Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин

В Моцарте и Сальери и показано столкновение этих двух поведений: обычного логического у Сальери и поведения из таланта – сверхлогического.

31 Декабря. Вчера весь день лило с крыш и все сосульки сорвались и погибли. Сегодня морозно. Две неприятности: 1) выход сборника «Охота в Подмосковье» без меня; 2) провал новогоднего фельетона «Хитрый пятачок».

Мне в «Пятачке» хороший урок: я начал зазнаваться в мечте, что будто бы могу силой своего таланта, индивидуальности обороть силу условий обезлички. Мне удавалось это делать в маленьких скромных вещицах, но в этом случае я размахнулся пошире и мне сейчас же утерли нос. А если бы не утерли и напечатали, то, может быть, для меня было бы хуже: соблазн вырастания из обыденщины увлек бы меня и, может быть, потом утерли бы нос, и публично, как непременно утирают всем, и Фадееву, и Симонову.

Остается мне отступить и писать роман, и добиваться издания книг. Помнить, что «Кладовая солнца», крупнейшая вещь, могла появиться, никого не раздражая яркостью индивидуальности, и что, значит, индивидуальность свою можно укрыть в позволительной форме, и что нечего винить большевиков, если сам сплошал.

Итак, будущий год должен начаться договором на собрание в трех-четырех томах на 120 листов и кончиться созданием «Царя природы». И этого пока довольно, выполнить при строжайшем усвоении правила: внутренне расти при сохранении защитной окраски среды.

Наши старые опрощенцы с толстовством и проч. происходят от заповеди: «Раздай все бедным и иди за Мной».

Когда написано что-нибудь хорошо, то потом, когда остынешь, диву даешься, как это я, вот такой-сякой, мог написать так хорошо, и кажется тогда, что во мне живут два человека, такие же разные душой и близкие к жизни, как Дон Кихот и Санчо, хозяин и работник, Мария и Марфа. И еще вот тоже написанное и напечатанное, когда напечатается, то к написанному что-то прибавляется. Написанное как бы колеблется в битве неравной и страшной. Машинопись проясняет, печать утверждает.

Сегодня в 8 вечера назначил свидание Еголин.

1) Приглашаю на юбилей. 2) Прошу помочь. Содержание помощи в Новом году: а) начать подписанием договора; б) кончить роман. Отстоять свое право на государственную поддержку.

Тезис «Да» и антитезис «Нет». Без этого ничего нельзя разобрать и невозможна никакая общественность, кроме деспотической: «Да'» и пусть все остальное будет по-моему.

Но под старость у тещи все тезисы совпали. «Да» атрофировалось и остался один настоящий антитезис «Нет». И так, за что бы мы ни взялись, она говорит нам свое «нет» – и все и во всем «нет» и «нет».

И вся наша жизнь в настоящем все «нет», во всем отрицание, кроме своего стародавнего, почти мифического «да», когда горячие калачи были по 3 копейки и 20 копеек стоил фунт масла.

Тысячу раз предпочел бы, кажется, жить с деспотом, который говорил бы только «Да», а мы бы все слушались и работали. А то «Нет», оторванное от своего старопрежнего «Да» и обращенное на современность, не дает возможности даже просто работать.

В 8 часов вечера с Лялей ходили в ЦК, к Еголину, арестованному человеку-чиновнику. Обещал крепко издать сочинения.

Новый год встречали с новыми друзьями – Оршанки Павел Семенович и Вера Павловна (дочка Наташа).