Дневник - Наталья Загвоздина

Н. Л.

Что следует за тем, что светло и счастливо —по солнцу и луне простую жизнь вести,что прячутся поврозь поочередь в оливах,раскачиваясь, как качели и весы?

Как взвесить ясный день, сменяющийся ночьюпод звёздами вблизи (попробуй не задеть!),ворота отыскать (где ключик, где замочек?)в грядущее (а как, и это – не за тем?)?

Войти, дышать, любить, терпеть, теряя скоростьна спуске (так и так), сверяясь – на подъём,вписать в свою тетрадь от корочки до корки,и знать, что ничего не будет – на потом.

Теперь. Теперь живёшь то хульно, то похвально.Растишь неровно сад, не много о плодахзаботясь, порешив, что до скончанья хватитчередованья… Не – помысля – оплошать.

Не ведая конца, то нежишься, то стынешь,излечиваясь лишь Отеческим теплом,Чьей милостью в саду цветут цветы простые,дающие плоды под времени стило.

И всё же – брег и миг! Сворачивая шеюв опальной чешуе (опален – опалён),по жизнь благодарю короткое решенье —вместиться целиком в открытый окоём.

Москва, 19–21 июня8. Послесловие 3 (Вослед)

Обернуться-обернуться. На серебряный песочекна краю, на дикий выступ неприступного утёса,где барашками пасётсягорсть волны, нагой и тёплой.

Кто не знает расстоянья – не сворачивает шею;не расставшись – не забудет, сохранит вперёди снимет, что посеял.Что свершилось – совершенно!Кто любил – навеки с ними.

Топчут пенные барашкитвёрдый камень скудных пастбищ.Не скудеет жизнь и брашнажизни только верной паствы.

Что свершилось – совершенно.В завтра дверца не открыта.Мир не знает завершенья —славословит неотрывно.

Эту радость, этот воздухносим в лёгочных карманах,в окнах глаз, в сердечной сумке —не иссякшим караваном.

23 июня9. Память

Где вплавь фиолетовый островтеснится к Италии, птицгнездовья то нежно, то остротеснятся к покрову, ресницсады керкерийских гречаноктеснятся на веках, и звёзд,глубоких, безмолвных, кричащих,теснится над ними извод —

там души теснятся высоко,где тесно оливам одним,в святой тесноте бьётся совесть —и тесно кругами от нихрасходятся горе и радость,теснящие сердце в груди…

И вольно слезами отрадысвободно о счастье грустить.

1 июляПОСЛЕЧТЕНИЯ1

Что сад? Он тот же лес.

…Из ямы – в Яр – в ярмо, где ящерицей юркойснует официант под тающим паркомгорячей снеди… В сон, в волненье светлой юбки(любимая), в слезу, в молчание, в наркоз

присутствия… Не юг, не волжское теченье —Москва. И, может быть, старей на десять лет.И вызрели давно подсолнуха ячейки,и выросли сады… Кому не тесен лес

изменчивой души (и страждущей, и смирной) —за книгу, за перо, как водится… И вновь —история, где жизнь – и около, и мимо,тоску перемешав в покое нажитом.

Как классику горька и сладостна надеждана прошлое, саднит бесплодная мечтао будущем… Как вверх взлетаем и на те жевдруг падаем – за ним – смертельные места.

2

В Нескучный сад – вдвоём, над городом, под градомнебесным, прописным (Тургенева глава).Где долы и холмы командуют парадом,нестройным на глазок практический… Порядкоминым душа упоена и меряет никем не зримые наряды.

К нездешним, прописным (Тургенева глава)склоняется строкам, скитается в растеньях(отросток, отрок – он – и прям, и угловат,наивен, неумел, отважен и растерян —грядущего черёд)… Где донага разденетненастье – сад, безмолвно…Терпению – хвала.

6, 7 июляСНЫ ОБ ИТАЛИИ1

Хороню мировую тоскув Сицилийской дали – курит Этна.Хоровой непрерывный досугдемонстрирует ветреный этнос.

Солнце, ветер беспечной игройразвлекают собравшихся разно,каждый – зритель, и каждый – геройпредставления «длящийся праздник».

