По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

движение по плоскости. Тем не менее у меня не получалось вообще её «поднять». Сам факт воскрешения её из мертвых мне не удавался. Абсолютно все другие студенты как Красных львов, так и других отрядов, двигались в обучении дальше. Я же застрял с этой злополучной маленькой мумией. Впрочем, касалось это не только некромантии, другие предметы стали таким же камнем преткновения в моей учёбе. На один лишь перевод текстов, по которым мы изучали материал, приходилось тратить слишком много времени. А уж лекции профессоров, произносимые слишком быстрой речью, без Мидия я совсем перестал воспринимать. Оставалось только махать мечом и ничего более…

Пока моя маленькая мумия не станет «фамильяром», самостоятельно заниматься с чем-то более крупным мне запретили. Оставалось только слушать лекции профессора Нагая.

Я занёс руки над давно мёртвой крошечной тушкой и стал читать заклинание, которое всё равно плохо понимал. Разве что знал, куда вставлять собственные слова, описывающие поведение мышки. Нагай строго предупреждал, что описания поведения должны сопровождаться сопутствующими мыслями в голове. Я должен представлять в голове код её поведения. Как сказал профессор: «Наша мысль оставляет отпечаток на ожившем мертвеце». Не в первый раз, но вокруг моих рук появилось знакомое некромантское зеленоватое свечение. Правда толку от этого, к сожалению, так и не было. Более этого, это свечение меня пугало. Мне было мерзко осознавать, что оно исходит от моих и без того окровавленных рук. За ним ничего не последовало. Забинтованная мышка так и продолжала лежать на столе. Я тяжело вздохнул. Смеяться над моей бедной мышкой давным-давно перестали абсолютно все.

Как отстающему студенту, мне наказали ассистировать бальзамирование и препарирование человеческих останков как самому профессору Нагаю, так и кому-то из других учителей или студентов, если случалось такое, что их занятие проводилось параллельно с нашим в одном из соседних помещений. Самостоятельно заниматься практической частью наших следующих уроков мне запретили. В наказание досталось быть ассистентом. Правда, как сказал Витус, откуда-то узнав об этом, мне очень сильно повезло. По его словам, мне достался больший материал для изучения, а также возможность наблюдать за правильными действиями преподавателей. Мне тяжело было его понять, а тем более согласиться.

Зачем вообще может быть нужен такой навык? Ничего кроме мерзости и угрызений совести перед трупом покойного я не испытывал от этого наказания.

Благодаря этому отвратительному занятию я прежде времени стал воочию исследовать человеческую анатомию, к которой остальные студенты ещё только приближались. Они готовились к воскрешению. Некромантским делам над злосчастными трупами людей. А меня ожидали разве что самые низменные из занятий будущих адептов некромантии: препарирование, да бальзамирование. Я просто выполнял чёрную работу перед тем, как мои соотрядники будут проводить обряды некромантии. Правда, не знал я, когда их это ждало. Может, готовились эти тела для старших курсов. Меня перестало это волновать.

Разрезать живот даже покойника в первый раз это испытание храбрости куда похуже чем любые, какие я мог вообразить. И дело даже не в смраде, сразу же заполонявшем помещение. Само зрелище рассекаемой плоти вызывало во мне дрожь, словно передо мной развернулся ад, распахнулись врата в бездну.

Как я могу забыть сцену, когда впервые это делаю под пристальным наблюдением профессора Нагая? Она стояла перед моими глазами каждый раз, когда я вновь занимался сей чёрной работой. Нагай лишь махал рукой, когда пища покидала мой желудок при виде зрелища выпотрошенного тела покойника.

Бальзамирование человеческого тела, ожидаемо, оказалось намного труднее, чем какой-то мышки. Потому я лишь частично ассистировал. От меня требовалась подача тех или иных инструментов или растворов. Чтобы я ничего не перепутал и не испортил экземпляр, профессор Нагай терпеливо описывал каждое действие. Напортачить и получить куда худшее наказание, например заживо оказаться на одном из этих столов, мне не хотелось. Это хуже, чем быть съеденным Маргаритой, наверное… Потому я искренне старался запоминать все требующиеся от меня действия, а также все эти бутылочки с растворами, названия инструментов и все вещи, связанные с бальзамированием, хотя всего этого мне, конечно же, совсем не хотелось. Тем не менее в какой-то момент я заметил, что сам проявил интерес, спросив о каком-то из растворов у профессора Нагая. Он был крайне удивлён вопросу, но с радостью на него ответил, ведь как все уже поняли, некромантия и эти столы — вся его жизнь.

Почему моё соседство со смертью стало столь отчётливым? Отчего так сталось? Хотелось бы мне знать…

Раз с мышкой ничего не вышло, я должен был отбывать своё наказание, пока соотрядники продолжали практическое занятие. Профессор Нагай ненадолго вышел. Я склонился над укрытым простынёй сегодняшним человеческим телом. Оно казалось очень маленьким. Я оставил свою маленькую мумию на соседнем столе, решил отнести её в хранилище чуть позже. Вдруг будет время попробовать ещё разок. Затем я снял одеяло и от ужаса потерял дар речи. На столе лежало зашитое, после нанесённого мною удара, тело мальчика, жизнь которого я оборвал. Я отскочил назад. В увиденное было трудно поверить. Неужели убив этого мальчика, теперь я должен был ещё и вскрывать его тело?.. Мне хотелось истошно завопить. Но комок в горле, словно я оказался в кошмарном сне, воспрепятствовал крику. Я упал на колени и стал впадать в состояние безумного транса. Никаких извинений не будет достаточно. Я еле сумел взять себя в руки и подняться. Свою работу я обязан был выполнить в любом случае.

Каким образом этот мальчик был сохранён спустя уже немалый срок? Тело не забальзамировано. Оно было таким холодным и мокрым, словно его только что разморозили.

Когда профессор Нагай вернулся, то уже не застал меня в ошарашенном состоянии. К его приходу я обязан был подготовить инструменты, что я и сделал.

Отбросив человеческие чувства, выключив разум и заперев сердце я стал ассистировать профессору Нагаю. Может, он и не знал, чьё это тело. Оно, пожалуй, к лучшему.

— Такой кроха ни к чему нам, конечно. Сойдёт только для изучения анатомии. Даже для тренировок некромантии не подойдёт. Подойдёт, вернее, но кому его подсунуть? Потому и заниматься им никто из профессоров не хочет. Найду ему применение. В академии и так недостаток тел, а ещё выделываются, — вслух размышлял профессор, — Так что вдвоём нам придётся, Хакуро, — обратился он ко мне.

Я только утвердительно ему кивал, да наблюдал за тем, как Нагай осматривал тело и готовился к препарированию.

— Давай заодно забальзамируем, хватит уже ему морозиться. Скучает поди!

Мои глаза спокойно наблюдали за тем, как профессор Нагай вскрывал тело убитого мною мальчика. Неужели я потерял