Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

Просуществовавший в Кобре двадцать с небольшим лет, что было совсем мало по сравнению с семью столетиями, что провели здесь Коул и Сэликен, Рональд мнил себя одним из самых могущественных магов, ведь он единственный из всех при жизни по стечению обстоятельств попал в Топи и ему удалось выбрался оттуда живым.

Любой Змееносец мог совершенствоваться в мастерстве после ритуала и обретать дары, которые недоступны обычным волшебникам. Всех присутствующих в комнате магов, включая мертвеца Лансьера, объединял дар Бессмертия — дар, предполагающий невозможность умереть от старости. Но помимо Бессмертия каждый обладал своим уникальным даром:

Миссис Ленуа пару столетий назад завершила миссию в Зачарованном лесу и сорвала с дерева Познания ягоды, которые заменили ей глаза. С помощью этих глаз она могла видеть всё вокруг себя и даже то, что происходит у неё за спиной.

Лансьер смог отыскать в одном из астральных миров волшебный ручей и испил оттуда воды. Так он обрёл способность путешествовать по картинам и принимать участие в их сюжетах — кто же знал, что такой дар предполагает физическую смерть?

Коул несколько столетий охотился за пещерной Черепахой Мудрости, поймал её, сварил из неё суп и съел, благодаря чему обрёл способность читать книги, не открывая их.

Сэликен несколько лет прожил в одном из магических миров и прошёл обучение у призрачного наставника, после чего обрёл способность колдовать мысленно, без необходимости рисовать руны руками.

Всем этим магам было несколько сотен лет. Рональду на момент смерти было около тридцати. Ещё младенец по меркам Кобры. Свой дар он обрёл случайно, когда опорочил самую чистую в мире женщину — древнюю бессмертную жрицу, и ещё при жизни был низвергнут Богиней в Топи. Когда он выбрался из тьмы на землю, зрачки его приобрели удивительную продолговатую форму, благодаря чему маг смотрел на наш мир в узкие щели из Топей. Одновременно он видел реальный мир и Тьму, что растекалась зловонными болотами. Он повелевал армией мертвецов, но они не могли выйти из Топей, пока Рональд сам был мертв.

Ещё никому из живых не добывалось побывать во Тьме и вернуться. Да ещё и обрести дополнительный дар в столь короткий для мага срок. Рональд возомнил себя самым могущественным магом. А когда он помог отвоевать земли для территории Кобры, его самолюбие взлетело до самых Верхних Садов.

Благодаря армии мёртвых Рональду удалось завоевать большие земли. Но после ранения от руки кровного брата Рональд потерял над ними власть и, умирая, проклял Раймона, и это были последние его слова. Теперь его дух был навеки приставлен к брату и питался его жизненной силой. Раймон нёс наказание за кровное убийство, а Рональд жаждал мести и воскрешения. День ото дня он терзался ужасающей ненавистью — самый молодой и талантливый бессмертный маг был так глупо ослаблен «шумелкой»,

а затем убит рукою родного брата!

Мучения и последующая смерть могли бы искупить грех Раймона, но тогда бы и связанный с ним Рональд отправился в преисподнюю захлёбываться ненавистью и болотами. Рональд не мог этого допустить и не давал Раймону умереть. Для него существовал только один способ вернуться:

Кровная месть.

Если бы Габриэль смог убить Раймона, Рональд вселился бы в его тело сквозь рану и завладел им.

Это дало бы Рональду умопомрачительную власть.

Раймон являлся одним из самых уважаемых в Тэо учёных и имел доступ к Лону Волшебства — тайному месту, где хранится всё волшебство Тэо. Там он разрабатывал своё оружие против тёмных Змееносцев. О том, где находится Лона, знали только он и верховная жрица. Завладев его телом, Рональд смог бы забрать всё волшебство мира себе. Рональд полагал, что этого бы хватило, чтобы вступить в битву с Двуликой и победить её. Рональд обещал, что сделает коллег своими приспешниками — бестелесными всемогущими духами, которые будут владеть второй половиной Двоемирия — не-волшебным Материком.

Это был его план. Сэликен, Коул и остальные маги делали вид, что одобряют его. Теша самолюбие мага, они поставили Змееокому памятник и велели ученикам петь ему гимны, чтобы Рональд ослеп от пущенной ему в глаза пыли.