Спит и видит счастливый народсвет Мессины, свечение Этны.И предтечи горячие этиостывающих древних пород

полнят разве заезжую душуедким дымом нездешней тоски.И не здесь схоронился тот скит,что сжигающий пепел потушит.

2

К Липарским островам, сквозь Сциллу и Харибду,несясь на парусах, не алых, но тугих,как заново иду в Синайскую Хориву,ничуть не удивясь превратностям дуги

пожизненной. Смотрю то за море, то в море —две полных глубины сливаются в однувселенную, судьбу, дугу, ковчег. И морокуже не уведёт мой парусник ко дну.

3

На Этне пыль и сад. Пыльца. Как школьный пестикподвижный хоботок у бабочки. Под ней —подушка-палисад (трава, цветочный крестик)и камень, что ещё становится плотнейпод бабочки крылом, моей ногой, печальюневидимой; на глаз – неровен и зернист —лежит по горизонт застывшею печатьюпред силою Творца пылающих зарниц.

4

В дожде. А был восторг Сицилии – в объятьянежнейшей из медуз (опаснейший цветок)попробовать не прочь попасть слегка опять я,с собою унося заветный завиток.

Отметина. Стрела. Но здесь, в дожде, не сыщешьподобной красоты, плыви хоть сотню лет…Когда вокруг вода, и влажно ветер свищет,и рану бинтовать покажется – не лень.

Напраслина. Где быть – одно. Но не казаться.Как праздничный кисель крахмальный кисеяпрозрачная медуз, чей жест – не наказанье…Больнее лжи ожог, чей вымышленный ядоставит рану долгую зиять.

8–11 июляМаме

Мой ангел, сердце, всхлип младенческий короткийпод занавес, сосуд, что светл и тонкостей,сквозь время, день за днём, без ропота (который?),под дверью сторожишь то мужа, то гостей

нечастых… День за днём согбенней, и страшнееразлука до зари вечерней, а рассвет —всё дальше, всё трудней… Уже в твоей траншее —весь мир, и даже мы, глядящие в просвет

меж страхов и забот твоих невозвратимых……Как прочие живу и плачу, без наградобыденных, – прости, таинственный родитель,сменившая раёк на обретённый Рай.

Прости своих детей. До вскопанного места,не видного ещё отсюда, – за него —протянется любовь посмертного замесак тебе, уже давно – на землю – ни ногой.

10 июляМосковская картинка

Ю. П.

По трудной затопленной Трубной —вбосую.Одна из далёких облав —буксую.

Кончается жизнь на молу —не мелко.Я после всего намелю —Емелька.

Да сколько же было всем лет?Не вспомнить.Не жмурясь, гляжу осмелев,на всполох.

Сегодня хоть дождь, но увы —не тот жени город, ни я и ни Вы,прохожий.

Мы в ногу уйдём за черту,за память.Я только ещё зачерпну —в запале —

московское лето с грустцойи тайной,бульварную ленту, кольцои танго.

11 июля* * *

Мне снилось золото Великого Ивана…

Ю. Кублановский

Я вижу золото Великого Ивана.Потомок слаб – ему не впору крест.Какое сердце так возликовало,чтобы из сна изнежившего – в Кремль —

стоять стеной, собором, колокольней.Как Лествичник. А здесь снует народ.У зрячего в груди звучит и колет.У спящего – бесформенный нарост.

Мы будем умирать. По лествицы ступеням —и верным, и любым, —мы будем проходить, смолкая постепенно.И всё любить?

Кремль, 14 июляСловарь. Посвящение

Из чужеземных слов составленная книга,где дока-сибарит соседствует с серсо,знакомая игра – симптом (а намекни-ка!)…Нет «совести», и «стыд» отсутствует – персончувствительных не тешащие слуха,и это, как ни глянь, стечение – не случай.

Есть жуир и жонглёр (см.), журфикс, жантильный.Нет «жизни» (живота) и «жалости» пробел,поставленные за – ненадобностью – тыльно,за изгородью в круг впадающих проблем.

16 июляПИСЬМО (Из цикла)1. На смерть А.

