Протопоп Аввакум и начало Раскола - Пьер Паскаль

В Пустозерске появилось обличительное сочинение о единогласном и наречном пении, оно рассматривалось там как позорное, как никонианское новшество: сначала Аввакум приписал эти нападки монаху Иову с Дона и написал письмо против него. Но теперь он узнал, кто смущал таким образом церковь: то был Игнатий Иванов, прежний слуга Морозовой и брат ее «казначеи» Ксении. «Плюньте, братия, где он говорит: не подобает его слушать. Где ему знать обычай и устав церковной? Он родился и взрос во дворе боярском, да вчера постригся, а назавтрее и во игумны накупился, без благословения отец окормляет Церковь. И азбуки не знает». Вопрос о единогласии был близок сердцу Аввакума: этот вопрос был центром внимания и протопопа Стефана, и боголюбцев. Это было то, что он сам, Аввакум, претворял в жизнь уже более тридцати лет и что сей час снова ставилось под вопрос. Ввиду того, что Игнатий упорствовал, Аввакум еще раз выступил с посланием по этому вопросу.

У нас нет никаких данных относительно переписки между Пустозерском и Доном, за исключением того, что адресат письма к Ионе был как будто тот поп Иона из Соловков, который был обретен либо в Черкассах в 1668 году, либо в Керженце, либо в Стародубье. Но теперь и другая христианская община заставила заговорить о себе, то были сибиряки. Аввакум прекрасно знал попа Дементия, сосланного еще во времена Никона и занимавшего место приходского священника в Тюмени. В 1665 году вместе с Лазарем и Трофимовым он был доставлен в Москву, затем направлен оттуда в Пустозерск. Он был там еще в 1668 году. Был ли он помилован или сбежал оттуда? Во всяком случае, в августе 1670 года его уже в Пустозерске не было. Он достиг Тюмени или ее окрестностей, где у него ранее были ученики. В Сибири в особенности нетрудно было ускользнуть от властей; все жизненные условия способствовали независимой жизни: поэтому-то там было много старообрядцев.

Большая Соловецкая челобитная рано появилась в Тобольске; один из списков ее попал в руки Крижанича. Этот последний, слишком привыкший объединять вопросы религиозные с вопросами экономическими и политическими, был человеком слишком порядколюбивым и рассудочным, чтобы отнестись с симпатией к страстному движению чисто религиозного характера, движению, которое игнорировало как духовную иерархию, так и гражданские власти. В этом движении он усмотрел только невежество и фанатизм и, будучи, кстати сказать, рад, что может выказать властям свое усердие, предложил им свои услуги для защиты православия. Он составил по всем правилам «Обличение» Соловецкой челобитной и даже целый трактат в форме диалога между архиепископом Тобольска и жителями этого города. «Обличение» относится к 1674 году. Этот против ник старой веры признает: «Вижду целые монастыри единою от вас прелестию прелщены (он обращается к соловецким монахам), некиих же себе и руки отсекших, дабы им себе не знаменати треперстным знамением (…), а некие и чудеса и явления себе от ангелов бытии помышляют (…). И из мирских людей мнози тем же мраком отведены и ожесточении обретаются, яко не хотят исповедатися, ни причащатися. Инии же стоят на средине и не ведят, к коей стране пристати». Он пишет, что они просят их просветить. Для него Сибирь и Соловки – это два главнейших центра раскола.

Падение Соловков оставило в Сибири старую веру такой же, какой она была и раньше, или же даже еще больше вдохновило сторонников старой веры. 29 мая 1677 года возникший от молнии пожар уничтожил Тобольск. Огонь небесный! Даже церкви не были пощажены! Разве это не знамение того, что то были не истинные церкви? Это представление распространилось вплоть до Тюмени. Производятся аресты. Постепенно находят много мужчин и женщин, для которых официальные церкви являются «костелами», священники – «псами», а четырехконечный крест – печатью антихриста. По приказу старшего воеводы Петра Шереметева виновники таких мнений наказуются кнутом, однако они не сдаются. 28 октября того же 1677 года в тюменском соборе в самый торжественный момент обедни, то есть во время пения «Херувимской», раздались возгласы: «Православные християне, не кланяйтеся, несут де мертвое тело!» Арестовали четверых: Афанасия из Вологды, Дементия и Варвару из Тотьмы, Порфирия с Мезени. Они заявили, что прибыли в Тюмень «истинныя веры изыскивать». Шереметев, к которому их направили, всех их, за исключением Варвары, отправляет в земляную тюрьму с приказом: предварительно всенародно подвергнуть их наказанию кнутом, а в будущем таким же образом поступать со всеми, кто будет так себя вести 129. Митрополит Корнилий умер 23 декабря, опечаленный, как говорят, успехами старой веры. В 1678 году крестьянин Михаил Медведевых отказался от благословения священника и заявил, что в церковь вкралась ересь; на него был сделан донос, он исповедовал свою веру и был бит кнутом. Эти дошедшие до нас случаи исповеданий и наказаний за них, происшедшие в разных местах, иллюстрируют положение дел, описанное Крижаничем. Старая вера была распространена везде.

