Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

фантазия пришла в ее голову? Если так, то она может пуститься во все тяжкие, а он почувствовал бы себя лучше, если бы она исчезла, упала с конца пристани в воду в следующую туманную ночь. Его разум никак не мог разгадать эту загадку. Почему она легла поверх покрывала, а не под одеяло? Тут явно чувствовалось что-то большее, чем ее желание поспать в его постели. А откуда в его комнате взялся фонарик Эндрю Ванбергена? Может быть, она его и принесла, украв у Эндрю? Он носил его на клипсе в кармане рубашки, похищение фонарика не должно было составить большого труда. Но на кой черт ей это понадобилось?

Существовала, конечно, вероятность того, что она вообще не заходила в его комнату, что это все проделки Эндрю – пропитал ее парфюмом тряпицу, а потом натер ею покрывало. Но опять же возникал вопрос: с какой целью? Почему просто не зайти и не выйти? Зачем оставлять после себя красноречивые следы? Просто от собственной дурости? Это почти казалось правильным ответом, в особенности если речь шла об Эндрю Ванбергене. Он совсем рехнулся, вот в чем было дело. Совершенно очевидно, что никаких других объяснений послания, присланного ему по почте, и не существовало. Лицо этого идиота было открытой книгой. И содержание послания тоже – бессмысленный, жалкий бред. Он почти не сомневался, что послание было делом рук Эндрю. Этот тип мог бы стать объектом исследования психиатров – у него явно наблюдалось несколько новых разновидностей душевного расстройства. И он был невыносим. Рано или поздно так или иначе придется раздавить и его, потому что теперь Пенниман точно знал: Эндрю – не Смотритель.

Зачем тогда оставлять фонарик-авторучку? И зачем красть эликсир? Пенниман плохо спрятал эту половину. Повел себя опрометчиво. И теперь, поддавшись порыву, он убрал кисточку и зеркало, наклонился у кровати, вытащил один из ящиков под ней. Под сложенными свитерами он хранил пакетик, кое-как завернутый в пергамент. Рядом лежали кожаная сумка, плексигласовый кубик с крышкой, освинцованная шкатулка из серебра и олова, изготовленная по проекту Арчибальда Нокса[73] фирмой «Либерти и компания» в 1904 году в то время, когда Пенниман еще грезил роскошью и изображал интерес к искусству. В конечном счете он преодолел в себе и эти заблуждения. Искусство было таким же обманом, как и все остальное, и не стоило его времени. Его энергия с годами сосредотачивалась на все более и более четкой цели, и он расстался со своим юношеским влечением к искусству, алкоголю, табаку и всем остальным временным и мимолетным. Пусть их любят небеса. А он не влюблен ни во что. Может быть, и «любовь» была неподходящим словом.

К шкатулкам в ящике никто не прикасался, но он все равно вытащил оттуда серебряную шкатулку. Придется найти более безопасное место. Кто-то шуровал в его комнате, пока его не было. И, судя по всему, делал это ночью – при свете дня фонарик не понадобился бы. Безусловно, такой недоумок, как Эндрю Ванберген, к монетам не проявил бы никакого интереса. Но Пенниман преодолел слишком много миль, имел дела со слишком большим числом сильных мира сего, чтобы сейчас искушать судьбу, в особенности когда приходится иметь дело с таким иррациональным типом, как Ванберген.

И еще оставалась проблема последних четырех монет. Появление двух из них он предвидел в недалеком будущем. Он знал, что третью придется поудить. Но рыбка сама к нему приплывет. Он обнаружил, что собранные монетки притягивают те, что разбросаны по миру, и, чем больше он накапливал, тем сильнее было их притяжение. Он владел уже двадцатью шестью, и те немногие, что еще не попали ему в руки, в этот самый момент кувыркались, прокапывались, плыли в его сторону по воде и по земле. И когда они доберутся до него, он выпьет карпового эликсира, который продлит его жизнь еще на несколько лет. Как это случилось с Иудой Искариотом, который, раскаявшись, хотел покончить с собой; бессмертие было наложено на него как проклятие. Что ж, для Пеннимана оно не будет проклятием.

Пфенниг тоже знал о том, что несли с собой монеты. Все ему подобные знали. И делали вид, что их эта идея не привлекает. Они тайно хранили свою монетку. Или две. И приняли на себя роль Смотрителей. Но все это было сплошное притворство. Пенниман ни минуты в этом не сомневался. Старик Ауреус собрал больше монет, чем нужно, и их притяжение начало воздействовать на него, истощать. Он был заражен этими монетами. Владение даже одной превращало обычного человека в инвалида. А четырнадцать монет принесли Ауреусу столько силы, что он сделался грозным врагом, имевшим своих покорных просителей и способность вызывать духов. Пфенниг и Маниуорт были никем. Смотрителями! Если их задача состояла в том, чтобы не допускать собрания монет в одном месте, то их участь заслуживала сострадания, не правда ли? И они один за другим уходили в мир иной.

Но вот четвертая монетка – где она находилась? Ее явно изменили когда-то в прошлом, а потом она пропала. Пфенниг вышел на ее след. Она находилась где-то тут поблизости. Но он был вполне уверен, что ни Эндрю, ни Роза не знали об этом. Он давно бы почувствовал, если бы они знали. Эта монетка была изменена – вот в чем состояла истина – и притом довольно хитрым образом.

Одна смутная мысль мелькнула в каком-то закоулке его головы – всего лишь призрак мысли. Что, если Эндрю Ванберген и его идиот-дружок вовсе не были такими идиотами, за каких он их принимал? Что, если их дурацкие выходки на самом деле были проявлениями глубочайшего ума? Что, если они прекрасно отдавали себе отчет в своих поступках, но действовали на таких глубинах, оценить которые он не мог, на таких частотах, которые были ему недоступны? Эндрю не был Смотрителем, Пенниман убедился в этом, когда разговаривал с ним на веранде. Когда Пенниман впервые встретился с Пфеннигом на пути из Иерусалима, его тестовый серебряный двадцатипятицентовик вырвался из его руки и ударил Пфеннига по лбу. Пенниману не было нужды делать вид, будто причина этого в ловкости его рук. Будь Пфенниг умным человеком, он в тот же день покинул бы страну. Но умом он не отличался. Мог ли этим похвастать Эндрю Ванберген? Удалось ли ему более надежно спрятать измененную монетку?

Кроме того, была еще и старуха – тетушка Наоми. Пенниман собирался поговорить с ней днем. Этот орешек будет покрепче. Заинтересовать ее дурацкими фокусами с монетками будет