Зверь выходит на охоту - Гульнара Черепашка

– я, мол, давно уж в содержанках хожу да не стыжусь. А что улицы мела где-то – так это покровителя подходящего не нашлось, - она снова рассмеялась, будто колокольчики зазвенели. – Сама, понимаешь, назвалась. Что у этих горских девок на душе?! Ни стыда, ни ума!

- Удивляюсь я, госпожа, как ты терпишь, - проговорила кухарка. – Ведь пятый уж год!

- А что делать? – та пожала плечами. – Ты ж знаешь, в какую развалюху превратил этот дом мой муженек! И каких трудов мне стоило все это привести в порядок, - она вздохнула. – А обо Отино платит щедро. Мой постоялый двор превратился в притон – что ж! Как расплачусь с долгами – так можно будет подумать и о пристойности. А то ведь с нашими долгами недолго и лишиться дома в этой части города. Придется жить на окраине, а то и в трущобах!

- Да уж. Благодарение богам, что есть щедрые постояльцы!

- То и правда, - хозяйка дома покивала. – Я стараюсь почаще об этом думать. Благодарение богам, что я могу вести благопристойную жизнь. Кто знает, что нас ждало бы, если бы у нас отобрали дом!

Вот так дела. Служанка – на деле хозяйка дома. А держится до чего подобострастно! И совсем не так юна она, как показалось на первый взгляд. Если хозяйкой этого дома ходит пятый год. И она, Накато, здесь далеко не первая. Впрочем, хозяйка уже проговорилась.

Ну, да невелика важность. Накато неслышно проскользнула мимо входа в кухню. Она-то шла в город, прогуляться. Отино не было ни вчера, ни позавчера – что ж ей, декаду за декадой в комнате сидеть, ожидая, когда он явится? Обзор из окон четвертого этажа, что ни говори, хороший. Но сидеть и глядеть в окно – проку мало.

За истекшие два дня вернулась гложущая тоска, приутихшая было, пока Накато шагала до Ошакати. Пока шла – была цель. А сейчас приходилось сидеть на месте.

Вновь и вновь она вспоминала личико своего малыша, не по-детски внимательный взгляд его глаз. То, как он порою пристально подолгу глядел на нее. Хотелось выть. Спать на мягком да наряжаться и умащиваться – что это за радость? А ведь ее сын находится здесь же, в этом городе - она твердо была уверена! Если колдуны, конечно, не задержались в дороге. Она-то бежала быстро и налегке, по горным нехоженым тропам. Только и пришлось задержаться, чтобы выяснить-таки, в какой же стороне находится Ошакати.

А теперь следует выяснить, где все-таки в этом городе эта знаменитая башня колдунов! Она весь город обойдет – плевать, насколько он велик. Найдет башню и способ забраться туда, минуя охрану, если она там есть.

Накато зашагала по улице, кутаясь в широкий платок, накинутый на голову. В этом городе женщинам полагалось закрывать волосы, а некоторые еще и прикрывали лица. Если по окраинам женщины с покрывалами на лицах показывались редко, то здесь, в чистом районе вблизи центра, таких было много. Накато, глядя на них, радовалась, что выбрала темное платье, окрашенное в густой синий цвет, и такую же накидку.

Хотела она расспросить служанку о городе, о башне колдунов. Да после подслушанного разговора засомневалась в этом решении.

И служанка – не служанка, а хозяйка. И Накато для нее – докука, которую приходится терпеть до тех пор, пока не заработает достаточно. Интересно, кто еще в этом доме снимает комнаты? Может, с другими постояльцами удастся поговорить? Хотя это странно будет, если она станет бродить по дому и приставать с разговорами к чужим людям. И хозяйка может выболтать Отино.

Расспросить самого Отино? Она и не знает толком, кто он. Может, тоже из колдовской братии!

Накато, шагая среди добротных домов, вздохнула. Она не умела сходиться с людьми, заводить знакомства. Знала – есть люди, для которых это все не составляет сложности. Но сама она была нелюдима. До сих пор это не создавало ей трудностей. Она умела договариваться о том, чтобы наняться на работу, умела разговаривать с покупателями, торговцами и караванщиками в лавке. Но сейчас это все не годилось.

Умение выспрашивать – как бы невзначай, будто о чем-то несущественном. Как бы ей пригодилось сейчас это умение!

Когда-то сгинувший хозяин ей сказал – «лгать – такое же искусство, как и всякое другое». Она этим искусством овладела – да не настолько хорошо, как следовало бы!

А что, если расспросить тех, кому уже безразличны дела мирские? Ее некогда научили вызывать духи умерших. А среди духов, с которыми ей случалось говорить, был дух давно умершего колдуна. Ренегата – отступника, обвиняемого во множестве прегрешений. Быть может, он не откажется помочь ей? Вроде бы он дружелюбно к ней относился.

Впрочем – не стоит спешить. Тревога и тоска – скверные советчики.

Пусть придется потратить не одну декаду – но она обойдет и изучит весь Ошакати. И добьется-таки своего.

Глава 4. Отино

Флейта.

Накато в растерянности глядела на нее какое-то время. Потом робко погладила кончиками пальцев.

Боги, как давно она не брала в руки флейту! Да что не брала – ей и вблизи поглядеть на инструмент не доводилось в последние года два. И вот – флейта прямо перед ней. Не так богато изукрашенная, как та, на которой ей довелось играть в доме вельможи в Мальтахёэ. Но и не самодельная дудочка из тростникового стебля, как та, которую смастерила сама себе несколько лет назад.

Простой, скромный инструмент, выточенный из светлого дерева. Без лишних украшений, без резных узоров и перламутра. Но ведь для флейты украшения – не главное.

Да помилуют ее боги и духи! Она думала, что не сумеет больше притронуться к флейте. После ее побега из Мальтахёэ ей делалось дурно при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к инструменту.

И удивительно ли – после всего, что тогда произошло.

Но вот – инструмент перед нею. И она гладит, робко дотрагиваясь, проводя кончиками пальцев по всей длине.

- Ты умеешь играть на ней? – нетерпеливый вопрос вывел ее из задумчивости.

Накато подняла взгляд на Отино. Тот глядел непонимающе и с легким недовольством. Оно и понятно – откуда ж ему знать, что за волна поднялась у нее в душе при виде обычной флейты!

- Я умею немного играть, господин, - отозвалась она почтительно, потупив взгляд.

Взяла инструмент, поднесла к губам. Нужно сыграть что-нибудь простенькое, что-то такое, что