По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

остатки всего человеческого? Неужто огонёк моей жизни угас? Я беспрекословно согласился самостоятельно сделать надрезы, которые он мне наказал. Дороги домой в Японию мне уже нет. Лично приступив к вскрытию тела мальчика я совершенно ничего не почувствовал. Ни жалости, ни угрызений совести, ни стыда. Совершенно ничего.

Когда мы закончили наш процесс, и я избавился от перчаток, то посмотрел на свои чистые руки, поражённые нечестивостью.

Урок подошёл к концу. Профессор Нагай делал объявление присутствующим отрядам. Я собирал свои вещи и проверял, не запачкался ли. Нужно было отнести свою маленькую мумию в хранилище. Я глянул на стол, но её нигде не оказалось. Я стал оглядываться вокруг, ничего. Вдруг я почувствовал словно что-то легко тянет меня за рукав. Будто что-то карабкается. На мой вскрик повернулись как другие студенты, так и профессор Нагай. По моему рукаву пыталась забраться куда-то наверх моя же мумия мыши. Вовремя сообразив, я не стал её стряхивать, а судорожно схватил сверху и резким движением оставил на столе.

Неужто она и правда ожила? Моя мумия мышки ожила! Я не знал бояться мне или радоваться. Ликовать или чувствовать омерзение?

В её код мною было заложено только движение. Как по плоскости, так и карабканье наверх. На ничто больше меня не хватило.

— Господа будущие чёрные рыцари! Обратите внимание! Вам довелось воочию лицезреть настоящего мышиного некроманта! — профессор Нагай сегодня был в удивительном хорошем расположении духа.

Оказавшийся на столе маленький зомби пошевелился, поводил головой, место, где был её маленький носик задрожало, словно остатки её былой сущности, затем он побежал строго вперёд строго к краю стола. Я даже сообразить не успел, как мышка свалилась со стола и полетела на пол. Как назло, именно в этот момент рядом с моим столом прошёл один из незнакомых мне студентов другого отряда. Он отвлёкся разговором от зрелища, затянувшего большинство присутствующих. Всегда находится тот, кто всем всё испортит. Раздался хруст. Лишь затем этот студент обратил внимание себе под ноги, но было уже поздно. От моей мышки ничего не осталось… Неужели даже мёртвых рядом со мной ожидала только ещё одна смерть?..

— Як Желле, вы испортили всем такое диковинное зрелище! — воскликнул профессор Нагай.

— Фу гадость! Да сдалась вам какая-то дохлая крыса! — стал оправдываться раздавивший мою маленькую мумию Як.

Возмущение профессора подхватили как мои соотрядники, так и другие присутствующие студенты. Наверное, впервые негодование толпы было направлено не на меня, а кого-то другого. Я даже не знал, радоваться ли мне этому ли нет.

Вечером, после занятий, я решил отправиться домой к Куллану.

После нашей последней с ним ссоры, когда он отказался обучать меня владению мечом, мы стали общаться ещё меньше. Тем не менее я заглядывал к нему, а он и не препятствовал. Сам ведь меня и отправил в эту треклятую академию.

Внутри, как всегда, творился кавардак. Мебель покрыта слоем пыли, камин вновь зарос паутиной. Эти вещи никогда не меняются.

— Ещё не вернулся домой? — спросил меня «великан» только я ступил через порог.

Не было сил для сарказма, но это было замечательное начало.

Тем не менее пришёл я с одним единственным вопросом. Потому я ответил ему встречным вопросом не просиживая штаны в раздумьях, как начать диалог. Злость пробирала и безо всего этого.

— Куллан, как мне заработать денег?

— Работать, — ничего другого, впрочем, я от него и не ожидал.

— Как? — продолжил я допрос.

Куллан тяжело вздохнул, он залез в ящик приоконного столика, достал оттуда мешочек и швырнул его прямо передо мной. Раздался заветный знакомый звон монеток. Я не сразу задумался об их происхождении. Слишком велика была радость.

— Зачем? — спросил великан и я вопросительно на него посмотрел, — Зачем тебе?

— Купить подарок, — пробурчал я в ответ.

— Кому? — Куллан для чего-то продолжил напор.

Я отмолчался, он и отстал.

— Не надо никаких подарков. Ты и так мне их достаточно предоставил!

«Великан» ещё имел наглость говорить подобное!

Я заглянул внутрь мешочка. Там и впрямь были деньги.

— Ты даёшь их мне? — я был искренне удивлён.

Куллан что-то замямлил, а затем выдал то, что я никак не ожидал услышать:

— Это твои деньги, Хакуро. Забыл отдать. Твоя плата за трупы детей, которые ты любезно предоставил академии, — в его голосе ощущалось явное осуждение.

Я вновь посмотрел внутрь мешочка. Эти деньги были залиты кровью. Я устал пугаться, удивляться и бояться. Я просто смотрел на представшее предо мной зрелище плавающих в кровавой жиже монеток.

Разве мог я их принять? Месяцем ранее, наверное, я тут же бы их швырнул прочь. Отказался от них. Психанул. Но сейчас… Я сунул мешочек в кулёк. Без зазрений совести я принял плату за тела детей, которые отправил на опыты в Чёрную Академию Диссании.

— Хакуро, если тебе так тяжко даётся жизнь, то зачем держаться? — неожиданно Куллан задал крайне странный для него вопрос. Он никогда не касался подобных тем.

Этот его вопрос разозлил меня ещё сильнее.

— Жить достоин лишь тот, кто держится за жизнь из последних сил. А не плывёт по её течению. Пока что ты ещё ничего не ведаешь о страдании, — тихо и грустно произнёс Куллан.

Почему его слова были наполнены таким отчаянием? Я отчётливо прочувствовал это по его голосу. Тем не менее поглотившую меня злость сдержать я не сумел. Куллан стал тем, на кого я всё выплеснул:

— Ты сам отправил меня в академию! Ты знал, что это за место! А теперь говоришь мне имею ли я право жить?! Ты сделал всё, чтобы меня угробить! Зачем ты отправил меня в академию?! Зачем?!

Куллан, конечно же, молчал. Он даже не смотрел на меня.

— За что ты так меня ненавидишь?! Почему не убил меня собственными руками?! Отчего вообще не съел?! — на мой последний вопрос Куллан обернулся и выпучил глаза так, как ещё не бывало.

— Хакуро, прежде чем жить, тебе следует осознать истинную ценность жизни.

— Каким образом? Стоя бок о бок со смертью? — кричал я на него из последних сил.

Но Куллан молчал. Как всегда, он просто молчал.

— Я больше никогда к тебе не вернусь, — сказал я, смотря ему в глаза.

Толкнув настежь дверь дома, я быстрым шагом направился в академию. Всё повторяется. Вновь и вновь.

Неужели всё на этом свете циклично?..

Глава XXV. Колючие лозы судьбы

(Мика Емельянова)

— Эмэру! Что ты творишь?! Это же святое!!! — визг Курико прямо под руку черной полосой прошёлся по моему лицу.

— Что такое? — беззаботно спросила я подругу.

— Это же книга!!