Комментарий к роману "Евгений Онегин" - Владимир Набоков

1 …робертов [род, пад. мн. ч. слова роберт]… — По-английски rubber. Происхождение этого слова неясно, его употребление по отношению к иным играм и спорту восходит к XVI в. Во времена Пушкина французы говорили robre, a немцы — Robber. Загадочное т, которое наводит на ложную этимологию русского слова XVIII в. «роберт», на самом деле, думаю, является следствием голландского искажения слова «rubber»: een robbertje whisten.

8 Брегет. — См. коммент. к гл. 1, XV, 13.

13 Как ты, божественный Омир… — В старомодной русской поэтической речи «Гомер» звучал как Омир. В других местах поэт использует правильное Гомер. Ранее (1818–1820) он писал совершенно на французский лад — Омер. См. «Руслан и Людмила», песнь IV, стихи 147–153:

Я не Омер в стихах высокихОн может воспевать одинОбеды греческих дружин,И звон, и пену чаш глубоких.Милее, по следам Парни,Мне славить лирою небрежнойИ наготу в ночной тени.

«Божественный» — также галлицизм, а упоминание о Гомеровых пирах — общее место в литературе. Ср. у Байрона в «Дон Жуане». XV, LXII, 3–6:

…but what Muse since Homer's able(His feasts are not the worst part of his works)To drow up in array a single day-billof modern dinners?..

(…но что Муза, если Гомер может(Пиры далеко не худшая часть его сочинений)Описать все разнообразие дневного менюСовременных обедов?..)

А у Вольтера в «Орлеанской девственнице» песнь X:

…tous ces auteurs divins,…ce bavard'Homare………………………………Ne manquent point…L'occasion de parler d'un repas.[645]

Если, как принято считать, загадочный греческий поэт Гомер жил примерно в IX в. до н. э., то Пушкин промахнулся на четыре столетия, разделив заблуждения ученых своего времени.

XXXVII, XXXVIII

Две следующие пленительные строфы появились только в отдельном издании четвертой и пятой глав 1828 г. Из-за нежного (хотя и совершенно неуместного) упоминания Истоминой (см. коммент. к гл. 1, XX, 5—14), Пушкин, будучи к 1833 г. уже женатым человеком, опустил эту строфу и ее продолжение в полных изданиях.

В пирах готов я непослушноС твоим бороться божеством;Но признаюсь великодушно,4 Ты победил меня в другом:Твои свирепые герои,Твои неправильные бои,Твоя Киприда, твои Зевес,8 Большой имеют перевесПеред Онегиным Холодным;Пред сонной скукою полей,Перед Истоминой моей;12 Пред нашим воспитаньем модным,Но Таня (присягну) милейЕлены пакостной твоей.

В исправленном черновике (2370, л. 39 и 38 об,) есть следующий вариант стихов 10–12:

Пред бригадирш<ею> моей,Пред скукой <северных> полей,Пред нашим воспитаньем модным.

Бригадирша — госпожа Ларина, вдова бригадира (см. гл. 2, XXXVI, 13). Это слово носило несколько обидный оттенок (хотя здесь употребляется вполне благожелательно) после появления комедии Фонвизина «Бригадир» (написанной в 1766 г. и опубликованной в 1786 г.), где бригадирша Акулина была представлена как прижимистая и чудовищно невежественная женщина, безжалостная к крепостным и готовая ради денег, по словам ее сына, «вытерпеть горячку с пятнами».

Никто и спорить тут не станет,Хоть за Елену МенелайСто лет еще не перестанет4 Казнить Фригийский бедный край;Хоть вкруг почтенного ПриамаСобранье стариков Пергама,Ее завидя, вновь решит8 Прав Менелай, и прав Парид.Что ж до сражений, то немногоЯ попрошу вас подождать:Извольте далее читать;12 Начала не судите строго;Сраженье будет. Не солгу,Честное слово дать могу.

