Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отбились.
Его голос и улыбка выводят Женю из оцепенения, и только сейчас она замечает на кухонном столе горящую лампу. Кто и когда зажёг её и принёс сюда? Не помнит. Не видела…
– Мама! Ты где?
– Алиса! – Женя побежала в комнату.
Эркин встал. Надо замыть пол, пока не присохло. Ну… ну, неужели пронесло?
Он зачерпнул из ведра холодной воды, взял тряпку.
– Эркин! – Женя, бледная, чуть темнее своей рубашки, с глазами-провалами на пол-лица встала в дверях кухни. – Эркин, Алиса тебя зовёт.
Эркин бросил тряпку в чёрную лужицу и пошёл в комнату.
Алиса плакала, сидя в кроватке, и, когда он подошёл и наклонился к ней, обхватила его за шею.
– Эрик…
– Ну, что ты? – Эркин сел на пол у её кроватки. – Ну, ничего, ну, всё в порядке.
Подошла Женя, обняла их обоих.
– Мам, ты не плачь, – всхлипывая, попросила Алиса.
– Я не плачу, – шмыгнула носом Женя. – Ложись, Алиса. Надо спать.
– А Эрик?
– Здесь я, здесь, – Эркин осторожно, чтобы не запачкать их кровью, высвободился.
Женя кивнула.
– Я уложу её сейчас. Всё, зайчик, всё маленькая, всё хорошо, спи.
Выходя из комнаты, Эркин слышал, как Женя что-то неразборчиво приговаривает, успокаивая Алису. В кухне он замыл пол, подобрал и выкинул в ведро в уборной разбитые чашки. Вот сволочи! Перевернули тазик с посудой и ещё потоптались. Хорошо, что не прицепились, где его посуда. Хотя… это дело хозяина – из чего раба кормить. Но что этот гад нёс про содержание рабов? Ведь поворот на Рождество обещали.
– Заснула, – Женя вошла в кухню, огляделась.
– Они чашки побили, Женя. Я подобрал.
– Чёрт с ними.
Он удивлённо вскинул на неё глаза. Такой он Женю ещё не видел.
– Женя…
– Нет, подожди. Тебя сильно…
Она не договорила, но он понял.
– Нет, Женя. Я кровь во рту собирал и выплёвывал потихоньку. Ты… тебя не тронули?
– Пока нет, – отмахнулась Женя. – Вот что. Будем собираться. Надо уезжать. Сегодня же.
– Но…
– Поедем в Гатрингс. Там комендатура. Как-нибудь дотянем. Здесь оставаться нельзя.
– А Андрей?
– Едем вместе. А там… что-нибудь придумаем.
Эркин задумчиво кивнул.
– На работу ты не пойдёшь?
Женя досадливо прикусила губу.
– Да, надо пойти. Заодно… заодно узнаю.
– А я на рынок схожу. С Андреем договорюсь.
– Хорошо. Так и сделаем.
И тут они услышали далёкие выстрелы. Женя метнулась к столу и погасила лампу.
– Всё, Эркин, иди, ложись.
– Ага, понял.
Отряды самообороны прочёсывали город. Рассел неспешно, словно прогуливаясь, шёл по улице. Он не надел формы и с самого начала не присоединился ни к одной из групп, на чём, правда, никто и не настаивал, а, значит, мог бы спокойно вернуться домой, но… но вдруг… нет, если за ним следят, идти сразу туда нельзя… неумелой защитой можно только навредить… и, в конце концов, откуда им взять, что… списков он не просмотрел, но вроде её имя, распределяя объекты, не упоминали…
До нужного дома оставалось два квартала, когда его окликнули.
– Рассел!
Он остановился и оглянулся.
– Это вы, Сторм? В чём дело?
– Не стоит туда идти, Рассел.
Рассел медленно перевёл дыхание.
– Ты не имеешь права мне приказывать, Сторм.
Сторм улыбнулся.
– Права? Скорее, полномочий, но, да, конечно. И там уже был Спайз со своей командой. Тебе там нечего делать, Рассел.
Рассел стиснул зубы. После Мервина, после его банды… Джен…
– Там всё обошлось, Рассел. Но вряд ли она захочет говорить с тобой.
– Сторм, я делаю то, что хочу.
– Ради бога, Рассел. Делайте, что хотите. Кроме глупостей.
– И чему я обязан такой заботой о своей персоне? – заставил себя улыбнуться Рассел.
– Я забочусь о себе, Рассел. Как любой разумный человек. – Сторм стоял, засунув руки в карманы и улыбаясь. Беззаботной дружеской улыбкой. – И я очень не хочу, чтобы вас продырявили или разрезали, или придушили, или… ну, способов много.
– Понятно, – Рассел достал сигареты и закурил. – Зачем я вам, Сторм?
– Я запасливый, Рассел. Кто знает, что и когда понадобится.
Рассел кивнул.
– Что ж, спасибо за откровенность. А теперь я пойду. И не смей идти за мной.
– А зачем? Тебе ведь некуда идти, Рассел. Тебя никто не будет прятать.
Рассел резко повернулся. Будь он проклят, этот чёртов ублюдок со своей поганой правдой. И почему Сторм тоже без формы? Тоже… боится?
Сторм негромко рассмеялся ему вслед. Ничего, пусть побегает, помечется. Главное – свести потери к минимуму. А за сына доктора Шермана, за инженера Шермана русские дадут много. Дадут жизнь. Пусть себе идёт. Все выезды из города перекрыты, Расселу некуда бежать.
Колумбия
– Стой, черномазый! – ударил в спину окрик.
Чак остановился и медленно развернулся лицом к окликнувшим. В предутреннем сером сумраке они казались плоскими, как мишени в тире. Форма? Здесь такой не видел. А раньше?
– И чего ты тут шляешься, а?
Трое. С оружием. Палки, пистолеты в карманах, зажимают в полукольцо. Собираются бить, стрелять не будут. Ну… Чак почувствовал, как поднимается холодная яростная волна, уходит боль, а руки становятся опять сильными и ловкими.
– Что, язык со страху проглотил?
– Обделался, образина!
– Ишь, вырядился!
Чак невольно улыбнулся. Сопляки, форма телохранителя им незнакома. Что ж, тем лучше для него и хуже для них. Но пусть замахнутся первыми, так надёжней.
– А ну, посмотрим, на что ты годишься!
Чак слегка отклонился от хватающей его за волосы руки. Юнца это разозлило, и он взмахнул палкой.
Всё ещё улыбаясь, Чак резко бросил себя вперёд. Тройной удар. Не самое сложное. Но всегда эффективное.
Оглядев три распростёртых на тротуаре тела – один хрипит, видно пришлось вскользь, а двое отключены надёжно – и убедившись, что улица пуста, Чак стал обыскивать лежащих. Ни за чем, просто интересно: не ошибся ли. Пистолеты, деньги, а это что? Хрипящий попытался что-то сказать, и Чак точным ударом по горлу отключил ему голосовые связки, а затем, на всякий случай, и у двух других. А то ещё стонать начнут. Так, что это? Листовка? Ага, прямо пачки, и у каждого. Ну-ка. Выпрямившись, он быстро прочитал текст и бросил листок в общую кучу. Вот оно что, значит, Рождества ждать не стали. Ну, эти трое сами напросились, а там дальше видно будет. И лучше… да, с этими закончить.
Они уже начинали шевелиться. Чак взял было один из найденных пистолетов, но тут же бросил его обратно. Шум не нужен. Они уже видели, но двигаться ещё не могли, беспорядочно