Поп Дементий принял монашество с именем Даниила и основал скит на Березовке, небольшом притоке Тобола, все в том же Тюменском воеводстве. Там была церковь, где совершалось богослужение без поминания как патриарха, так и митрополита. В этой группе отшельников царил особый подъем, здесь были как женщины, так и девушки: порой они падали ниц и тогда, как говорили, они видели Пресвятую Богородицу и разверстые небеса, а равно и венцы, приносимые ангелами самым праведным. Слух об этих чудесах привлекал массу людей из соседних районов, которые, покинув свои владения и скот, приходили со своими женами и детьми, чтобы принять постриг у Даниила. Одни, «разочаровавшись», возвращались к себе; другие оставались у него, вербуя, в свою очередь, единомышленников. Не раз тюменский воевода доводил до сведения Шереметева об этом ските: наконец, 2 января 1679 года против этих ослушников была направлена экспедиция из двадцати пяти рейтаров, ста казаков и литовцев, а также пятидесяти татар под командованием стрелецкого головы. 20 января все вернулись в Тюмень, рассказав о том, что на указанном месте они нашли только следы большого пожара: ночью с 5 на 6 января скит со всеми своими жителями сгорел. Прежде чем появились «приспешники антихриста», 1700 верующих предпочли спастись в огне.

Этот ужасный способ спасаться от преследователей, получивший начало в 1665 году у Капитона, перешедший затем в Нижегородскую землю, был в то время в большом почете. В начале 1677 года какой-то крестьянин из Терехова, на Олонце, сжег себя в своей избе с большим количеством мужчин, женщин и детей, включая как свою семью, так и своих соседей. Вслед за этим на Шексне какой-то поп Симеон и четыре или пять тысяч людей также сожгли себя; 10 марта 1682 года в двух деревушках Новоторжского уезда подвергло себя огненной смерти около двенадцати семейств, подбадриваемых попом Петром; они заперлись у себя в домах и в двух сушильнях для ржи и подожгли их.

Что касается Тюмени, то ввиду того, что митрополит Павел выражал свое намерение еще более решительным образом, чем его предшественники, уничтожить старую веру, образовалась новая группа людей, собравшихся последовать примеру Даниила и его товарищей. Их было приблизительно около 2500 человек. Однако этими героическими решениями всегда руководил какой-нибудь всеми почитаемый вождь, своего рода пророк, которому повиновались беспрекословно. Таких духовных вождей вскоре уже не стало хватать. Тут в умы некоторых людей закралось сомнение. Решили ничего не предпринимать без благословения пустозерских отцов. Решили послать к ним гонца. Если плыть вниз по Иртышу и Оби, затем по правым притокам Печоры, то путь в Пустозерск не представлял больших трудностей, несмотря на то, что приходилось пересекать Северный Урал: это был проторенный путь: поэтому, очевидно, в 1681 году в Пустозерск и был послан гонец. Он повидался с Аввакумом. Последний задержал его на две недели и передал ему послание к сибирским братьям по вере.

Протопопу еще не представился случай вступить в переписку с этими общинами. Поэтому он составил специально для них полное руководство касательно затронутых вопросов, придав ему более торжественную форму.

В этом руководстве мы снова встречаемся с его нам хорошо известными мнениями: полное осуждение официальной церкви, никониане приносят жертву не Богу, но злому духу; те, кто им повинуются, «в челюсти адовы стремглав поступают»; лучше было бы вовсе не родиться, чем креститься тремя перстами; крещение еретиков – не крещение, но осквернение; и необходимо держаться в стороне от всех их обрядов.

Таковы принципы истинной веры, но вот и правила, применяемые в практической жизни. Если младенец крещен по еретическому обряду, не следует повторять погружения, ни отречения от сатаны, но только необходимо прочесть молитвы, совершить миропомазание и обойти вокруг купели посолонь. Но при отсутствии истинного священника бесполезно обращаться к священнику никонианину: мирянин может крестить; каноны в случае необходимости допускали это всегда, тем более в настоящее время. Что касается причастия, то ни в коем случае не следует принимать никонианского Агнца, это яд, подобный мышьяку или сулеме: он беспощадно убивает. Был у меня, пишет Аввакум, здесь духовный сын из простого народа; после меня он обратился к священнику никонианину и причастился у него: и что же! Он сошел с ума, бедняга, совсем одурел, и уже больше не мог оправиться. Другой, некто Григорий, которого попниконианин напугал будущими мучениями и которого он причастил, был затем, бедняга, одержим дьяволом, и злые духи в конце концов удавили его; нет, лучше уже до самой смерти остаться без причастия. Но если вы сможете раздобыть себе истинного Агнца, не следует ждать священника; пусть каждый, будь то мужчина, женщина или ребенок, сам причастится, но не следует причащать друг друга, за исключением отца, причащающего новорожденного младенца. Мирянин, имеющий святую воду после ее освящения истинным священником, может самостоятельно совершать необходимые очистительные обряды. Относительно тех, кто впал в никонианскую ересь по неведению, или же из-за страха, или из-за перенесенных пыток, нельзя быть неумолимыми; если они скорбят о своем падении и изъявляют добрые намерения исправиться, да будет с ними наше благословение! Христос их примет так же, как и нас!