Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за угла вынырнул свет фар, а вскоре раздалось тарахтение двигателя «Шевроле». Потом фары погасли, тихо кашлянул и заглох двигатель. Эндрю вышел на веранду в тот момент, когда бледные очертания машины Пиккетта выплыли из тумана и замерли у бортового камня. Дверь открылась и с водительского сиденья вышел, пригнувшись, Пиккетт с кожаным портфелем в руках. Он ухватил Эндрю под локоть и потащил в дом, предварительно закрыв дверь, но оставив окно открытым. Он остановился в зале кафе у окна, устремив взгляд на улицу.
Эндрю начал было говорить, но Пиккетт шикнул на него, так и не отпустив локоть Эндрю, более того, только сильнее сжал его, когда появился свет фар и такси, пробравшись сквозь туман, остановилось у бортового камня на противоположной стороне. Дверь машины открылась, из нее вышел Пенниман с трубкой во рту. Он протянул водителю банкноту, потом отсчитал мелочь, разложив монетки на ладони. Расплатившись, он пересек улицу и, опираясь на трость, прошел по газону. Они услышали, как открылась передняя дверь, а потом несколько секунд до них доносились его шаги по лестнице.
Эндрю подошел к стойке бара, трясущимися руками аккуратно налил Пиккетту бокал неразбавленного бурбона. Судя по всему, бурбон ему очень даже требовался. Костюм на нем был помят и влажен, а волосы растрепал на клоунский манер ветер через открытое окно в машине. Хвост его рубашки выбился из брюк, он попытался было засунуть его назад, но ничего не добился.
– Он засек меня около «Праздного мира», – сказал Пиккетт, сморщив лицо. – Я увидел его в разрыве тумана в тот момент, когда заезжал на бульвар. Бороденка выдала его с головой. – Пиккетт некоторое время разглядывал свой бокал, потом постучал кулаком по стойке. – Чего он хочет? Вот в чем вопрос. Мы не знаем, чего он хочет.
Эндрю кивнул, словно всерьез размышляя над вопросом Пиккетта. Он принял решение изображать дурачка. Как ни посмотри, лучше всего сейчас было бы остудить Пиккетта. Он устал после долгого пути, а потому вероятность совершения им ошибки была велика. Но места для ошибок больше не оставалось.
– Может быть, он ничего не хочет. Не простые ли все это совпадения, как ты думаешь? Ведь нет ничего странного в том, что Пенниман возвращается так поздно. Позапрошлой ночью он вообще не вернулся. А сегодня мог быть где угодно. Миссис Гаммидж говорит, что у него какая-то родня в Глендейле. Это похоже на правду. Если он возвращался домой по шоссе Лонг-Бич и скоростным дорогам Сан-Диего, то у него были все основания проехать мимо «Праздного мира». Но ты не особо веришь в простые совпадения.
– Ты говоришь, что позапрошлой ночью он вообще не возвращался домой?
– Да. Он большой мальчик. Имеет право.
– И о родственниках в Глендейле тебе говорила миссис Гаммидж?
– Именно это она мне и говорила.
Пиккетт вперился в него взглядом, потом откинул волосы с лица.
– И ты ей веришь? – Он задал этот вопрос ровным голосом, словно сомневаясь в том, что дело, возможно, дошло наконец до этого.
Эндрю задумался на секунду, потом ответил:
– Нет. Пожалуй, не верю. Но все равно это вполне возможно. Мы ведь не хотим сами себя перехитрить, да? Наше большое преимущество состоит в том, что нас он считает невеждами.
– Может быть, – сказал Пиккетт. – Посмотри-ка сюда.
Он протянул Эндрю вырезку из газеты, о которой говорил по телефону, – жуткий отчет об убийстве – о человеке, которого распилили пополам по длине. Причем сделано это было так аккуратно, что точность распила повергла власти в полное недоумение. Сначала его заморозили. В этом вопросе разногласий не было. Его нашли – обе его половины – с серебряными двадцатипятицентовиками – по одному в руке. Неужели его убили, когда он расплачивался за покупку? Как-то маловероятно.
У Эндрю голова чуть ли не пошла кругом от страха, когда он пробегал глазами статью, не понимая, с какой это стати Пиккетт привез ему эту вырезку, и в то же время прекрасно зная с какой. Да, заметка была жутчайшая, и описывала она инцидент настолько невероятный, что вполне могла заплести извилины в голове Пиккетта в нерасплетаемый клубок. Но за всем этим, за всеми представлениями о разуме и резонах был сумбур инстинктов и животного страха – ничего, кроме новых выбившихся нитей из гобелена, о существовании которого они только смутно догадывались.
– Имя, – сказал Пиккетт. – Ты обратил внимание на имя этого человека?
Эндрю ухватился за стойку бара, чтобы не упасть. Распиленным пополам человеком был Август Пфенниг. Это не оставляло никаких сомнений. Или по меньшей мере часть сомнений снимало. Но как мог Пиккетт узнать, что это имя знакомо Эндрю? Когда этот человек позвонил Эндрю, Пиккетт был в Ванкувере.
– Этот Пфенниг – кто он, по-твоему? – спросил Эндрю, глядя на друга пронзительным взглядом.
– Он был родней Маниуорта, – откровенно произнес Пиккетт. – Мы встретились с ним тем вечером в Белмонт-Шоре. В магазине Маниуорта. Ты должен помнить. Нет, ты ничего не должен помнить. Это я с ним познакомился. Тебя там не было в тот вечер, верно? – Эндрю, покачав головой, подтвердил – не было, но не сказал при этом ни слова. Пиккетт продолжил: – У него был трехцветный декоративный карп, за которого он заплатил немыслимые деньги. Я тогда подумал, что это дело странное, все они были очарованы крупными карпами… – Он помолчал, посмотрел, скосив глаза, на Эндрю. – Кто он, по-твоему, был такой, черт его раздери? Ты знал это имя. Сколько Августов Пфеннигов может быть на свете?
Эндрю рассказал ему о телефонном звонке, о разговоре про монеты. Пиккетт слушал, щурясь все сильнее. Он ударил кулаком по раскрытой ладони и взмахом руки призвал Эндрю к молчанию, потом принялся ходить туда-сюда по комнате.
– Это не имеет значения. Все это подтверждает мою теорию. Я связался с полицией в моем официальном качестве – как представитель прессы. Я напрямик спросил у них, связано ли это убийство с недавней смертью родственника Пфеннига – Леймана Маниуорта. Полицейский, который говорил со мной, сделал вид, что не знает ни о какой родне убитого, и потребовал, чтобы я пришел в полицию на разговор. Потом он прикрыл рукой микрофон и несколько секунд говорил что-то, после чего трубку взял другой детектив, который сказал, что знает все о Маниуорте и два эти убийства никак между собой не связны. Это просто черная полоса событий в семействе Пфеннига-Маниуорта. Никакой связи
