Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Та-ак, – протянул Андрей. – Щас посмотрим. Жди здесь. Да, держи.
Андрей скинул на руки Эркину свою рабскую куртку и, оставшись в ковбойке, метнулся вбок, ловко затерявшись в толпе. Потом его шевелюра мелькнула между палатками. И вот он уже бежит обратно.
– Во, ухватил, – потряс он листком с аккуратно отпечатанными строчками.
Эркин накинул ему на плечи куртку. Арч, Одноухий, их ватаги, ещё цветные, да все столпились вокруг. Андрей быстро пробежал глазами текст – неграмотным прикидываться уже незачем – и присвистнул.
– Ни хрена себе, что придумали. Слушайте.
Андрей читал негромко, очень чётко выговаривая слова, и с каждой фразой окружающие его люди опускали головы и вздрагивали, как под ударами.
– …принадлежащие к расе, самим Господом предназначенной к повиновению, и потому неспособные к самостоятельному существованию… регистрация и продажа с торгов… безусловное запрещение самовольной деятельности… помеси и ведущие нехарактерный образ жизни приравниваются к цветным и подлежат утилизации в общем порядке… препятствующие восстановлению закона и порядка, ликвидируются немедленно…
– Утилизация – это что? – вдруг спросил Арч.
– Медленная ликвидация, – быстро ответил Андрей. – Тут ещё адрес, куда подавать заявки на рабов.
Андрей скомкал листок, но тут же расправил и сунул в карман куртки.
– Ладно. Кто кого ликвидирует, это мы ещё посмотрим.
– Рвать надо, – вздохнул кто-то.
– Куда? – спокойно спросил Андрей.
– В Гатрингс, к русским.
И заговорили все разом.
– Они тоже белые.
– Беляки все заодно.
– Они только за своих.
– За угнанных?
– Ну да.
– А за нас…
– Мы за себя, – выкрикнул Дин.
– А что мы можем?
И так же разом замолчали. Потому что к ним шёл белый. В светлом плаще, засунув руки в карманы, он шёл на них как… как будто их не было, и они невольно расступались перед ним. Остановившись в двух шагах от Эркина, белый кивнул.
– Ты. Иди за мной, – и улыбнулся. – Есть работа.
Эркин сразу узнал его. Тот самый, как его Женя называла? Да, Рассел. Выследил, сволочь белая, ну… Андрей быстро шагнул вперёд, заслоняя собой Эркина.
– Мы работаем вместе.
Улыбка Рассела стала насмешливой.
– Работа есть только для него.
Эркин плечом отодвинул Андрея.
– Какая работа, сэр?
Двое в форме самообороны остановились чуть в стороне, внимательно разглядывая их. Один, что помоложе, поигрывал стеком. У обоих карманы оттопырены.
– Не перетрудишься, – издевательски спокойный тон Рассела заставил Эркина стиснуть зубы и опустить глаза.
– О плате спроси, – шепнул кто-то за спиной.
Но разговоры о плате не допускались уже с месяц, и нарываться сейчас, когда на рынке свора… Нет, придётся так.
Рассел повернулся и пошёл, не оглядываясь. Эркин двинулся следом. Сам понимал, что рискует, но привычка к послушанию и опасения нарваться не позволили в открытую отказаться.
Работой оказался мешок картошки. Его нужно отнести на квартиру. Эркин взвалил на спину мешок – фунтов сто тридцать, не меньше – и пошёл за Расселом. Когда они выходили из ворот рынка, Эркин заметил, что «своры» здесь заметно больше, а вот полиции совсем не видно. Потом сзади раздался вроде шум и голос Андрея, но оглядываться из-под мешка было неудобно.
Рассел шёл быстро, слыша сзади напряжённое, но ровное дыхание. Отлично, пусть попыхтит – спокойнее станет. Физическая нагрузка хорошо разряжает. Но рефлекс послушания ещё действует. Явно не хотел идти, но подчинился. А может… может, оставить его за собой? И понаблюдать. А с Джен оформить аренду или временное пользование. Отец бы полжизни отдал за такой экземпляр. Просроченный работающий спальник. С ума сойти! Но это если всё пройдёт благополучно. Сомнительно, конечно, очень сомнительно. Но это всё потом.
Искоса поглядывая по сторонам, Эркин запоминал дорогу. Чего это вздумалось белой сволочи картошку закупать? Хотя… и сволочь жрать хочет. Заплатить беляк, конечно, не заплатит, но и хрен с ним и с его деньгами. Главное… главное – убраться отсюда. Целым. И не подставить никого.
Работа в конторе шла, как всегда. Ночные визиты расписывались и обсуждались в юмористических тонах. Да и приходили, оказывается, только к Этель. Но их черномазые ночуют в Цветном и приходят на день, на работу. Рози, Женя и миссис Стоун не участвовали в обсуждении. Миссис Стоун несколько раз кидала быстрые взгляды в сторону Жени, но разговора не заводила.
– А у вас, Джен, побывали?
Толстушка Майра смотрела на неё по-детски открыто и доверчиво. Женя спокойно ответила:
– Да, были.
– И как?
Женя пожала плечами.
– Побили посуду, напугали дочку и всё, пожалуй.
– И ничего особого?
– Вы так говорите, Джен, будто для вас это самое заурядное событие.
– Или, – Этель улыбнулась с еле заметной хитринкой, – вы ждали этого?
– Ждала? – переспросила Женя. – Нет, конечно, я не ждала такого. И что командовать ими будет Мервин Спайз, тоже.
– Да-а? – удивилась Ирэн. – Кто бы мог подумать. А у вас, Этель, кто командовал?
– Я не рассматривала их, – отмахнулась Этель. – Меня это не касается.
Женя снова углубилась в работу. Нет, бежать отсюда, бежать. Не надо было ей идти на работу. И Эркина нельзя было отпускать. Надо было ночью, сразу, брать документы и деньги и уезжать. Но… но Эркин не поедет без Андрея. Они – братья. Нет, уходить надо сегодня же. Вечером. Как и решили. В карнавальной суете Хэллоуина их и не заметят.
Рассел открыл дверь и посторонился, пропуская индейца вперёд.
– Поднимайся по лестнице.
Пружиня всем телом, балансируя, Эркин поднялся по крутой узкой лестнице на второй этаж. Теперь куда?
– Вперёд, – подтолкнул его в спину голос. Будто дубинкой ткнул.
Дверь одна. Эркин толкнул её коленом и вошёл. Маленькая комната. Жилая. Кой чёрт тащить сюда картошку?! Причуды у беляков… Он стоял посреди комнаты, ожидая указания, куда сбросить мешок.
Рассел удовлетворённо кивнул: рефлекс послушания у индейца нужной интенсивности, уже легче. Он улыбнулся, тщательно закрыл дверь и подошёл.
– Опускай.
Индеец, всё ещё придерживая мешок обеими руками за верхние углы, стал выпрямляться, и тогда Рассел коротко, без замаха, но вложив весь свой вес в кулак, ударил его в солнечное сплетение. И сразу отпрянул. Потому что, качнувшись под тяжестью мешка, индеец стал падать вперёд. Молча рухнул ничком. И остался лежать, придавленный своей ношей.
Рассел вытащил пистолет, удачным пинком – сам не ожидал, что получится с первого удара – спихнул мешок и отошёл к столу. Вынул из другого кармана и бросил на стол книгу с вложенным в неё рекламным буклетом, и, не снимая плаща, присел на край стола, не выпуская индейца из-под прицела. И стал ждать.
Алабама
Графство Дурбан
Спрингфилд
Центральный военный
