СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Тишина показалась оглушительной, только щелкали переключателями операторы, с чрезмерным вниманием рассматривая консоль. Никто не хотел говорить первым. Майор на секунду прикрыл глаза, сглотнул и четким шагом вышел из рубки.

Да, не был еще космос исследован до такой степени, чтобы точно предсказать образование сверхновых, или до секунды определить распад звезды. Тот сектор, куда отправился разведывательный корабль, был безопасен, должен был быть. «Чайка» молчала.

— Гроза, прием, — раздалось через два года. — Это Чайка.

Тяжелой поступью, забыв про трость, майор уже через три минуты, зашел в рубку. Привычно, быстро схватился за микрофон, кивнул оператору.

— Чайка, слышите?

— Сколько времени прошло, Паш? — послышался хриплый шепот. Майор отдела специальных разработок Павел Георгиевич Вязенцев, протер глаза платком.

— Два года, — ответил он быстро.

— Два часа, — как-то отрешенно заметил Акулов. — Отдаляемся мы от вас… разрыв всё больше. Виталька говорит, будет расти в геометрической прогрессии. Паш, вы нашим помогайте… мы уже… в общем, просьба всего экип…

Контакт оборвался на полуслове, не дав толком попрощаться капитану с Землей. Майор закрыл глаза, и из-под тяжелых век беззвучно бежали соленые слезы. Попрощаться – потому что, не смотря на все усилия техников и ученых, установить связь с шаттлом так и не смогли. Корабль замолчал окончательно, не отзываясь на призывы в эфире. Последним распоряжением Вязенцева на посту майора был указ о каждодневном вызове «Чайки» на её волне. «Чайка» молчала.

— Вот так вот, — развел руками Михаил.

Максим поднялся и обнял за мелко подрагивающие плечи мать. Алёна Дмитриевна улыбнулась сквозь силу и сжала ладонь сына в своей руке.

Капитан штабных войск Котов привычно крутанулся на стуле, мельком посмотрел на экран и левой рукой закинул наушники на голову. На пару минут у него возникло чувство дежа-вю, но он только пожал плечами и, рассеянно щелкая ручкой, начал говорить:

— Чайка, Чайка. Это Гроза. Приём. Как слышите? Чайка, Чайка…

Максим не глядя записывал: «Пошел двадцать шестой год легендарного сигнала, идущего на волне первого советского звездолета, замаскированного под обыкновенный исследовательский шаттл. Гриф «Секретно» был снят буквально на днях и предоставлен средствам массовой информации. Как сообщают архивные документы, звездолет должен был установить флаг СССР на Венере и объявить о пригодности планеты…»

Макс задумался, что тут лучше вставить: для жизни, для существования человека, для освоения? Он почесал кончик носа и посмотрел на черный экран, в котором мимо синих и желтых огоньков двигался один белый. Котов оглянулся на Максима, молча выдернул синий шнур и опустил на плечи наушники.

— Гроза, Гроза, — ожили динамики хриплым шепотом. — Это Чайка. Приём. Как слышите? Гроза, Гроза…

Максим рванулся к микрофону. Бывший сержант нажал на панели кнопку экстренного вызова и одним щелчком переключил связь на все каналы.

— Чайка, это Максим, то есть Гроза. Как вы?

— Максим? — переспросил голос удивленно. — Как слышите? Состояние экипажа стабильно. Запрашиваем разрешение на посадку.

На плечо Макса легла тяжелая рука, Николай Александрович мягко отстранил парня, склонился над микрофоном.

— Посадку разрешаю. Чайка, мы ждем вас.

22.02.2012

Сухачевский Олег

411: Плато первопроходцев

Эта история произошла со мной в юности. В те годы я был студентом, учился на третьем курсе «планетоложки», так панибратски мы назвали наш вуз – Государственный институт планетологии, сокращённо ГИП. История, которую я хочу рассказать, связана с астероидом Виктория, как раз по имени девушки, к которой тогда испытывал нежные чувства. Но обо всём по порядку…

Нас, студентов третьего курса, отправили тогда на практику, именно на Викторию, крупный астероид? из первой двадцатки. Руководителем нашим был Сергей Борисович Гартунг, признанное научное светило. Дотошный препод, но прекрасный человек и специалист, он строго спрашивал на экзаменах и горе было тому студенту, который отваживался явиться плохо подготовленными. За эту сердитую особенность за глаза его прозвали «Ахтунг».

Шла уже вторая неделя нашей практики, студенты привыкли к малой тяжести астероида, нехитрому быту планетологов. Вечера в кают-компании базы ГИП были наполнены шутками, розыгрышами и смехом. Ахтунг не держался особняком, все вечера проводил с нами. Мы быстро поняли, что строгим преподавателем Сергей Борисович был только на экзаменах, а в обычной жизни – милым, компанейским человеком.

