Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

получилось. И первая мысль: «Алиса! Немедленно домой!». Она бегом вернулась в их комнату, схватила свою сумочку, плащ, выбежала в коридор. И уже у дверей натолкнулась на Нормана.

– Вы спешите, Джен? Куда?

– Домой. Пустите, Норман.

Он стоял перед ней в форме самообороны, затянутый новенькими поскрипывающими ремнями.

– Возвращайтесь, Джен. Выход закрыт.

– Вы сошли с ума, Норман, – она попыталась высвободить руку, но его пальцы держали её локоть жёсткой, как неживой, хваткой. – У меня дочь одна дома.

– О ней позаботятся. Прошу вас, Джен, – и уже стоящим за ним юнцам в форме. – Никого не выпускать. К телефонам особые посты.

Они щёлкнули каблуками. Норман, по-прежнему держа Женю за локоть, подвёл её к остальным машинисткам. Обвёл их холодным, равнодушным до вежливости взглядом.

– Выход из здания запрещен. Возвращайтесь на свои рабочие места. Вы находитесь под защитой сил самообороны, – и с угрожающей интонацией. – Будьте благоразумны. Неповиновение ставит под сомнение расовую полноценность.

Ахнула испуганно Рози, коридор мгновенно опустел. И уже не Норман, кто-то другой за локоть ввёл Женю в их комнату.

Оказавшись за своим столом, Женя без сил опустилась на стул и закрыла лицо руками.

– Выпейте, Джен, – пробился к ней чей-то голос.

Она через силу опустила руки и подняла глаза.

Миссис Стоун протягивала ей стакан.

– Благодарю вас, – машинально сказала Женя.

Остальные шушукались, искоса поглядывая на них.

– Успокойтесь, Джен, – миссис Стоун говорила тихо и очень спокойно. – Если вы погибнете, вашу дочку это не спасёт. Вы должны выжить.

Женя слабо кивнула.

С рынка они вырвались. И даже кое-кого из раненых вытащили. На боковой улице остановились, разглядывая друг друга.

– А теперь чего? – спросил кто-то.

А что чего? За их спинами, там, на рынке, остались трупы. Белые. Они убивали и убили белых. Теперь им всем не торги, а смерть.

– Я в Цветной, – твёрдо сказал Джейми, вытирая рукавом кровь с лица. – У меня там… семья.

– В Цветной…

– Куда же ещё? – заговорили остальные наперебой.

– Ну да…

– Бабы там, пискуны…

– Сдохнем, так вместе…

– Прорвёмся в Цветной…

– Вместях не пробьёмся…

– Порознь надо…

– Вот по одному нас, как цыплят, и передушат.

– Да я их сам…

– Много бы ты сам, если б мы толпой не ломанули.

Эркин дёрнул Андрея за рукав.

– Уходить надо в Цветной, – ответил тот, не оборачиваясь. – И там уже намертво.

– Андрей, – совсем тихо позвал его Эркин, и Андрей сразу повернулся к нему. – Андрей как… как брата прошу, – у Андрея расширились глаза. Эркин говорил по-русски камерным шёпотом, и за общим гомоном их не слушали. – Мне не пройти, сходи ко мне, за моими. Вот, держи, – он вытащил из кармана ключи. – Этот от калитки, этот от нижней двери, этот от верхней. Забери их и в Цветной. А там…

– А там и русские подоспеют, – кивнул Андрей, быстро обнял Эркина, ткнувшись лбом в его плечо, и тут же отпустил.

– Белёсый, – окликнул его кто-то. – Ты куда?

– А туда и ещё подальше, – блеснул улыбкой Андрей. – Пробивайтесь в Цветной по пятёркам, а там уж стоим намертво.

Арч кивнул.

– Пять – это в самый раз. И неприметно, и отбиться можно.

– Догоняй, Белёсый, – кивнул Одноухий.

– А как же, – бросил на бегу Андрей.

