Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

хлеб в карман. Вскочил на ноги и Эркин, свистнул, поднимая остальных.

Но из-за домов им ответили свистом, а потом и сами показались. Трое пошатывающихся, поддерживающих друг друга брели к завалу, обходя трупы. Эркин поднялся на завал, огляделся. Не увидев близкой опасности, махнул рукой и побежал навстречу идущим. Его догнали ещё трое из ватаги Арча. Раненым помогли перебраться через завал и окружили плотной толпой. Двоих Эркин узнал сразу: сталкивался, крутясь по городу на мужской подёнке, а третий… вроде дворником где-то в центре.

– Ну что?

– Что в городе?

Они рассказали. Свора рыщет по всему городу, творят… страшное. Цветных, считай, нет, кто мог уже удрал, так они белых давят… ну, кто человек… списки у них… вот по спискам идут… и на улице… да, окружают – и всё… Кто за хозяином думал отсидеться, так всё равно… приходят… насилуют, не глядя, им уже и раса по хрену… полиции не видать…

– Ладно, – прервал их рассказ Арч. – Идите, перевязывайтесь.

И опять тревожный свист сорвал их. Свора? Да, вон колготятся. Мартин шлепком по макушке осадил слишком высунувшегося Длинного и рявкнул:

– В упор подпустим.

Эркин вытащил и приготовил нож, занимая своё место. Захлопали выстрелы. Горланя «Белую гордость», свора пошла на штурм баррикады, преграждающей доступ в Цветной квартал.

Рассел шёл по городу, не узнавая. Ни его, ни себя, ни окружающих. Выйдя тогда из дома, он намеревался идти сразу в контору к Джен, но не прошёл и десятка шагов, как натолкнулся на счастливого хохочущего Перри с десятком затянутых в ремни парней.

– Наш день, Рассел, – обнял его Перри. – Я всегда верил, что он придёт. Ты почему не в форме? Ладно, всё по фигу! Пошли с нами.

И он, как под гипнозом, пошёл с ними, потом… всё путалось. Он куда-то бежал и не мог сейчас вспомнить: гнался за кем-то или убегал. Перри со своими куда-то делся. А нет, они остались в каком-то баре проучить хозяина, что вздумал цветных обслуживать. А о нём вроде забыли, и он ушёл. Оцепление между кварталами пропускало его, и он почти дошёл до дома Джен.

Эта улица была тиха и пустынна. Обитатели домов – белая беднота, но ещё не «белая рвань», а чуть-чуть получше – дрожали по своим халупам. Он прямо ощутил эту дрожь и брезгливо поморщился. Этим всё равно: русские, Империя, цветные, чёрт ли, дьявол ли… своя шкура дороже всего. Он остановился, закуривая, на очередном перекрёстке и краем глаза поймал мелькнувшего по параллельной улице высокого беловолосого мужчину, кажется с ребёнком на руках. Идиот – нашёл время для семейной прогулки. И трус. Без шляпы, чтобы издали видели его расу.

Калитка дома Джен была закрыта. Девочка, наверное, дома, а этот чёртов спальник наверняка на рынке, всех цветных сгоняли туда. Расспросить соседей? Мараться об это трусливое дерьмо? Нет, в контору. Там Джен в безопасности, и если найти Нормана…

Он снова шёл по улицам, уже плохо сознавая, куда и зачем идёт…

Женя сидела за своим столом, глядя перед собой остановившимися потухшими глазами. Вокруг входили и выходили какие-то люди, о чём-то говорили, даже смеялись, Она ничего не слышала и не понимала. «О ней позаботятся». Что означали эти слова Нормана? Как она посмела оставить Алису одну? Надо было взять её с собой сюда… это не положено, но в таких обстоятельствах… или остаться дома самой… Нет, всё это не то, не то… Надо…

– Джен, – Рози осторожно подсела к ней. – Джен, может, это и не так страшно.

– Что «это»? – медленно, как просыпаясь, спросила Женя.

– Ну, – Рози потупилась. – Все говорят по-разному.

Женя кивнула. Да, она уже слышала… разное. В городе пожары, стрельба, наверняка грабежи и прочие бесчинства. Алиса… Эркин… Где они? Что с ними? Да, она думала, что надо…

Женя почувствовала на себе чей-то взгляд, вздрогнула и подняла глаза. В дверях их комнаты стоял Эдвард Сторм. И смотрел на неё. Она не сразу узнала его. А узнав и вспомнив… встала и подошла к нему.

– Здравствуйте, Эд.

– Здравствуйте, Джен, – протянул он ей руку. – Рад вас видеть.

– Я тоже, – кивнула Женя. – Я бы хотела поговорить с вами.

– Ну, Джен, к чему такие церемонии? – рассмеялся Сторм. – Сейчас я выполню кое-какие поручения, и мы отлично поболтаем.

– Хорошо, – кивнула Женя.

– Ага! Вот и моё поручение, – обернулся Сторм. – Норман, на минуту.

Норман остановился, холодно оглядывая Женю.

– В чём дело?

– Велели не задерживать вторую стадию, – небрежно сказал Сторм.

Норман нахмурился.

– Серьёзные разговоры не ведутся… – он опять посмотрел на Женю, – при посторонних.

Женя ответила ему безучастным взглядом. Её лицо и поза… она ждёт, пока её собеседник закончит скучный мужской разговор и вернётся к ней.

– Ну, это пустяки, – рассмеялся Сторм. – Не будь таким служакой, Норман. Начальство всегда любит мелочную опеку. А в настоящем деле… для успеха нужна инициатива, а не исполнительность.

– Всё идёт строго по плану, – сухо ответил Норман. – И если это всё…

– Не смею задерживать, – шутливо щёлкнул каблуками Сторм и повернулся к Жене. – С делами закончено, Джен. Где бы нам спокойно поболтать? Чтобы нам не мешали.

– И чтобы под рукой был бар, – улыбнулась Женя, – не так ли?

– Вы умница, Джен, – кивнул Сторм. – Конечно, туда. Идёмте.

Он взял Женю под руку и повёл по коридору, ловко лавируя между людьми в форме самообороны.

– Но… – Женя нерешительно замедлила шаг, – я не знаю, кто там, ну…

– Не беспокойтесь, Джен, – Сторм нежно сжал её локоть, увлекая вперёд. – Там будем мы.

Рози недоумевающе посмотрела на миссис Стоун.

– Вы… вы можете это понять? Ведь, только что, она была в таком состоянии… Я боялась за её рассудок, и вдруг…

– Если вы не понимаете, Рози, – резко ответила миссис Стоун, – то молчите.

Сторм привёл Женю в конференц-зал. Там было тихо, только два юнца в форме благодушно курили, развалившись в креслах и положив ноги в начищенных до зеркального блеска сапогах на маленький стол с телефонами. При появлении Сторма и Жени они не изменили позы, но благодушия заметно поубавилось. Сторм, не обращая на них внимания, подвёл Женю к большому столу и усадил.

– Сейчас что-нибудь сообразим, Джен. Вы, как я помню, не любите резкого начала.

Женя улыбнулась и кивнула.

– Увертюра бывает привлекательней оперы, согласен, – продолжал Сторм.

Юнцы убрали ноги со стола, затем встали. Сторм открыл вделанный в стену бар и стал перебирать стоящие там бутылки. На юнцов он по-прежнему не смотрел, но они уже шли к двери. Один из них, правда, похабно подмигнул Жене, а второй