Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос - Валентина Жукова

– Следующая новость для нас всех. Это то, что мы не едем концертной бригадой по Казахстану, пока не пройдёт региональный смотр и отбор лучших мастеров исполнения. В первую очередь, это солисты.

– Я думаю, – сказал Мартович, – я думаю, все мы туда не попадём. Товарищам жюри нужны будут только единицы. Так что соревнования будут очень жаркие, спорные, и поэтому каждому из нас надо непременно постараться. То есть вылупиться из кожи, но достичь воплощения самого себя. Надеюсь, мы, каждый из нас, оппонентов, тоже будем друг друга уважать. Иначе можно совершить глупую ошибку. Недооценивая оппонента, проиграешь самому себе. Коллектив, в первую очередь, обязан быть дружным, сплочённым и, особо подчеркну, кристально честным и чистым. На эту тему у меня к вам ничего больше нет.

– Пожалуйста, – Капля увидел вытянутую руку. – У вас вопрос?

– У меня двое детей, они ходят в детский сад. До которого часа мы будем здесь топтаться?

– Прежде всего, вы задали оскорбительный вопрос. Как это, топтаться?

– Простите, не так выразилась. До, которого часа мы будем работать? Детей в ночь носить не будешь.

– Мы пойдём вам навстречу. Дети после садика могут побыть с вами после шестнадцати, не более двух часов. Иначе для них будет утомительно. Возможно, иногда можно будет поменяться друг с другом номерами исполнителей по согласованию.

– Вы. Что вы хотели узнать? – спросил Капля третью девушку.

– Танцорам не стоит рассчитывать на диплом, или, как там говорят, дипломанта?

– Чем отличается песня от танцев, как вы считаете?

Все неожиданно притихли, пожимая плечами.

– Вы слышали разговор пожилых людей: «Смотри, как красиво танцуют, без слов понятно, о чём говорит петушок курочке». Разве ансамбль берёзка не удостоена государственной премии? Всем понятно!?

Прошло три дня. Неожиданно в репетиционный зал вошёл директор Дворца Культуры с большим развёрнутым листом бумаги. На листке издали был виден список будущих участников выступления перед жюри.

– Что, уже!? – Варя первая задала вопрос, догадавшись, глядя на лист.

– Догадливая, тебе уже приходилось дрожать перед жюри?

– Да, приходилось.

– Когда, если не секрет? – спросил Тимофей Капля.

– Так, по-моему, нам всем перепало пострадать за каждый номер 8 марта, – в зале раздался дружный смех.

– Так вот, ребятки, мы получили предварительный список, – сказал Директор Дворца Культуры, Шемяко Иван Каземирович. – 8 марта нами был представлен концерт, посвящённый женщинам не случайно. Присутствовали на концерте, скажу, мягко говоря, «партизаны», о чём я сам даже не догадывался. В зале уже присутствовало жюри из трёх человек.

– А вы заметили меня, я несколько раз сидела в зале до выступления своих номеров, я уже тогда заподозрила одного человека, который постоянно что-то записывал.

– Ты, случайно, не с ними?

– Пришла нужда партизанить; заметят да расстреляют, либо в плен возьмут.

– Ха-ха! Ха-ха! Охо-хо-ха!

– Довольно, посмеялись, разрядку сделали.

– И что дальше, товарищ Капля?

– А то, что мы имеем двадцать восемь номеров, посчитайте, каждый номер приблизительно три-четыре минуты, если помножить, сколько будет?

– Один час пятьдесят две минуты.

– Совершенно верно, – поддержал директор исполнительницу на домре. – Нам необходимо набрать номеров вполовину меньше.

– Значит, что кого-то из нас выкинут?

– Да, надо сократить несколько номеров и одного солиста.

– Варвара заняла время восемью номерами, можно у неё отнять в первую очередь, – с великим одушевлением подсказала Валя.

– Я сама прекрасно понимаю, что даже зрителю надоела. Мне-то, думаете, каково? А вы всё спой, спой. Нашли пташку у окошка.

– Спасибо, Варя, за понятие. Я, например, ни одну песню не желал бы вычеркнуть. Сама выбери, что легче исполнить и чем публику порадовать.

– И остальные также подумайте над своими номерами. Всё равно два танца никак не одобрят, из них выберут всего один. О стихах не может быть и речи. Из игры на домре тоже возьмут один номер. А у тебя их три номера.

– Так что выбирайте, чтобы потом не было особенно горько.

– Из восьми песен я представлю три. «Родина», исполню первым выходом. «Степь да степь кругом» – вторым. И «Называют меня некрасивою».

– Последнюю песню мы не слышали ни разу. Ты сама её написала?

– Нет. Она только-только кем-то написана.

– Слова автора и музыку надо знать; иначе жюри не пропустит.

– У меня дома есть запись. Посмотрю.