Эркин смотрел ему вслед, но кто-то уже дёрнул его за плечо.

– Меченый… с нами пойдёшь?

– Пойду, – кивнул он, даже не поглядев на спросившего.

Кропстон прислушался к далёкому шуму и стрельбе. Так и думал. Сорвались.

– Что там, Сторм?

Сторм улыбнулся, разглядывая сидящего за столом и занятого пасьянсом толстяка.

– На рынке сорвалось. Черномазых решили загнать на торг.

– Мальчикам не терпится, – кивнул Кропстон.

– Вы совершенно правы, сэр. Чёрные не согласились с такой перспективой и… – Сторм комично развёл руками, – покинули рынок. Пошли к себе по домам.

– Что ж, пускай, – милостиво разрешил Кропстон.

– Естественная сортировка, – понимающе улыбнулся Сторм.

– Вот именно. Хлюпики и дураки не нужны независимо от цвета. Пусть пробиваются.

– В Цветном их накрыть легче, – кивнул Сторм.

– Скажите Норману, чтобы начинал вторую стадию.

Сторм еле заметно напрягся. Вторая стадия – это помеси и сомнительные. Работа уже только по спискам. До сих пор речь шла только о цветных, бывших рабах, и здесь поддержка или хотя бы нейтралитет белого населения обеспечены, но вторая стадия… которая к тому же неизбежно перерастёт в неуправляемые и неконтролируемые грабежи…

– Вы думаете, Норман станет затягивать процесс? – Сторм посмотрел на часы. – Если следовать плану, то прочёсывание началось пять минут назад.

– Идите, Сторм, и делайте, что вам сказано. И проверьте наружную блокировку. Прежде всего, телефонную.

Сторм встал, улыбнулся.

– Слушаюсь, сэр.

Когда за ним закрылась дверь, Кропстон перевёл дыхание и смешал карты. Главное – не останавливаться. Ах, как нужен сейчас Бредли. С его дьявольским нюхом и нечеловеческой удачливостью. И безжалостный Фредди.

Графство Дурбан

Спрингфилд

Центральный военный госпиталь

Госпиталь притих.

Ларри покорно сидел у себя в палате и слушал. Выстрелов пока не было. Только изредка пересвистывание парней из общежития. Ларри уже знал, что они разбились на пятёрки и посменно вместе с солдатами охраняют госпиталь, что раненых пока не было, в городе тихо… Тихо… Ларри невольно усмехнулся. Самые страшные вещи делаются в тишине. И надеяться ему не на что. Вернее, только на одно. Здесь знают, что его привёз Бредли, и, может быть, его не отдадут… этим, всё-таки он не сам по себе, Бредли можно считать его хозяином. Лишь бы дождаться Бредли. А ещё лучше – Фредди. Вернуться в имение, увидеть Марка. Марку уже восемь лет, может и по дому, и на дворовых работах. Марка могут продать, но он упросит, он будет работать за двоих, теперь он здоровый и сильный и сможет… и он купил инструмент, всё для ювелирной работы. У Бредли есть и золото, и камни. Лишь бы ему поручили работать ювелиром. А Марк будет помогать ему, вот и окажется при деле. Он тут попробовал, подобрал пару пустых банок, жесть, конечно, но… но он боялся, что всё забыл, а оказалось, что помнит, что может, а начал делать гимнастику для пальцев, которую ещё Старый Хозяин показывал, и стало вообще получаться. Он сможет работать, отработает и свой паёк, и Марка.

Ларри вздохнул. Вот и кончилась его свобода. Лишь бы Марк уцелел, лишь бы с ним ничего…

Донеслись тихие всхлипывания. Кто-то плачет? Ларри осторожно встал и подошёл к двери, выглянул в коридор. Пусто. Где же это? Шестой бокс пуст, в пятом? Похоже, да. Ни сестры, ни санитаров не видно. Ларри вышел из своей палаты и, подойдя к пятому боксу, осторожно постучал, приоткрыл дверь.