В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Тянулись нескучные экспедиционные будни. Весна была уже в полном разгаре и двигалась вперед семимильными шагами. Именно эту ее пору я люблю больше всего! Каждый день приносил фенологические и орнитологические новости. Пожалуй, лучше всего о них дают представление некоторые выдержки из моего дневника.

«17 мая. Утром первая песня овсянки-ремеза (до этого кочевали молча). Появился изумрудный "пух" на лиственницах. Начала цвести осока. На марях пустовато (ветер), спариваются черныши, встретили средних кроншнепов, длиннопалого песочника и "ручного" журавля, подпускающего совсем близко. У лагеря с разных сторон токуют три-четыре самца вертишейки. Возможно, слышал вертишейку начиная с 11 мая, но принимал ноющие крики за голос ястреба-перепелятника. К 10 вечера Костя и Николай ушли спать, а мы с Юрой сидели до полуночи и слушали мохноногого сыча, кричащего за рекой. В бинокль его видно, несмотря на темноту: сидит открыто, почти у вершины елки. Но слышно только сидя, встанешь – шум реки мгновенно заглушает.

18 мая. Первая ночь без заморозков. Днем душно, накрапывает дождик. Первый поющий дубровник и бледноногие пеночки. Вечером появились одиночные комары. Конечно, это "добрый комар" Theobaldia alascensis, знакомый мне по Енисею, он и там первый – крупный, флегматичный, с дымчатыми крылышками. Не спеша садится и долго ходит, примериваясь, куда бы вонзить хоботок. При этом туповат, не слетает при угрозе удара возмездия. На небе "кошачьи хвосты" – циррусы, перистые облака, предвещающие смену погоды.

19 мая. Дождливо, хмуро, во второй половине дня стороной прошла первая гроза. Потом ненадолго прояснилось, великолепная яркая двойная радуга. С утра сюрприз: два личинкоеда по ольхам, вечером еще один "южанин" – дубонос. Первая самка дубровника, а самцов в округе уже два. Явно продолжают прибывать пятнистые сверчки – проявляются уже не только в сетях, но и визуально: молча шмыгают в нижнем ярусе, бегают по бревнам, нас не боятся совсем. Только сегодня запел первый. На мари за лагерем кормится дальневосточный кроншнеп, судя по огромному клюву – самка. К вечеру прояснилось, небо леденцово-зеленое.

20 мая. Снова заморозок, ясное утро, день теплый, но ветреный. Хорошая вокальная активность, появились глухая кукушка, светлоголовая и толстоклювая пеночки, пестрогрудая мухоловка (с такой же вертикальной посадкой, как у сибирской мухоловки, но отличимой брюзжащей позывкой "бррст… бррст…"). Постоянно кричат и барабанят желны. Чижи вылетают стайками кормиться на сережках ивы. Но к полудню все смолкает (кроме гиперактивной корольковой пеночки, конечно), снова оживает после четырех. Вечером опять орал сыч, единожды пропел соловей-красношейка. Полночи на западе полыхали зарницы, но вторая гроза тоже прошла мимо.

21 мая. Солнце встает в 6:10. Сплошной туман, не видно другого берега. Мари лишились последних снежников, оттаяли, ходить стало тяжелее – зыбко. Но в лесных перемычках глубокого снега еще достаточно, и он стал совсем непроходимым – серая насыщенная водой каша. Появились журчалки и стрекозы-стрелки, зацвел болотный мирт. Сети исправно ловят. Вечерняя зорька – неровное розовое зарево на полнеба. В этом призрачном освещении – первая летучая мышь.

22 мая. Мелкий дождь, временами переходящий в морось. Лиственницы еще больше позеленели и издают нежный запах. Проклюнулись листья у спиреи, пробилась первая свежая травка, в пойме – щетки хвощей. Около половины девятого вечера у лагеря заржал первый соловей-свистун, активно поют пятнистые сверчки.

23 мая. Туман, дождь, абсолютно серый день. Ветер с востока нагнал сплошные тучи. Уже муссон? Снимаем быт, работу с паутинными сетями – как раз попались свистун, самец восточной малой мухоловки (интересно: пролетный или гнездится здесь?).

24 мая. Вроде начало проясняться, но потом ветер сменился на западный. И все погнало обратно. Поползни строят гнездо в дупле. Второй день у палаток поет непонятный дрозд – вроде бледный, но песня кажется сложнее. Может, оливковый? К вечеру в просветах туч – серебристый молодой месяц.

25 мая. С утра туман, сыро, при этом – отличный птичий вокал. Неумолчно орут обе кукушки – и глухая, и первая, обыкновенная. Первые песни синего соловья, зеленой пеночки, певчего сверчка. Очень активны свистуны (поют и на земле!), корольки, мугимаки, московки. Днем дождь. На маршруте встретил удода, шикарного сизого самца малого перепелятника. На перекате токуют три перевозчика, все время перелетают с берега на берег, бегают, вертикально задирая крылья. Непонятно, кто из них самка. Быстро прет трава, зацветает калужница. Молодые кисточки на лиственницах показались уже на 4 мм.

26 мая. Пасмурно, накрапывает. Первая таежная овсянка – конечно, матерый черногорлый самец. Под вопросом – песня синей мухоловки, хотя так может петь и черноголовый чекан: не устаю удивляться его способности к звукоподражанию. Нашел еще пустое гнездо-шалашик корольковой пеночки на лапе пихты, на высоте 2,5 м![9] Почти всю ночь – необычайно сильный дождь с градом, гроза.

27 мая. Тучи и морось до полудня, потом сильный западный ветер. Хорошая птичья активность, подошли пеночки-таловки, сибирские мухоловки, ширококрылая кукушка. Вроде слышал пестрогрудку (малую?). Таежных овсянок уже пара. На марях пусто – редкие дубровники, чеканы; на лыве[10] у Юриного скрадка – серая цапля, большой улит. Чернышей стало мало (неактивны? насиживают?), совсем замолкли вертишейки – видимо, пролетели, места не их. Вода, поднявшаяся после дождей, спадает, осока на луговинах уже достигает 30 см, трава – 10 см, пучки свежей хвои – 1 см. Вечер ясный, тихий и прохладный, мимо лагеря дважды пролетел крупный тетеревятник.

28 мая. Холодное звонкое утро с инеем и ледком на лужах. Хорошая активность, но куда-то пропала обыкновенная кукушка (глухая по-прежнему кричит целый день). Почти исчезли бурые дрозды, сибирские завирушки, юрки (пролетели на север уже?). Зацвели синие хохлатки, морошка. Начался массовый лёт веснянок[11], правда мелких буроватых, а не тех здоровенных, черных с багровым пояском, как на протоке Ниоло. Но эти тоже выделяют едкий оранжевый секрет из суставов ног и, видимо, малосъедобны для птиц. Днем жарко, ходим по лагерю в трусах и тапочках (благо гнуса и клещей пока нет). К вечеру небо затянуло хмарью, в мути летают стрижи-колючехвосты.

29 мая. Теплая ночь, днем жарко и ветрено. Продолжает замолаживать, в пепельном небе гало с двумя едва намеченными белесыми ложными солнцами. На марях все стихло – чеканы и коньки на гнездах. Лягушки тоже не урчат, комья их икры в лужах разбухли и помутнели, видел первых головастиков. А в соединяющих озера ручейках переливаются радугой на солнце кладки сибирского углозуба – словно серповидные целлофановые пакетики с точками-икринками, попарно прилепленные на палки и коряжки[12]. Наблюдал удачную охоту самки перепелятника на конька. Дважды видел и слышал рыжих овсянок – песня из двух-трех колен