Боящийся грозы, болезней и деревьев,вдруг падающих ниц.Хранящий глубоко и трепетность, и ревностьк чужих гробниц

чередованью. Высота иссиня,воздушен мост.Взойди и оглянись – ты сильнокак будто мог

ступать (а боязно однако),держаться за.Как жизнь и смерть – не ставка на кон,не грома залп —

дорога, путь, ответ свободнойодной души —так ранит навсегда и больноо дно ушиб.

Взлети! Ни птицей, ни витией —собой самим.И станет о таком вестимо,что Бог за ним.

23 июля4. Искажение

Люблю прямое, ровное, люблюизгиб, наклон, колонну, ствол, былинки.Дарю и принимаю, и ловлюпредчувствием и засуху, и ливни,

к чьей правде прислоняюсь, и влекусьза нею до изгнанничества кущ.

А ты, бедняк, бедняга, долго вкривьспускаешься. Смотреть невольно мне быне стоило. Пристало – не смотреть.

Смотрю. И слышу, как взывает в криктворящее – озвучено и немо,для каждого, отдельно, наотрез.

25 июляСАД. УПРАЖНЕНИЯ1

Я б вырастила сад по сущему ранжируПодателя. Но сны садовника жены,в отсутствие земли, садовника, транжирывесеннего тепла, всегда искажены

надеждою на сад… Закладывая в подполполученный талант, рискуешь и кривишь —душой, судьбою, всем, что подаётся в помощь,поддерживая жизнь в биеньи на крови.

Я б вырастила дом, талант, надежду, веру,любовь к благим плодам, конечности цветови таинству корней поднять на те же вехии страждущий росток, и жертвенник святой —

во славу Сада и Садовника. Талантавперёд не занимать: изведан, извлечён,умножен, возвращён и выстрадан (да ладно ль?) —растёт, как дом и сад, не нами изречён.

26 июля2

А если о плодах, о яблоке, о яблокпаденьи в тишине сквозь август, – замерев,ему внимает сад, вселенная… и я ли,вместившись? И уже пространство за моей

спиной – меняется… И летосвершилось до полёта яблок… И друзейсвершается полёт, без ропота… И лептуоставленную так торопимся узреть…

Всему – черёд. Терпеть учась не у собрата,проворного до слёз, закрытого слезам, —я вслушиваюсь в сад, вселенную, с оправойбессмертья, где призыв: «Возлюбленный! Сезам…».

3

А если о тебе, до косточек незрелом,блестящем напоказ, как позлащённый шар, —чем сделаешься вдруг? Нечаянно назреетне видимость – пора. О, яблоко-душа!

Прости нарочный слог. Сегодня не в ущербеиюльская луна. Незрелости ущербвинителен едва ль для любящих, для щедрыхродительских садов, но ежели ты щедр

отдать и плоть, и блеск за зрение, за зрелость.Пожертвовать – и весь Родителя завет.Но мир спешит вперёд без совести зазренья,поглядывая вскользь, поверху да за верх.

30 июля4

А если глубоко, где косточек несметнозелёных, где в земле ни света, ни тепла,знакомого как жизнь, где бабочкам на сменуспелёнуты кульки иль куколки-тела?

А если глубоко, где толщи вод давильня,где в раковинах клад, как выморочный груз,где сыро и темно, и дела нет до ливня,до крапинки дождя, умножившего грусть

в груди, где глубоко гортанно бьётся сердце,гоняющее кровь оттуда и туда?Где зреет на ходу ещё незримый серпикдля сущей жатвы душ, как будто без труда.

30, 31 июля* * *

Душа противится, и ноги не несутк тебе, мой друг, расслабленный бесславно,и крылышки не держат на весунемерено меня, легко и плавнолетевшую давно, в иные дни,срывая междометия одни.

А мне – глагола, верного, сполна,как только друг единственный подарит.А прочие бессильны господа.Голубка, улетай живей подальше!В пределы, где не будет слышно лжи.Где крылья с благодарностью сложи.

31 июляДневник

Пока мы ссорились, почти завял букетв кувшине (ноготки, глазеющая пижма),помалу осыпаясь – на буфет,на столик, на тетрадь, в которой пишешь:

«Люблю и ненавижу» – твой дневник.Посланье на потом. Но если спросят,немедля: «Отвечай!» – ответ не в них,не в книге, дневнике, где только – пропись.

