Зверь выходит на охоту - Гульнара Черепашка

она никогда не видела. Пришлось драпать узкими проулками. А отвязавшись от них, идти домой – не хотелось, едва отделавшись от одних, нарваться на каких-нибудь других.

После того случая она в темной подворотне переодевалась в некрашеную тунику и связывала волосы на затылке в низкий гладкий хвост, как у матросов. После этого можно было идти к любой питейной.

Здесь, впрочем, тоже таился подвох: одинокий молодой матрос вызывал любопытство. Кто он такой, чего бродит один, вдали от своей команды и корабля? Почему хмельного не пьет и с девками не заигрывает.

Складывалось впечатление, что в этом городе всем до всего есть дело. Люди вроде бы и занимались своими делами – но в то же время каждый так и норовил сунуть нос в чужие секреты. Чем дальше, тем меньше Ошакати нравился Накато. Девушка дала себе зарок – как только отыщет и заберет сына, немедленно уберется отсюда как можно дальше. И никогда не вернется в этот город!

Порою навещал Отино, и его посещения несколько раз за декаду начинали раздражать ее. Возможно, причина дурного настроения крылась в том, что она почти не спала ночами.

Да, большую часть дня Накато была предоставлена сама себе и могла спать днем. Но этого, похоже, было недостаточно. К тому же она ни на шаг не приблизилась к своей цели. Она не узнала даже, где находится легендарная башня Ошакати, с которой, как ей рассказывали, началась история Желтого юга. А ведь шла пятая декада, как она пришла в город!

Даже если колдуны и задержались в пути, они уже должны были добраться до своей башни с детьми, которых забрали от матерей.

Накато в отчаянии пыталась даже разговорить какого-нибудь пьянчугу, купив ему выпивки. Все без толку. На нее таращили в изумлении глаза, мгновенно трезвея, спрашивали – на что это молодому матросу спрашивать такое.

Время шло. Ответов она не получала. Накато ломала голову, как ей лучше поступить. Уйти от Отино, чтобы ничто не мешало ей свободно двигаться по городу. Или, напротив, остаться – потому как решить задачу быстро не получится, а значит – ей нужно пристанище, и надолго.

Глава 5. Буру

- А куда ты ходила ночью, госпожа? – Лумузи простодушно таращила глаза.

Боги и духи, как хорошо, что она привыкла ходить с равнодушным видом! Ей удалось сохранить лицо неподвижным.

- Ночью? – переспросила Накато. – Куда я могла ходить ночью? С чего это ты взяла?

- Я заходила ночью к тебе, - отозвалась Лумузи, потупив взгляд. – А тебя не было! Я удивилась – подумала, быть может, ты в купальне? Еще подумала – странно: вода остывшая, как купаться? Но тебя не оказалось и там.

- Я спала ночью, - равнодушно отозвалась Накато. – Да, заснула в боковой комнате у окна – смотрела на огни. Проснулась уже под утро, перебралась в постель. А что это ты делала ночью у меня в спальне? – прибавила она, подозрительно щуря глаза. – Что ты у меня искала?

- Я? Что ты, госпожа. Ничего, - замахала руками та. – Я просто зашла узнать – не нужно ли тебе чего. А тебя нет…

- Могла бы получше поискать, - Накато добавила в голос сварливых интонаций. – Я, между прочим, все бока отлежала – так заснула неудобно. Тебе следовало разбудить меня и проводить до постели!

- Да как бы я тебя разбудила, госпожа, - заспорила Лумузи. – Не было тебя!

- Это ты плохо искала, - резко отозвалась Накато. – Если бы искала хорошо – то нашла бы. А у меня теперь шея болит с самого утра, и тебе хоть бы хны!

Лумузи заморгала. Залепетала что-то, пытаясь оправдаться – но Накато взглянула на нее испепеляющим взглядом, и она замолкла. Поклонилась и торопливо убралась.

Значит, хозяйка дома шпионит за ней. Что же она вынюхивает? И зачем. Следит за ней по поручению Отино, или по собственному желанию, из стремления навредить? Вот еще докука!

Она-то решила, что ночные вылазки пройдут незаметно. А хозяйка взялась следить за ней ночами! И что теперь – дома сидеть безвылазно?

Или уйти.

Мысль об уходе свербела все назойливее. Уйти – и неважно, куда. Что ее держит? По сути, только одно: понимание, что сейчас ее уход мало что изменит. Она просто потратит лишний день-два на то, чтобы устроиться. Поиски быстрее не пойдут. Она ходит вокруг да около, не понимая даже толком, с чего ей следует начать.

Может, спросить у Отино напрямую? Или припереть Лумузи к стенке – пусть отвечает на вопросы, что действительно важны?

После этого и место терять не жаль. Вот только не узнали бы потом в башне Ошакати, что некая мать разыскивает своего младенца. Опять же – знак. Срезанная с руки печать.

Накато на ум не приходило, что вспомнить о решении уйти ей придется куда раньше, чем она предполагала. Впрочем, она и о болтливости Лумузи не имела представления. А может, та обиделась за то, что постоялица рявкнула на нее?

*** ***

- Ты меня выгоняешь, обо? – удивилась Накато. – Из-за пустого навета вздорной бабы?

- Ну, погоди, Отино, - рассмеялся один из его друзей - Буру. – Возьми на ум: Лумузи - и правда баба вздорная, тут девица верно сказала, - остальные поддержали его смехом. – С таким-то никчемным муженьком оно и немудрено!

- Быть может, я надоела просто тебе, господин? – продолжила девушка, несколько сбитая с толку этим нежданным заступничеством. – Так я сама уйду, - она принялась стаскивать бусы и вынимать заколки, швыряя их на покрывало.

- Погоди, Отино, - продолжил Буру. – Зачем выгонять девочку? Уступи ее мне за сходную цену, - он согнулся пополам, хихикая.

- Ты ее хочешь взять? – удивился Отино. – А пожалуй, и забирай! Двадцать кусов – для друга цена символическая!

- Да ты щедр, Отино! – воскликнул Буру. – За нее не жалко и сорока.

- Нет, я сказал – двадцать, - заартачился Отино. – Можешь прямо с этими комнатами забирать! Я заплатил Лумузи до конца этой декады, после – как хочешь. Хочешь – перевози ее в новое место, хочешь – здесь оставь.

- А чего, и оставлю, - отозвался Буру. – Место отличное, чего еще искать?

Накато моргала, слушая этот обмен фразами. Отино, которому она, по всей видимости, надоела, вот