История Смотрителя Маяка и одного мира - Анна Удьярова

изобразив любимую жителями поселения сцену Жизнеописания – первое явление Защитника миру. Дабин неожиданно покладисто согласился и деловито приступил к работе, требуя всё новые и новые краски и поставив условие не смотреть до окончания работы.

В тот день Тео, как обычно, занимался домашними делами после обеда: колол дрова, подметал полы, расчищал дорожку от подтаявшего снега, – когда к нему прибежала Гиа, дочка Гишты. Девочка, с рождения немая, громко беззвучно кричала и махала руками: пойдём, мол. Тео испугался, что случилось что-то страшное, но, примчавшись следом за быстрой, как олень, девчонкой к дому Фрата, он обнаружил всего лишь Дабина в окружении явно очень злых жителей поселения. «Что случилось?» – на правах друга старосты Тео протиснулся вперёд. Дабин стоял, заложив руки за спину, с нахальной улыбкой, а позади, на высокой деревянной стене, красовалась его работа. Тео залюбовался острыми вершинами гор с подтаявшими, глазурью блестящими на солнце снеговыми капюшонами, цветными переливами весенних лугов у подножий и лазоревыми просторами неба, притуманенного лёгкими весенними облачками. Это была прекрасная картина, но бывший слушатель отлично понимал, что не устраивает жителей горного посёлка: они не видели здесь явления Защитника.

«Ну что, как тебе?» – зло поинтересовался Фрат, наблюдая осторожную улыбку Тео, которого он всегда считал серьёзным, заслуживающим доверия человеком. «Я думаю, прекрасная картина…» – начал бывший слушатель Гранций, правда, не слишком уверенно. «Прекрасная?» – не выдержал Фрат, в его голосе звучала почти ненависть. Тео вскинул взгляд – и в его прищуренных глазах светилось то же упрямство, как и в тот день, когда он стал чужим в Ледяном Замке. «Да, и я не закончил: я думаю, что это прекрасная картина явления Защитника. Лучше и не придумать. И я надеюсь, что вы ещё сможете оценить её по достоинству. Но, вероятно, не сейчас».

Разумеется, тем же вечером они с Дабином уже шли по скользкой горной дороге, подгоняемые ледяным ветром – вниз, в предгорья, где уже зацветали весенние луга.

Дабин сначала всё хмурился и бормотал себе под нос: «Они закрасят её, закрасят!» И тут же добавлял с весёлым смехом: «А может, староста так разозлится, что спалит свой дом! Вот это я понимаю… искусство. Искусство всегда немного неудобно, понимаешь ли ты, мой мудрый друг?» Потом он успокоился и стал просто весел: насвистывал что-то по пути и то и дело хитро поглядывал на Тео.

– А за что тебя, собственно, выгнали из Ледяного Замка? – спросил он как ни в чём не бывало во время очередного привала.

Тео промолчал, следуя мудрым советам позднего Котрила Лийора, посвятившего целый венок сонетов высокому искусству молчания.

Но ответа Дабину и не требовалось: он и так знал всё, что нужно, используя вопросы для красоты композиции.

– Что же ты не смог даже понять, что есть Защитник или нет Его – это ровным счётом ничего не меняет? – покачал головой Дабин. – Стоило из-за этого лишаться всего.

Тео вскочил и сжал руки в кулаки… на самом деле, конечно, он продолжал сидеть под деревом, вычерчивая на сырой земле уравнения равновесной звёзд.

– Ты ведь такой умный, твой разум – сокровище, каких мало, и столько сил тратить впустую, на доказательство от абсурдного.

Дабин как будто испытывал терпение своего собеседника. Как холодный ветер тёплым днём: налетает и ждёт, пока человек встрепенётся и недовольно застегнётся на все пуговицы. Но Тео не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг: только пожалуй, на бледно-лиловый первоцвет, который упрямо пробивался сквозь соляные кристаллы последнего снега.

– Ведь если Защитник существует, то какое ему дело до того, верят в него или нет, правда? Если не понимать этого, то можно стать вот этими мертвецами с дурацкими улыбками.

Тео продолжал слушать, как в его голове Дабин ведёт с кем-то беседы, и это сводило с ума. Очень хотелось кофе, чего-нибудь, что, как луч солнца, разгонит этот застоявшийся туман.

– Ну ладно, раз уж ты такой терпеливый, я, как в доброй сказке, выполню твоё заветное желание. Пойдём со мной, – Дабин встал и протянул руку.

Мир немного пошатнулся, горы сменились побережьем, затем равниной, затем они оказались в предместьях Тар-Кахола.

– Ты уверен, что моим желанием было попасть в этот шумный, битком набитый людьми каменный колодец? – ворчливо поинтересовался Тео.

Дабин только кивнул и потом, когда они, миновав загородный дворец короля, шли к столице по широкой дороге, обгоняя тяжело гружённые подводы, стал рассуждать о том, что большинство горожан уверены, что Защитник бродит в горах с посохом, но мало кто из них знает хотя бы пару дигетов Обряда. Тео тем временем вспоминал Йорге, старшего приятеля Котрила Лийора:

Если бы всем воздавалось по вере,

ничего бы в мире не поменялось,

ни на волос не сдвинулось бы,

к сожалению…

«Или к счастью», – подумал Тео, разглядывая Восточные ворота. Любуясь затейливыми украшениями, он не заметил, как Дабин исчез, слился с толпой, спешащей в город с Восточого тракта.

Зайдя в Тар-Кахол, Тео увидел отблеск солнечного света на шпиле главного собора Защитника в Королевстве и произнёс про себя:

– Но солнечные часы когда-нибудь остановятся,

и ночь наступит, и никто не сможет остаться

своей собственной тенью:

потому, что все тени

безжалостно

сольются в одну…

Младший Гранций был в Тар-Кахоле несколько раз: отец возил его в музеи, в библиотеки и в Университет. Но ничего не запомнилось маленькому Тео так, как высокий, строгий, устремлённый в небо и отточенный вечностью, как птичье крыло – ветром, собор Защитника.

Поэтому неудивительно, что, влекомый силой бесцельности, Тео вскоре обнаружил себя на площади Всех Дорог, сидящим на скамейке напротив Собора. Мелкие весенние птицы деловито перелетали с одного нефа на другой, а потом весело плескались в луже прямо у ног Тео. Он улыбнулся своей невольной зависти к этим крохотным беззаботным каплям радости, разбрызганным по полотну мира ребёнком-художником: они могли по праву гостить у Защитника, в то время как Тео чувствовал себя недостойным даже сидеть напротив, то и дело оглядывался по сторонам, словно ждал, что вот-вот придут служители, чтобы указать ему его истинное место.

– Слышали, что шейлир Ум-Тенебри называет себя теперь Защитником?

Тео вздрогнул и до предела распахнул глаза, как будто хотел, чтобы мир поместился в них без остатка – и тогда уже не надо было бы пытаться понять, что реально, а что нет.

Он аккуратно повернул голову: на соседней скамейке сидели весёлые молодые тар-кахольцы – видимо, студенты, – обменивались новостями, с важным видом качали почти детскими лицами.

– Да, я как раз оттуда: люди сейчас собираются к Стене Правды. Интересно, они действительно думают, что это Защитник?

Тео встал и медленно пошёл в сторону Кахольского озера – туда, где собирал толпу зевак человек, называющий себя Защитником. Горькая ирония, отравляющая гарью воздух в городе