Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

не боишься, — усмехнулся владыка несколько удивлённо, прижав её к себе, поглаживая её спину.

— Нужно бояться?

— Как иначе ты выполнишь то, что обещала?

— Через желание выполнить это обещание.

— Если я переступлю порог этой комнаты, я из неё не выйду до утра.

Атанаис густо покраснела, кинув затаённый взгляд на кровать. От желания ныло всё тело. Оно мешало думать, инстинкты заглушали слабый голос разума. Впервые она испытывала такую яркую палитру ощущений к мужчине. Странно, но именно рядом с ним девушка чувствовала себя живой и наполненной. Её словно опоили каким-то зельем.

«Почему меня так тянет в этому головорезу?» — подумала она гаснущим сознанием и закрыла глаза от удовольствия, когда Сакрум поцеловал её.

Его язык мягко скользнул по её языку, заставив Атанаис вспыхнуть и разгореться. Его руки с силой провели вниз по её спине, вниз по пояснице, сжали её бёдра. Владыка Шамшира целовал её зло и нетерпеливо, а Атанаис почти потерялась в его объятиях. Его губы обжигали лицо и шею. Вдруг Сакрум отстранился, мучительно выдохнул, отступил на шаг и с усмешкой, запыхавшись, сказал:

— Ты должна поправиться. Любое потрясение опасно для тебя сейчас.

Атанаис тихо раскатисто засмеялась. Она поправила свои волосы, взлохмаченные Сакрумом.

— Ты думаешь, я засну теперь? — выпалила девушка, зло посмотрев на него.

— Думаешь, засну я? Разумеется, нет. Но приятно осознавать, что не только я тут схожу с ума. Я едва не потерял тебя. Прошу, вернись в комнату и ложись в постель. Когда ты восстановишься, ты придёшь ко мне снова. И если ты захочешь, Аамон проведёт обряд Алаштар. Шамширцы ведут свою историю не из беглых преступников. Наш народ намного древнее карнеоласцев или атийцев. Это священный обряд.

— Что он означает? — выдохнула Атанаис.

— Это таинство. Мужчина, предложивший женщине этот обряд, оказывает ей честь. И женщина, принимающая это предложение, оказывает честь мужчине. Человек, будь то мужчина или женщина, имеет право участвовать в таком обряде только однажды в жизни.

Внизу живота снова что-то сладко и болезненно заныло. Похоже, тело Атанаис уже сделало этот выбор за неё. Что это такое? Свадьба? Или просто ночь любви?

— Ты выбрал меня для этого таинства, потому что я Рианор и дочь герцога? — прошептала она.

— Я выбрал тебя, потому что эти две недели вдали от Баркиды были слишком долгими. Да и пока никто из моих Братьев не осмелился сделать тебе такое предложение. Не могу рубить головы своим Братьям из-за тебя, чужачки. А придётся. Жду ответ на третий день.

Он развернулся и ушёл.

«Приехали… — подумала она, долго и мучительно выдохнув. — А я всего лишь попросила отправить моё письмо родителям!»

Глава 22. Мать и пустая колыбель

Две недели путники пересекали тьму гор и границу между Археем и Заземельем. Акил полагал, что каждый шаг, отдаляющий его от той ненавистной земли, будет радостью, но без Атанаис и Ишмерай это было поражением. Огонь не пришёл, когда он так в нём нуждался, когда в нём нуждались его друзья, погибшие Марцелл и Александр, пропавшая сёстры. Огонь пришёл к нему слишком поздно, и горькое чувство сжимало горло.

Несмотря на то, что он уже дважды спас фавнов и своих товарищей, он не был доволен собой. Он знал, что мог сделать больше, намного больше. Но не сделал. Его отец и тётушка Акме спасли всех, они стали героями, славу которых будут воспевать в веках. Он же — только тень их, и ему было горько оттого, как сильно все ошибались, полагая, что он истинный и достойный преемник Рианоров.

Чувствуя его настроение, Сагрия почти не отходила от него. Она всегда что-то говорила, стараясь успокоить его опасения и его боль. Она шла молча, порой вставляя свои занятные реплики в речь спутников. Сагрия заставляла его улыбаться и порой посмеиваться. В эти минуты, когда она шли рядом с ним, разговаривала с ним, а он слушал её голос, ему становилось хорошо и спокойно.

Ещё одним стражем шёл отец, редко говоривший с сыном, но глядевший на него напряженным взглядом. Лорен не спрашивал Акила о самочувствии, не расстраивал лишними разговорами. Молчал и просто держался рядом. Новоявленного Рианора раздражал такой дозор, но ему приходилось признавать, что отец тревожится за него и винит себя за всё произошедшее.

Акил знал, что все присутствующие в отряде были восхищены его силой и приободрены, но весь Архей всколыхнётся шёпотом о поражении новых Рианоров. Они привели несколько аваларских семей, но среди них не было ни одного представителя царского рода. Они не уберегли принца, девиц Алистер, нескольких атийцев, Марцелла и Александра Сагдиарда что бы что? Вернуться с поражением?

Сердце его сжимало горе, горе, которого он ещё не знал.

И однажды он признался Сагрии во всех своих страхах.

— Мне неважно, что будут думать о тебе, — мужественно ответила она. — Я знаю, что ты сделаешь всё, чтобы разобраться с Кунабулой.

Акил согласился, подозревая, что борьба с Кунабулой не закончится за пару месяцев. Она могла затянуться на годы. И ему предстоит встать во главе этой борьбы.

Архей встретил их тёплыми проливными дождями и густыми туманами. Выйдя на долгожданный свет из глубин гор, путники обрадовались, и лица их осветили улыбки.

— Мы дома! — выдохнула Сагрия, и глаза её налились болью.

Она обернулась к зиявшей дыре входа в мрачные пещеры и прошептала:

— Мы прощаемся ненадолго.

Акил, полной грудью вдыхая родной воздух, поглядел на Сагрию, и ему захотелось подойти к ней, но девушка, сиявшими от радости глазами оглядывая мрачные пики гор, стояла рядом с Умратом, который что-то тихо ей говорил, должно быть, отвлекая её от любования столь приятным пейзажем.

— Мы находимся северо-восточнее Авалара, — мрачно проговорил герцог, не спешивший ликовать. Он торопился завершить это долгое путешествие и поскорее найти жену и сына. — Даже если мы отправимся самым коротким из известных путей, нам понадобится не менее пяти дней, чтобы выбраться из гор и ещё несколько дней, чтобы добраться до Карнеоласа. Не будем терять времени. Вперёд.

Никто не возражал — всем хотелось