СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Уже три года, как окончила университет и работала биологом. И с ужасом осознавала – не её это: пробирки бились, мыши разбегались, наука грызть себя не давала. Душа стремилась к звёздам и штурвалу, но лётные училища от неё, словно от прокажённой, шарахались: берегли достояние нации, неписаный приказ сверху. И хоть лоб расшиби – бесполезно, ни одна организация так и не взяла. Пришлось частным образом, тихо и тайно, но об этом – тс-с-с!

Восемь лет назад, когда училась в последнем классе школы, потомкам первого космонавта предложили участвовать в экспедиции. Желание изъявили многие. Но возможности… у одних здоровье недотягивало, другие профессию имели неподходящую. В летчики у Маши не получилось – пошла в биологи: профессия эта числилась среди приоритетных. Верно рассчитала – разрешили группу подготовки посещать. С наслаждением порхала по тренировкам, с лёгкостью преодолевала жёсткие нормативы, на центрифуге чудеса стойкости показывала. Отобралась в итоге первым номером.

Вдруг стукнуло в голову – а ну как невиданное чудо через дыру полезет… ей встречать и оценивать, по идее, а не дядям вокруг! Мозги включать придётся, а из неё ж биолог никакой! От переживаний щёки алели, глаза блестели. Хотелось плакать, но нельзя: скафандры новой модификации – прозрачные, не скроешься, увидят…

Командиром экспедиции был Иван Захаров, лучший космопилот страны. Большую часть полёта Маша провела в рубке управления. Поначалу её гнали, но потом рукой махнули. Ликовала – повезло-то как! — вживую наблюдать процесс! да ни в одном училище такому не научат! Присматривалась, впитывала, запоминала. Захаров лишь головой качал да вздыхал. «Коллегу почуял», — надеялась Маша. Тщетно надеялась – терпел командир, перемогая желание выбросить именитую нахалку за борт.

Стартовав с космодрома на Марсе, «Гордый» благополучно пересёк пояс астероидов, пронёсся сквозь пустоту Вселенной, вошёл в зону действия Юпитера, пристроился на орбите Европы. На орбите и остался: приземляться гиганту на лёд чревато, холодного топлива пока не изобрели. Труженик-челнок в несколько заходов перевёз людей и материалы на поверхность. Первая космическая скорость здесь всего 1,4 км/c, справился достойно.

Возвели небольшой климат-купол, подобный марсианскому, но в несколько слоёв: атмосфера местная крайне разряжённая, холодная и пропитанная радиацией, без защиты не выжить. Внутри можно было снять скафандры, поесть и отдохнуть. Генератор энергии – стандартный ядерный, без него никак. Основательно строились, на века столбили территорию.

На орбите остались трое, главные силы – 11 человек – выгрузились на планету. Работы невпроворот – и строительной, и научной. Кроме челнока, имелся ещё один летательный аппарат – кузя (сокращённо от кузнечика). На реактивной тяге, одноместный, с открытым проёмом вместо двери, малыш был незаменим в хозяйстве: купол натянуть, тяжести поднять, окрестности разведать, за образцами льда сгонять – без дела не стоял.

Шли с небольшим опережением графика, щуп добрался до воды к вечеру десятого апреля. Фадеич перевёл установку в режим укладки: раскалённая болванка курсировала вверх-вниз, расширяя и закрепляя ход. Ещё сутки – и колодец диаметром с полметра был готов. Гладкие ледяные стены уходили вертикально вниз. Маша глянула туда, в черноту бездны – и зашлось сердце. Не понравилось, хоть убей. До тошноты.

— Веня, проснись! — толкала и толкала молодого человека. Спал как убитый. И все спали, кроме дежурного на посту, чтоб быть завтра – в главный день – свежими и бодрыми. А в ней зрело беспокойство, чем дальше тем хуже, глаза не закрывались вовсе.

— Что? — вскинулся парень. Расплылся в улыбке – Машка к нему пришла!

— Тише ты, оглашенный! Мысли дурные выкини, дело у меня. Поскучнел. Дело у неё, вишь. Не замечает чувств, одни дела.

Когда она выдала ему, чего хочет – у Вени самопроизвольно отвисла челюсть. Но отказать не мог. Потому что не мог – и точка.

— К плавилке, режим пора врубать! — туманно пояснил дежурному, воззрившемуся на них, одетых в скафандры.

Сильный, коренастый, с руками длинными, как у гориллы, Веня был основной рабочей силой и единственным подчинённым Фадеича, в деле бурения – плавления слыл непререкаемым авторитетом. У дежурного и мысли не возникло, что выход не санкционирован. Выпустил их через слоистый проход в куполе.