О страждущем молчишь, скрываешься, таишь,не думая, что миг – сколь вечен, столь толик.

3 августаШахматово 2008

Мелькаешь там и тут, как будто норовишьзабраться в объектив, торопишься, вприпрыжку,пронырой-пареньком проникнуть… И – ни риска,ни пагубы как будто… Но раним

материи таинственный состав,поэзией прозванный «до потопа»,не терпящий – ни ниточки – потолще,ни золота – с зазубриной – о сталь.

И жаль смотреть. И хочется смотретьна дали небогатые, на прочий, из памяти былогои дождя российского, собор… На вечный логос.С уставом не транслированных треб.

4 августаНА СМЕРТЬ А. СОЛЖЕНИЦЫНА1

Один уйдёт, а многие, оставшись,останутся вотще.Как в доме, где уже захлопывают ставни,ещё маячит щель.

Недолго. Что ещё напрасней для рассудка,коль некому глядеть?Смотрящий наперёд другому Дому сужен,в иной ступает День.

Здесь мы. Смеркается. И каждый дом в разрухе.И нечего сказать.И странно подсмотреть, как выпростал враз рукииспытанный казак.

Но ради крыльев сделаешь и больше,чем ляжешь и уснёшь.Восставшая душа над бренным телом борет,снимая путы с ног.

Подайте тишины! Пусть таинство свершится.Как Ноевы сыны,уйдёмте. Чтоб без нас оделися вершинысиянием иным.

2

Тому ответом – в сферывошедшее сполна.Отчётливо и верноидущая волнаиз мира не людского,прогнозов не земных.

Жизнь хода не ускорит,не сделает за них,за нас свою работу.Работай, раз живой!Чтоб любящему Богупожертвовать Живот.

Кому и так – не больносвершившейся порой,того зовёт Предтеча,Креститель и Пророк.В благое из отечествна праздничный порог.

3

…Попробуй убежать отсюда, от бумаги.За полночь хорошо, глубоко… Поутрупотребуется сон, спасенье… А ума-то —не прибыло… И нет лекарства у подруг.

Бегу впотьмах сама. Неровное бряцаньебезбрежного дождя то в цель, то в рассыпной.Ненастье городит препятствия, бросаетиз крена в крен, ещё – и сбрасывает с ног…

Ах, это – не про нас! Когда разверзлись хлябинебесные – так прост был смертному ответбессмертного, и тьма, замешенная с хладом,для чающих была, что млеко и оцет.

Конечно, оцет, но – в оценочном реестре,презреннейшем душой (да, правда словаря).Восстал в ряду рядов им выстраданный кресте,умноживший на раз не вымеренный ряд.

4, 5 августа 2008Из 1993-го. Посвящение

Когда бы сад, когда бы слад,я б выбрала в садутвоё добро, себя без зла,совместное – в ладу.

Я б сладила букет из астрсиреневых с синьцой,живой жасмина алебастрслепил бы мне лицо…

Я б в том саду малины горстьиспробовала б всласть,глухого бересклета гроздьвзяла б над сердцем власть…

Всё б было… Падать на крыльцоещё не пересталкленовый, с золотым лицом,мерцающий кристалл

по первопутку. Как назадпятнадцать лет тому,когда ты силился назватьгрядущее в дыму…

А дым Отечества слезилприкрытые глаза,и горько делалось «глотать»в грядущую из зим…

Но в этот сад войдя хоть раз,не выберешься враз,

и дыма сладость не горазд —по гроб – осилить враг.

6 августаИСТОЧНИК1

Одна царапина к другой,и все – единою рукойне услыхавшего вблизи вскрик.

А это – ровного стеклакоснулась острая стрелаи только высекла следа скрип.

А где-то ворот колеса,на дне студёная слеза,и не кончается воды путь.

А ты не думал, не гадал,что словом держится, когдаего извлёк из вековых пут.

А ты не думал, не гадал,что вздохом смерены года,и если будешь так дышать – будь.

Но если вздохом – как рублём,но если словом – как рулём,знать, твой источник для меня пуст.

2

Оставь день – дню.