Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот, наверно, за то и признают потом мою жизнь, что в эпоху неистовства принудительной добродетели я умел заступиться за радость жизни и говорить: будьте как дети!
521
И вот это я должен сказать тоже в «Царе», делая на все четыре стороны реверансы принудительной добродетели. Боже, помоги мне сделать это труднейшее дело!
Кулаки: Шахов, Никольский, продавец в продовольственном магазине. Необходимо создать этот тип рядом с паханом и Сергеем Миронычем.
23 Мая. Солнце, сухо и холодно.
Вчера заседание Оргбюро. Стала задача о преодолении неловкости в положении шефа. Средство для этого – ввести своих. Ввел Пелевина и Елагина. В среду приедет Пелевин, пишем воззвание.
Идея воззвания: комары переносят с человека на человека малярию, и мы боремся с комарами, а комары – это агенты природы, это природа сама. Такую природу мы уничтожаем, и дело уничтожения этой природы есть такое же человеческое дело, как дело охраны природы.
Итак, если мы приступим к делу охраны природы, мы должны знать, что же такое природа, которую мы хотим охранять.
Не будем долго раздумывать. Каждому понятно, что все будущее наше зиждется на здоровье физическом и нравственном наших детей. И под природой, требующей нашей охраны, мы будем понимать среду, благоприятствующую здоровью наших детей, здоровью в глубоком и широком смысле: в здоровом теле – здоровая душа.
Природа, как и жизнь, не поддается логическому определению, и спросите любого, что он понимает в слове «природа», никто не даст всеохватывающего определения: одному это дрова или стройматериалы, другому цветы и пение птиц, третьему небо, четвертому воздух, пятому охота, шестому дача, и так без конца. В то же время каждый из этих потребителей, произнося свой интерес, знает, что это не все.
Недавно это нечто большее, чем свой личный интерес, мы почувствовали в природе во время войны, и как мы это
522
почувствовали! <Пршиска: Все почувств[овали], общий интерес: это родина, дом наш.> Природа явилась нам как родина, и родина-мать обратилась в отечество <зачеркнуто и не дописано: к делу наших отцов мы присоединили дело нашего времени>
24 Мая. Дунино. Суховей. Холодно. Цветет черемуха. Развертывается дуб. Среди дня пришел легкий ветер с запада, стало тепло. Надвинулась туча и ушла. Запел комар.
Выехали в Кунцево для ремонта машины и просидели там с 10 утра до 3-х вечера. Егор Иванович понравился Ляле, она его спросила:
– В церковь ходите? Егор Иванович ответил:
–Нет!
Ляля смутилась: «Такой хороший человек, а безбожник». Хотела помолчать, но не могла выдержать и спросила с пристрастием:
– Почему же вы в церковь не ходите? Егор Иванович ответил просто:
– Не хожу почему? Церкви нет.
И все мы засмеялись, а Ег. Ив. подробно стал рассказывать, как разрушали церковь. А после того перешел на суховей и что как хорошо жилось при НЭПе. – Когда это? – С 24-го года. – И по какой? – Да вот когда заперли.
В Дунине строительство очень продвинулось, и очень все хорошо, пока мы вдвоем. Но когда приедет теща с фрейлинами и начнется непрерывная болтовня, наверно, придется перебраться от них вниз или в кухню. Эта женская болтовня что-то вроде мотора, и без нее они жить не могут, как не может двигаться мотор без газа.
25 Мая. Дунино. С утра облачно с просветами. Воздух туманится. Синеют леса. Поет комар. Ждем дождя.
523
Учился вчера ездить на резиновой лодке. Облюбовал песчаную косу, лежал на горячем песке и записывал хорошо. Учился ловить рыбу «на тюкалку». Слышал рассказы о том, как гоняются за шереспером (отрезают от глубокого места и гонят по мелям). Посетил карьеры возле Ершова. Кипят работы по внутренней отделке дома. Вечером поили Доронина, и председателя, и «капитана» (соседа). Решили купить две козы.
26 Мая. Первый раз в жизни простудился, будучи в природе. Страшный насморк, шум в голове. Бросился в машину и кое-как довел ее в Москву.
27 Мая. Москва. А это что-то в природе, намекающее на возможность дождя осталось: пусть солнце, но что-то чувствуешь.
28 Мая. Москва. Был Пелевин. Крепко взялся за статью о природе. Грипп легче, насморк перешел в кашель. Выходить боюсь.
29 Мая. Все утро работал и написал программную статью в «Большевик». Кажется, очень хорошо.
Мелькнула мысль о юбилейном издании собрания моих сочинений.
Вчера был у нас Удинцев, о котором нам стало известно, что саркома открылась у него и во втором глазу и что он обречен. Мы его принимали слишком по-дружески, и если мы не одни, он может догадаться. И даже, может быть, уже догадался и скрывает от нас, а мы от него.
Катя рассказывала, что ее родственница Марина, красавица 22 лет, так страдала за своего ребенка, что покончила с собой, а ребенок живет и растет как ни в чем не бывало.
30 Мая. Хватил вчера проливной дождь, и тем наконец кончилось холодное майское суховейное время.
524
Грипп почти кончен, сегодня начну выходить.
Завтра в 7 вечера заседание Оргбюро с чтением моей статьи.
Стал выходить на воздух. Увидел какое-то дерево с густой темно-зеленой кроной, по-летнему законченной в развитии листьев. Знакомая вспышка радости в сопровождении упрека: «Как там чудесно, а что ты?»
31 Мая. Всегда радуюсь, когда, сообразив, сколько дней в месяце, узнаю, что этот месяц «со днем». Этот лишний день дается человеку во свидетельство таящейся в нем радости жизни, а радость жизни, питаемая каждым из нас по-своему своими чувствами, этими корешками жизни, нам дана великим педагогом. Радость жизни заманивает нас в глубину свою, как охотника заманивает удаляющийся зверь или птица. Заманит эта свобода в глубину, а потом по необходимости выбирайся. По этому плану и мы должны заманивать молодежь чувством свободы, а не пичкать ее необходимостью добродетели.
Вчера опять Лева был, плакал, молил о помощи. Придется дать ему денег опять.
Позвонили в КУБУ узнать о здоровье Удинцева, и вдруг воскресла и заговорила по телефону служащая в КУБУ Клара Яковлевна Левина. Ужас, как живуч человек!
Сегодня читаю в Моссовете доклад свой и