– Значит, будем их репетировать все три дня и три ночи. Все, сколько есть номеров у каждого, а они, судьи, пусть выбирают; какие понравятся номера.

– А тебе, Валя, предлагаю спеть, что-нибудь из репертуара Ольги Воронец, – подсказал Мартович. – Но только про колокольчик забудь. На тебя действуют слова из этой песни. Как запоёшь «Коля, Николаша», всё, труба, считай, пропало твоё желание быть в первых.

– Спасибо за поддержку. Мне очень нравится песня: «Здравствуй, славный ты мой Алёша».

– В чём же дело? Спой её!

– Не имею права срывать концерт своими слезами.

– Значит, ты влюблена, а, Варька?

– Кто нынче не без греха?

– Не в нашего ли певца, Алексея Мамедова, когда ты успела? Он ведь только вчера появился на сцене.

Алексей, заливаясь румянцем, защитил новую солистку:

– Разве одно имя на всё население планеты? У меня есть подружка. Что такое «Алёша»? То ли дело Владимир, – как будто цыганка в точку попала.

Варя, заливаясь пунцовым румянцем, не смогла выдержать любопытных взглядов коллег, немедленно удалилась в другую комнату. Она сидела там до тех пор, пока не её не пригласили на репетицию.

– Любовь – это тоже особой формы воплощение, главное, чтобы она не оказалась односторонней, – с явной хитрецой подметил директор ДК. – Я в годах, не прочь бы ухаживать за Варей, извините за признание в любви, лишь только, как к певице. Не дай бог, как узнает жена и дети, что тогда? – директор, сложив лист бумаги, передал художественному руководителю. – Удачи вам, ребята! В путь; ни пуха, ни пера!

– Терпеть не могу это пожелание, – было сказано в спину уходящему директору. – Моя бабушка всегда говорит: видеть сон с пером, значит, пустой сон, и задумки пустые.

Репетиции проходили до полуночи. Варю не стали пускать в общежитие.

– Не стучи! Сказала, не открою, значит, не открою.

– Если бы я могла войти через окно, я бы это сделала.

– Только, попробуй, вмиг вылетишь из общежития.

– У меня защитники имеются. Не вылечу!

Только на третий день песенницу начали впускать в общежитие. Две ночи ей пришлось ночевать в тамбуре общежития, просидев на кокурках.

– Что-то ты в последнее время, Варвара Степановна, какая-то обессиленная. Не любовь ли тебя скрутила?

– Её в общежитие две ночи подряд не пускают.

– За какие провинности? – подозрительно спросил Тимофей Капля.

– Считают, что она нехорошими делами занята до полуночи. У неё не свой дом, чтобы смело хозяйкой беспрепятственно войти.

– А ты что молчала? – с сожалением к Варе. – Хорошо, теперь сам буду провожать. Только пусть не откроют. Сами двери будут открывать, встречать и провожать. Автобусы ходят до 2-х ночи.

Капля всем семейством, жена, дочь Марина, два маленьких сынишки на руках родителей – пошли в общежитие, проводить исполнительницу народных песен.

– Смотри, а ты говоришь, двери закрываются в 23 часа.

– Да, закрываем. И никого не пущщаем. Не положено позже двадцати трёх часов пущщать.

– Мы, товарищ, вахтёр, контингент особенный; у нас не нормированный рабочий день.

– Где же вы так работаете, что до двух ночи, околачиваетесь между небом и землёй.

– Скоро услышишь голос вашей жительницы на радио.

– Не брешешь?

– Нет смысла брехать, – Капля подал пропуск Варе на территорию радиостудии. – Вот, извини, совсем забылся передать приглашение на радиостудию. Желаю удачи. Какую хотелось бы исполнить?

– Новую, совершенно новую: «Называют меня некрасивою».

– А вторую?

– «Меж высоких хлебов затерялося небогатое наше село».

– Правильный выбор в разных жанрах. Ты не торопись завтра в ДК; там и без нас все соки из тебя выжмут. До послезавтра.

Семья ушла, а Варя, лёжа спокойно в постели, размечтавшись, незаметно уснула.

– Слышь, актриса погорелого театра, – постучал в комнату вахтёр. – Мне велено на всякий случай тебя разбудить. Не то проспишь пение на заре; птички не просыпают. Они нас, наоборот, будят.

Шесть часов утра. Освежившись прохладной водой из-под крана, наскоро перекусив бутербродом с колбасой и сыром, запивая компотом из груш, на ходу дожёвывая, Варя выскочила из общежития. Навстречу в дверях ей встретился средних лет мужчина.

– У вас не обозначен номер дома и нет названия улицы.

– Как нет? На всех домах есть установленные нумерации. Правда, названия начинаются с начала улиц. Наш дом расположен в середине улицы. Вам какой номер дома нужен?