Каждый день мы выходили наружу на практические занятия. Нужно было искать образцы, делать замеры, брать пробы. У планетологов много работы, но в молодости физические нагрузки кажутся пустяком, тем более, что низкая гравитация астероида делала эти прогулки забавой.

В тот день проходили занятия на плато Первопроходцев. Я искал образцы гранита, характерные для этой части астероида. Увлёкшись сбором материала, я далеко оторвался от своей группы и остался совершенно один. Вокруг меня расстилалась безжизненная равнина, сверху смотрели колючие звёзды, а Солнце, видимое с Виктории, как маленький диск, похожий на золотую монетку, висело так низко, что по всей округе протянулись длинные тени. Они чётко обрисовывали каждый камень на поверхности и мне это было удобно.

Почва время от времени вздрагивала? на другой стороне астероида проводили взрывные работы, кажется там что-то строили. От этих взрывов над астероидом который день весела белесая пылевая дымка. Я нагнулся за очередным обломком горной породы, а когда распрямился, то вздрогнул. Камень, за которым я нагибался, выпал у меня из рук.

Прямо передо мной стоял человек. Это был мужчина, его мощная обнажённая фигура дышала силой и уверенностью, литые мышцы напряглись на могучем теле. Солнце поблескивало на загорелых плечах. В руке мужчина держал копьё и, казалось, прикрывал кого-то? его поза явно показывала это.

В испуге я сделал шаг назад, но мужчина не двинулся. Я взмахнул рукой, но он не шевельнулся. Я отступил ещё на шаг назад и увидел, кого охранял мужчина.

Девушка… Очень красивая, чем-то похожая на Вику. Её поза выражала испуг. Она чего-то очень боялась… Но не меня же?

Я стоял в изумлении, а странная парочка не шевелилась. Несколько секунд я думал, что они одеты в силовой скафандр и потому кажутся обнажёнными, но потом заметил, что фигуры не светятся «глянцевым» блеском характерным для силового скафандра.

Я стоял, не зная, что сделать, а пара смотрела на меня и тоже не двигалась. Не знаю, сколько времени прошло, но внезапно мужчина и женщина исчезли. Так исчезает изображение выключенного визора.

В тот же миг последний луч солнца погас? короткий день на астероиде кончился. Машинально глянув на часы, я удивился: 15:24. Я простоял столбом, глядя на парочку, целых сорок минут. Пора было идти, рабочий день окончен, но странное видение не выходило у меня из головы.

Я решил завтра явиться сюда в это же время, а чтобы точно найти, отметил место, где стоял, крестом, начертив его прямо на астероидной пыли.

Весь вечер увиденное не выходило у меня из головы, я гадал, откуда и когда там появились эти загадочные фигуры. Чья-то глупая шутка? Неуместный розыгрыш? Будь эти скульптуры настоящими, их давно бы нашли, район, где мы проходили практику, истоптан вдоль и поперёк. Но может ли быть, чтобы столь чудесные изваяния появились там шутки ради? Кому это надо, зачем? И девушка… Она так похожа на Вику.

В тот вечер я смотрел на неё, и верно, делал это слишком часто, поскольку в конце концов она спросила меня:

— Нестеров, что-то ты всё пялишься на меня весь вечер… Нравлюсь, что ли?

Я никогда не мог похвастаться вниманием девушек, а такой вопрос, тем более, заданный напрямик, вогнал меня в ступор. Я не знал, что ответить. Сказать, что да, нравишься при всех я не мог, но и объявить, что нет, не мог тем более.

Вконец смущённый, я был готов брякнуть какую-то глупость. Вика смотрела на меня, улыбаясь, но в тот момент, когда я уже открыл рот, меня перебил наш записной сердцеед Витька Рыбин:

— А знаешь, Вика, что «наш» астероид был назван не в честь древнеримской богини победы и даже не в твою честь?

— Нет, не знаю… Расскажи, Вить?

— Это довольно интересный случай, — начал Витька. — Астероид открыл английский астроном Джон Хинд в самой середине девятнадцатого века. В те годы в Британии правила королева Виктория и астроном решил подхалимнуться – назвать новое небесное тело в честь своей повелительницы. Но не всем астрономам это понравилось, многие возразили против использования имени монаршей особы в астрономических делах. Было даже предложение назвать его именем Клио – греческой музы истории. Но точка зрения лизоблюдов восторжествовала, астероид сохранил имя Виктории, тем более, что и богиня такая имелась. Вот такие дела, Викуся, — заключил он.