СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Камеры выползли из-под панциря, словно щупальца. Сколько еще таких железок сейчас катается вокруг? Сколько камер смотрит сейчас в мою сторону? Видят ли они разбитый катер? Почему они все молчат? Впрочем, последнее было легко объяснимо. Никто из старателей не хотел ссорится с компанией, которая обеспечивала их работу. Багов привозили с земли на «трансах» – больших транспортниках I.M.S. Транс оставался на орбите и служил конечным звеном в цепочке ретрансляторов, передававших сигналы управления с Земли. Несмотря на задержку связи в несколько минут, багом вполне можно было управлять сидя дома. С чашечкой кофе. У монитора.

Interplanet Miners States – I.M.S. возникла как старательский и добывающий стейт. Поэтому сначала багов использовали для «краудсканинга» – массированного исследования марсианской поверхности и поиска полезных ископаемых. Поразительно, как много у них нашлось людей, не столько желающих «поучаствовать в освоении передовых фронтиров Космоса», сколько надеющихся вытащить счастливый билетик в «силикетовой лихорадке». Чуть позже появились «медиабаги», большие дорогие гусеничные модели со встроенными камерами. Их посылали на Марс медиа-стейты. Они во множестве собирались в кратере Птолемея к Празднику первого шага или на космодроме к старту очередной экспедиции в Пояс, чтобы потом отправить репортажи на Землю.

Баг закончил разглядывать окрестности. Он выдвинул антенну, привязываясь к сигналу своего Транса. Зажужжал сервомоторами. Покатился в ложбину, на ходу выдвигая лучевой бур. Остановился. Манипулятор с буром развернулся вниз, словно рука разогнулась в локте, и уткнулся кожухом в камень. Жарко вспыхнула плавящаяся порода, ветер сорвал поползший дымок. До меня долетел глухой вой эжектора, отсасывающего из скважины продукты горения.

Я понял, что так и стою, разглядывая бурящего реголит бага. С края каньона открывался вид на Полярную базу: купола, над ними – распахнутый навстречу небу зев рециклера. Рядом угадывался ангар, где стоял конвертоплан, на котором мы прилетели.

Баг закончил бурение. Некоторое время он шевелил сенсорами, щупами, манипуляторами, потом наконец втянул все под панцирь, переходя в походный режим, и покатил дальше. Он скрылся за холмом, потом снова появился – на склоне следующего холма. Даже на таком расстоянии было заметно, что одна из камер направлена в мою сторону. То ли старателю, управлявшему багом, было просто любопытно, то ли…

Увеличения бинокля хватало, чтобы хорошо разглядеть несколько дыр в корпусе разбитого катера – там, где располагались баки с горючим. Такая же дыра с гладкими, оплавленными краями только что появилась в грунте неподалеку. Ее проделал лазерный бур.

Отправляясь на Праздник первого шага, я специально выбрал маршрут так, чтобы по пути к Морю Сирен, заглянуть на Полярную – я надеялся вытащить добровольного затворника из его лаборатории. Нила и Нгок, присоединившиеся ко мне в качестве попутчиков, не возражали против такого крюка, а в самый последний момент с нами полетел еще и Фархад. Он занимался терраформацией и хотел проверить, как себя чувствует самый большой рециклер в полушарии, который был установлен на Полярной.

Кто мог ожидать, что вместо радушного приема, которым всегда отличались «полярники», мы встретим разгромленную базу и разбитый катер неподалеку от нее?

Те, кто планировал вторжение, все точно рассчитали. Нападение застало обитателей Полярной врасплох – на Марсе никто не запирает дверей. Никому не могло прийти в голову, что обычного, ничем не отличающегося от других старательского бага, можно использовать как оружие. Впрочем, и топором можно рубить не только дрова.

Центр управления базой был разгромлен. Перевернутые столы, распотрошенный шкаф с «цзюанями» и журналами вахты, разбитые мониторы. Лазерные шрамы, зигзагом перечеркивающие потолок и стены. Крови почти не было – лазерные ожоги не кровоточат. В помещении все перевернули вверх дном в поисках информации.

Еще в воздухе висел одновременно знакомый и незнакомый запах. Запах был посторонним для станции и сейчас просачивался повсюду – от ангара до потерн между куполами. Я уже когда-то встречал его, но не мог вспомнить – где. Нила возилась с терминалом связи, чудом уцелевшим в этом хаосе.

— Не понимаю, что происходит, — сказала она, мрачно разглядывая монитор. — Они всегда шли на сотрудничество. Особенно экипажи трансов – они понимают, что если поссорятся с колонией – чинить их машинки будет уже некому. Не говоря уже о том, чтобы приютить транс-пилотов, если произойдет ЧП, как в тот раз, когда «Энвил-Крик» пошел на вынужденную посадку. А тут – как отрубило.