Прямо над головой висел Юпитер, намертво пришпиленный к небосводу. И днём, и ночью, и всегда – на месте. Только серп освещения разный. Нынче желтело буквой «С». Удачно – красное пятно затемнилось! Наутро проявится снова, чтоб ему… неприятная штука – кровавый дьявольский глаз. Мария окинула взглядом окрестности – жёлтый ровный пейзаж. Повела плечами… золото манит нас… тьфу, причём тут золото! Лучше б на другой стороне планеты высадились, где нет давящей люстры.

— Ты точно уверена? — Веня сомневался. Как пить дать, по шапке получит.

— Сам посуди. Когда прорубь во льду рубят – все рыбы к ней плывут. Так и тут. Вытаскивай щуп, Вень, лучше завтра потратим лишний час, зато излишне любопытных рядом не будет.

— Ты это про кого?

— Про того. Кто у нас биолог!?

Уговорила. Такая любого уговорит. Глазищами зыркнет – и пропал. Запустил режим «exit», вместо медленного «move».

Когда щуп вышел и улёгся в футляр, мерцая красным, Маша сподвигла Веню на ещё одну «малюсенькую» процедуру. Набрать водички попросила, вон в ту маленькую ёмкость. Чтоб проверить подъёмный механизм, а то оконфузятся завтра перед миллионами. Веня сделал, что просила: на самом деле мысль здравая – мало ли чего где заест, проверка не помешает…

Через час, пряча прозрачный контейнер-термос в карман-складку, счастливая Маша потёрлась скафандром о Венин скафандр, выпятив губы трубочкой, что означало поцелуй. Жаба страха отпустила её – вода как вода, зря боялась.

— Молодёжь, а что это вы тут делаете? — громоздкая фигура Смирнова нависла над ними.

— Семён Семёныч, я – штатный биолог экспедиции, имею право! Попросила Вениамина убрать щуп из колодца! — покрасневшая Маша сбивчиво повторила версию про рыб и прорубь.

— Фантазия у вас чрезмерная, Мария.

— Не только фантазия. Интуиция, предчувствие. — Глухо возразила.

— Вениамин, заводи назад щуп. И без возражений! — никогда прежде они не видели академика таким злым. — Всем спокойной ночи. Вернее, спокойного утра. Пошли спать, я сказал!

Смирнов был уверен, что если жизнь сотни тысяч лет протекала в темноте подо льдом, то у её носителей – если они вообще существовали – давно атрофировались органы зрения в видимом диапазоне света. Как человек не ощущает радиацию, так и обитатели не заметят проруби. А бабские истерики на корню пресекать надо.

Торжественно звучал гимн Советского Союза. Волны генерировались с антенны, установленной на куполе, достигали скафандров и там преобразовывались в мелодию, услаждающую слух и души космонавтов. Всем присутствовавшим на Европе составом стояли возле колодца. Кратенькую речь толкнул академик, потом командир. Камеры работали, запечатлевая и передавая запечатлённое в космос по направлению к Земле.

Маша нервничала. Жаба вновь опутала волю. Интуиция не просто кричала – вопила! Ноги делать надо отсюда, ноги! Но почему-то никто, кроме неё, не чувствовал опасности. «Может, потому что я – женщина?»

Не постеснялась доложить командиру о своём состоянии. Тот зыркнул по ней, как сапогом по грядке – и отвернулся. «Думает, что боюсь!» – вспыхнуло в мозгу. А может, и правда – боится она? Да сколько себя помнит – ничего и никого, никогда… Красная, отошла от начальства. «Ладно, перебьюсь, пошли вы все…» Режим вывода завершился, щуп благополучно улёгся в футляр.

Запустили вниз большой контейнер – воды набрать, последний и самый важный аккорд миссии. Возьмут его – и домой. Если не возьмут – тоже домой. Пора. Дольше оставаться нельзя – выйдут из благоприятного коридора, разойдутся Юпитер и Марс. Только через три года вновь сойдутся на разумное расстояние – такое, чтоб запасов топлива хватило на перелёт. Продержаться три года, болтаясь на орбите – в принципе возможно, ежели пояса подтянуть и пайку втрое против нынешнего сократить. Но как пить дать – американцы прискачут сюда в следующий коридор, и плакал приоритет страны… Нет, даже думать невозможно! Домой!

Двадцати минут не прошло, как вдруг стальной цилиндр вылетел наружу, будто пращой выпущенный. Вслед за ним вывалился толстый змеевидный канат.

«Вот он какой, европеец!» – успела подумать Машка, прежде чем была опрокинута навзничь. То командир свалил её одним ударом. Рефлекс на опасность. Щупальце просвистело над ними.

— Атас! — пронеслось в эфире. Присутствующие бросились врассыпную. А канат всё валил и валил из дыры. И хлестал в разные стороны, как обезумевшая змея.