На самом же деле каждый из магов хотел себе такой власти. И каждый планировал сопроводить Змееокого до Лоны Волшебства, а затем убить его и завладеть волшебством Тэо самим. Каждый из сидящих за столом мнил себя Богом. Рональд обещал, что поделится с ними волшебство Тэо, но кто верит обещаниям черных магов?

Никто не произносил этого вслух. Маги пели хвалу Змееокому.

Глава 6. У портала

Солнце растворилось в неспокойном море, но небо, всё ещё озаряемое кровавыми отблесками, пылало подобно рубину.

Скала, на которой стоял Габриэль, была невысокой и не могла сравниться с окружающими башню остроконечными скалами, чьи вершины вонзались в небо и резали тучи, деля их на части. Стоять здесь под брызгами гневного моря было страшно. Габриэль нуждался в страхе — в любом остром чувстве, как в лекарстве. Удивительно, но именно страх позволял Габриэлю рассуждать трезво и не поддаваться эмоциям.

Ветер подталкивал в спину, и Габриэль не заметил, как за пару часов пребывания здесь подошёл к краю обрыва, и если бы не голос Августа, назвавший Габриэля архимагом, он бы спрыгнул и даже не понял того.

Когда Габриэль начал спускаться, кобровцы застонали и разошлись. Остался только кобровский выпускник. Его платье было в пыли и паутине, паутина запуталась в волосах, что-то похожее на мел отпечаталось на его локте. Глядя на него, Габриэлю представился чердак дедушки Мартина — может быть, Сэликен заставил Августа убираться на чердаке? Золотая кобра на его груди светилась, отражая зловещий закат, и была подобна открытой ране. Ране, из-за которой Август едва стоял на ногах, и только солнце разлитое в его решительном взгляде поддерживало в нём какие-то силы.

— Я не архимаг равновесия, — удивлённо сказал Габриэль.

Несомненно, перед Августом стоял архимаг. Это он прикосновением своей могущественной руки снял заклятье и вывел Августа из Закулисья. Сила, что жила в нём, была незрима, словно могущественный дух стоял за Габриэлем и окутывал его зловещей аурой.

Резко потемнело, с моря повеяло холодом и внезапно — запахом болотной гнили. Небо стремительно застилала чёрная туча, заворчал гром. Дождь начался внезапно, послышались весёлые визги и топот. Позади Габриэля ровная стена дождя искажалась, как если бы капли разбивались о невидимое глазу препятствие. Присмотревшись, Август увидел нависший над Габриэлем силуэт, который делали видимым разбивающееся об него капли. За Габриэлем и правда стоял дух — злой: пахло от него болотами. Он держал руки у Габриэля на плечах, покровительственно и одновременно собираясь толкнуть его в бушующие воды.

Август побледнел так стремительно, что выражение лица Габриэля сменилось на озабоченное.

— Там, сзади… там кто-то есть.

Габриэль обернулся и посмотрел прямо сквозь стоящего за спиной духа.

— Кого ты видишь? — Габриэль потрогал Августу лоб.

Прикосновение было холодным и нежным, каким закрывают глаза покойнику. Чёрный дух склонился над Августом и приложил палец к губам.

— Зло, — прошептал Август и потерял сознание.

***

По карнизу барабанил дождь, форточка была чуть приоткрыта. Занавеска качалась, впуская прохладу в комнату, а вместе с нею — песню ветров, песню бури и звонких капель. Феникс на стене освещал спальню, взяв на себя роль растворившегося в море солнца. Этот феникс, шум дождя и сладкий, ничем не передаваемый запах неожиданно переместили Августа домой.

Ему показалось, что он лежит на своей жёсткой неуютной кровати. В его спальне тесно, и мебель вся старая. Шкаф без ручек, обшарпанный комод, хлам на рабочем столе, в углу куча каких-то тряпок… На кухне громко топает младшая сестрёнка, и мама гремит посудой. Мама говорит сестре, чтобы она чистила зубы и ложилась спать. Сестрёнка что-то ей отвечает. Август закрывает глаза. За окном дождь, и крыша течет. Вода звонко капает в таз, грязные подтёки на стене закрывает гобелен с фениксом. Завтра нужно идти в академию, но домашнюю работу залила вода с протекающей крыши. Да и учителя говорят, что если дар Августа не вступит в полную силу к шестнадцати годам, его изгонят.