Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наполнив вёдра, он отнёс их домой. Женя уже разожгла плиту и жарила картошку. И правильно. Раз они сегодня уходят, то продукты и беречь нечего.
Женя разбудила Алису. Они позавтракали, и Эркин стал собираться.
– Женя, только будь осторожна.
– Сам не нарывайся.
Они стояли на кухне. Эркин уже в куртке, шапке. На левой скуле наливался синяк, распухшие разбитые губы… Женя обняла его, осторожно поцеловала в щёку рядом со шрамом. Эркин коснулся губами её виска и оторвал себя от неё, от Алисы, державшей его за полу куртки. В дверях он обернулся. Женя уже в юбке и жакете, в которых ходит на работу, Алиса в клетчатом платьице…
– Я только с Андреем переговорю и обратно.
Женя кивнула и улыбнулась ему.
– Мы будем ждать.
И когда за ним захлопнулась дверь, посмотрела на Алису. Господи, оставить её дома, одну, после такой ночи…
– Тебе на работу надо, да? – голос Алисы дрожал от сдерживаемых слёз.
Женя присела на корточки и прижала её к себе.
Стоя в проулке, Рассел видел, как из калитки дома Джен вышел индеец в рабской куртке и надвинутой на лоб так, чтоб затеняла лицо, рабской шапке. Да, но, если он ночует у Джен, с Джен, а Спайз никаких нарушений не обнаружил, иначе бы ликвидировал индейца… Ладно, сегодня с этим будет покончено. Индеец огляделся по сторонам и быстро ушёл. На станцию? Или на рынок, где собираются все цветные? Но в любом случае конец будет один.
Город тих и безлюден. Может, ночью только к ним приходили? Но где-то же стреляли. Недолго, правда, и зарева – он, когда стрельба утихла, рискнул подойти к окну посмотреть – не было. Значит, не подожгли ничего. Странно что-то.
Эркин шёл быстро, почти бежал. И с каждым шагом всё явственнее чувство близкой опасности. Нет, к чёрту. Увидеть Андрея, и сразу назад.
Ближе к рынку стали попадаться прохожие. Эркин проходил мимо них, опустив глаза, но успел заметить, что многие в форме, как у ночных. Свора… чего они здесь крутятся? Не видно их было с весны, или и впрямь… поворот?!
Он вошёл в ворота рынка и сразу свернул к развалинам рабского торга. Несмотря на ранний час, там уже толпились. Но Андрея не видно. Эркин с ходу врезался в толпу, жадно ловя обрывки разговоров.
– Не, обошлось, пораскидали всё, посуду побили, мне по морде смазали и велели в Цветной убираться.
– А хозяйка чего?
– А у меня ход отдельный, я до неё не касаюсь.
– Меченый, тебе что, тоже…?
– Тоже-тоже.
– А ты чего?
– А ничего.
– А Губача не видно.
– Стрельбу слышали?
– Кого стрельнули?
– Не меня.
– Видим.
– Хрен вам в глотки всем, нашли, чем шутить.
– Вот и вели к этому.
– Ты смотри, как загнали…
– Да-а, либо за хозяина, либо в Овраг.
– Это что же, всё заново?
– По новой?
– Хрен тебе по новой, по-старому!
– Ну и как?
– Чего как?
– Ну, пойдёшь за хозяина?
– Охренел? У меня жена, пискунов трое, а за хозяином этого ж нельзя.
– А мой обещал не прижимать, дескать, разрешит жить, как жил, только числиться за ним буду.
– И ты поверил?
– Видал дураков, сам дурак, но такого…
– Заткнись.
– А пошли вы все…! Лучше в Овраг, чем за хозяина.
– И Рода нет.
– Род характерный, мог и не смолчать.
– А Белёсый…
– Что Белёсый?
– Он и за беляка сойдёт.
– Да, он вывернется.
– А ты?
– А я в Цветном…
– Ну да, в Цветной не лезли.
– Чего так?
– Пойди и спроси…
– Во, ещё валят.
Подошедшие жили в Цветном, стрельбу слышали, но ничего не знали. Андрея всё не было, и Эркин начал беспокоиться. Что-то случилось? Или Андрей пошёл к нему, и они разминулись? Сбегать, что ли? Тогда уж точно разминутся.
– Во, ещё…
– Ух ты, как тебя отделали!
– Сволочи поганые…
– А хозяйка?
– Я ей ещё приварю, найду случай.
– Толком объясни.
– С ходу, стерва белёсая, она, вишь ли, меня за собой оставляет, так чтоб меня поучили только, а баба моя с дитём ей ни к чему, пусть продают…
– Чего-о?!!!
– А вот того… и этого…!
– А ты?
– Вывел и в Цветной отправил, а сам сюда. А она, вишь ли, чтоб я ей сегодня не меньше трёх кредиток принёс, а то выпорет, сходу подстроилась. Вещи все бросил…
– Плюнь, жизнь дороже…
– Поучи свою бабу…
– Во, Белёсый!
Андрей, злой, взъерошенный, с подбитым глазом, врезался в толпу. Кто-то спросил:
– Белёсый, тебя-то за что? Ты же белый.
В ответ прозвучала такая виртуозная ругань, что остальные не выдержали и заржали.
– Чего-о?! Чего ржёте? – Андрей обводил их блестящими светлыми до белизны глазами. – Не поняли, что ли, ни хрена?
Эркин протолкался к нему, дёрнул за рукав. Андрей досадливо мотнул головой.
– Так тебя-то за что? – спросил Одноухий.
– Чтоб расу не позорил, – Андрей снова выругался и вытащил из кармана сигареты, вскрыл пачку, закурил и пустил пачку по кругу. – Они за меня, гады траханые, решать вздумали: где мне жить и с кем дружить, – и явно передразнивая. – Обдумай своё поведение. Разумеется, с торгов тебя продавать неудобно, но возможны и другие варианты.
– Значит, торги, – упавшим голосом повторил кто-то и всхлипнул.
– Я им покажу торги! – вспылил Рукастый. – А в Овраге они полежать не хотят?
– Да что ты можешь против них? – возразило сразу несколько голосов.
– Сдохнуть могу! – рявкнул Эркин. – По своему выбору!
– И с собой, сколько сможем, захватим, – кивнул Арч. – Ну, каждый сам за себя или вместях?
– Или, – отозвалось несколько голосов, но остальные промолчали.
Рынок постепенно заполнялся людьми. В основном торговцами, покупателей почти нет, да и те только прохаживались и приглядывались, но не покупали. На цветных у развалин косились, но близко не подходили. И толпа цветных слабо, еле заметно, но стала редеть. Самые смелые рискнули отойти в поисках работы. Эркин и Андрей отошли чуть в сторону.
– Досиделись, – Андрей зло сплюнул окурок.
Эркин быстро рассказал ему о ночных событиях и о том, до чего они с Женей додумались.
– Вместе и накроют, – отрезал Андрей.
– А по одиночке если, как найдём потом друг друга, – возразил Эркин.
– Выживем, так найдём, – отмахнулся Андрей. – Вот если оцепление выставили… стоп, чего этот чмырь там трепыхается?
Эркин уже
