плохо получается. – Зайди ко мне домой, Рассел. Я прошу тебя.
– Что? Зачем?!
– Рассел! Меня не будет неделю! Не-де-лю! Поживи у меня. Ну, хоть через день заходи! Я прошу, Рассел!
– Зачем?! Я занят!
– Я прошу, я очень прошу, Рассел!
– Хорошо, – успел крикнуть он в трубку, и связь оборвалась.
Он положил трубку и без сил опустился на стул. Вот что беспокоит отца. Впервые… отца вызвали по делам, и дело оказывается не главным, главное – оставленный дома спальник. Вдруг загорится без работы. И отец предлагает ему… своего спальника. Тошнота подкатила к горлу, но он справился с собой, встал и… и вернулся к работе. К капризной непрочной аппаратуре. Но эти неказистые ящики, путаница проводов и гирлянды наскоро закреплённых приборов работали. Каждому часовому сеансу предшествовали несколько часов, а то и суток кропотливой настройки…
…Рассел вздохнул. Он всё-таки не посмел ослушаться отца. Дважды побывал у него. Но во второй раз… Опять стрельба. Эти идиоты уже шумят. Ну, хорошо, они перекрыли выходы, за неделю убрали цветных со станции, взяли под контроль все телефоны, но ведь всё равно русские узнают. И введут войска. И тогда кровь, много крови. И новая… заваруха. Цветные не простят этого. Ничего не простят. И тогда… к чёрту! А сейчас, что делать сейчас? Его держат как козырь, да нет, им просто откупятся от русских, продадут… как последнего раба. Этот раб, спальник, убежал. К своим ли, к Джен… чёрт, но, если этот болван явится в контору Грэхема, прямиком к Спайзу, а там… Джен… да, во что это выльется, нетрудно представить. Что ж, попробуем из карты стать игроком.
Рассел достал пистолет, проверил его и сунул обратно. Обошёл валявшийся на полу мешок с картошкой и рванул дверь. Значит, решено. В контору. Может, на этот раз он не опоздает…
…Он гнал машину по пустынному запретному шоссе. Шлагбаум с грозной надписью: «Запретная зона», – он попросту объехал. Минные поля были, как он и предполагал, блефом. Слухи, что их демонтируют, оставляя таблички-предупреждения, а мины перемещают на новые направления, при практической личной проверке подтвердились. Крюк в сотню ярдов – и все дела. Неужели опоздал? Чёртова змея, пожирающая саму себя. СБ, вышедшая из повиновения, грабящая уже без ордеров, по собственному усмотрению. Варвары, бандиты… да что там, других в СБ нет и быть не может. Но это всё-таки шанс. А вот если действительно запустили программу самоликвидации, то шансов нет…
…Рассел быстро шёл по улице. Тогда он опоздал. Центральный питомник уже догорал и найти отца среди спёкшихся трупов, заполнивших