— Не отвечают?

— Нет. Я записала передачу и поставила ее на повтор. Вдруг хоть кто-то нас услышит? Неужели они не понимают, что если нам никто не поможет…

— Как раз понимают, — жестко ответил До Нгок входя в комм-центр. Он снял с шеи маску и вместе с фонарем сложил на столе. — Мы для них уже мертвы. И они знают, что мы остались без связи. Уверен, что комм-спутники южного полушария вышли из строя совсем не случайно. Следом вошел Фархад.

— Осмотрели ловушки? — сменил я тему. Рядом с базой, в магнитных ловушках хранилось антивещество – достаточно, чтобы поднять на воздух станцию и несколько гектаров вокруг нее.

— Мы сидим на пороховой бочке. И фитиль уже догорает, — архитектор поморщился. Фархад относился к редкому типу людей, которые чувствуют технику и живут ею, безо всяких расчетов. Он творил настоящие чудеса при возведении куполов, терраформации и даже при работе с багами – время от времени в работе трансов возникали сбои, где без людей не обойтись. Разгромленный комплекс причинял ему почти физическую боль.

— Основной реактор выведен из строя, — пояснил он, все еще морщась.

— Это сделано профессионально, — добавил Нгок. На Земле он служил в армии и, оказавшись на мирном Марсе, все равно продолжал запирать дверь, — Они сожгли ключевые схемы и заглушили систему так, что запустить его невозможно. Подумать только – все это сделали с помощью самых обычных багов. Те, кто это затеял, хорошо подготовились. Привезли с Земли операторов на «Юконе» – чтобы управлять багами прямо с транса, без временной задержки. Потом ждали момента, когда купол оставят без присмотра – из-за Первого шага. Вывели из строя комм-спутники и…

— И с помощью багов устроили разгром в куполе, — резюмировал я. — Фархад, что-то можно сделать?

— Ловушки держатся на резервных аккумуляторах. Когда они израсходуют энергию, — архитектор выразительно рубанул ребром ладони, — Нам нужна энергия.

— Реактор конвертоплана?

— Нет, — покачал головой Фархад, — Не хватит. Единственный шанс – это резервный реактор.

— Кодов доступа к которому у нас нет.

Мы ничего не нашли: ни в рубке, ни в архивах Полярной, ни в компьютерной сети. Компьютеры были девственно чисты, а в помещении, где хранились «цзюани», кто-то разбил емкость с жидким гелием, безвозвратно уничтожив накопители информации.

— Значит, нужно убраться отсюда – до того, как ловушки перестанут держать антивещество и начнется аннигиляция.

— Этого нам не дадут сделать.

— Уверен?

— Да. Я видел катер. Его сожгли на взлете лазерами. Прожгли несколько дырок и… — я вздохнул.

Нужно было абстрагироваться. Абстрагироваться, чтобы мыслить. Чтобы иметь возможность чтобы хоть что-то придумать. Выход из капкана, куда я всех привез.

Абстрагироваться. Мерзкое слово. Я ненавидел его с того момента, когда мы, ничего не понимая, вошли в разгромленный купол. Ненавидел, когда хоронили найденных на станции людей – тех, кому не повезло остаться на вахте. Ненавидел, когда смотрел на разбитый катер, ставший могилой для Ще.

— Кирилл…

— Я в порядке, — ответил я, переводя дыхание. — Катер сгорел еще в полете – корпус обгоревший, но никаких следов огня там, где он разбился. Ще стартовал вертикально вверх – пытался уйти за атмосферу. И не успел.

— А мы?

— Без шансов. Конвертоплан – не ракета, так быстро я его не разгоню.

Я подошел к окну. По равнине перед куполом неслись пыльные вихри. За моей спиной все молчали.

Мы попали в ловушку. В капкан. И привез всех сюда я. Об этом никто не говорил вслух, но мне было достаточно самого факта. Называется, собрал старых друзей на праздник.

— Должен быть какой-то способ отсюда выбраться.

— Чего я не понимаю, так это почему мы до сих пор живы? — подумал вслух Фархад. — Они могли сбить нас на подлете. Вместо этого нам позволили приземлиться и осмотреть станцию. Зачем? Несколько импульсов лазера – и не нужно ломать голову. Когда заряд в аккумуляторах закончится – аннигиляция заметет все следы.

— Сначала я думал, что мы их спугнули, — сказал я, — и они сбежали, не успев расстрелять аккумуляторы и резервный реактор. Теперь я смотрю на это иначе.