XXXIX

Но чай несут: девицы чинноЕдва за блюдечки взялись,Вдруг из-за двери в зале длинной4 Фагот и флейта раздались.Обрадован музыки громом,Оставя чашку чаю с ромом,Парис окружных городков,8 Подходит к Ольге Петушков,К Татьяне Ленский; Харликову,Невесту переспелых лет,Берет тамбовский мой поэт,12 Умчал Буянов Пустякову,И в залу высыпали все,И бал блестит во всей красе.

3 в зале; 13 в залу. — Не знаю, обращал ли кто-нибудь внимание на то, что найти эквивалентные названия для комнат дома в разных языках бывает до странности затруднительно. Русская зала происходит от немецкого Saal и французского salle, и уникально это русское слово тем, что оно может соответствовать всем трем родам (зал, зала, зало). Оно значит «комната для собраний», отличаясь от салона или же гостиной большей просторностью или, как в данном случае, длиною. В ней мебель (позолоченные кресла, напольные часы, консоли и т. п.) томится вдоль стен, словно дурнушки на балу, чтобы дать место танцующим. Это нечто среднее между music room (комнатой для музицирования) и обычной ballroom (бальной комнатой). Слово «зал» может означать также концертный или театральный зал.

6—7 Парис окружных городков… — Вместо Париса (сына Приама, любимчика Афродиты, возлюбленного Елены) в отвергнутой беловой рукописи находим Дюпора — Louis Duport (1781–1853), первоклассный французский танцовщик, который (как с явным неудовольствием сообщает La Grande Encyclopédie, vol. XV, «покинул Оперный театр и тайно уехал из Парижа в 1808 г., презрев свои ангажементы, дабы выступать в Петербурге», где он и протанцевал с успехом до 1812 г. Пушкин поменял Дюпора на Ловласа, пока не нашел Париса — имя, звучащее в моем переводе двусмысленно{130} (не то что в русском, где столица Франции называется Париж).

12 …Пустякову… — Поскольку в русском языке отсутствуют понятия Miss и Mistress, остается неясным, имеется в виду дама или же девица Пустякова. По логике вещей это должна быть дочь Пустякова, Miss, но в строфе XXVI, 1–2, где появляется чета Пустяковых, ни о какой дочери упоминания нет; к тому же было бы вполне в духе комедийного жанра вручить в партнерши распутнику Буянову дородную мадам Пустякову.

Черновики этой строфы, как и строф XL–XLV, утеряны.

XL

В начале моего романа(Смотрите первую тетрадь)Хотелось вроде мне Альбана4 Бал петербургский описать;Но, развлечен пустым мечтаньем,Я занялся воспоминаньемО ножках мне знакомых дам.8 По вашим узеньким следам,О ножки, полно заблуждаться!С изменой юности моейПора мне сделаться умней,12 В делах и в слоге поправляться,И эту пятую тетрадьОт отступлений очищать.

3 Альбана... — Альбан — французская форма от Альбано или Альбани. Франческо Альбани — второстепенный итальянский художник (1578–1660), был чрезвычайно популярен в XVIII в. Приторный и притворный скромник, он набил себе руку на однообразных мифологических сюжетах в псевдоклассическом духе, во вкусе эпохи «Разума», а поскольку он никогда не изображал ни балов, ни каких-либо иных современных сюжетов, то упоминание его имени здесь можно объяснить либо тем, что Пушкин припомнил вдруг какую-нибудь «Vénus procédant à sa toilette»[646], которая могла натолкнуть его на сравнение в гл. 1, XXV, 12 (см. коммент.), или просто взял наугад имя знаменитого в ту пору художника. Следуя идеалам рококо, французские писатели XVIII в. ставили Альбано наравне с Рафаэлем (любимцем XIX в) и даже называли его «l'Anacréon de la peinture»[647]. Бездарные гравюры его картины «Phoebus conduisant son char»[648] все еще украшают меблированные комнаты центральной Европы.

Печальная участь Альбано являет собой один из наиболее поразительных примеров поблекшей славы. Сегодня его почти не вспоминают, а европейская литература XVIII и начала XIX столетия полнится ссылками на его имя. Могу привести лишь несколько: