Дыхание в унисон - Элина Авраамовна Быстрицкая

обучение — медицина, педагогика, актерское мастерство плюс общий ликбез — история партии и подобное, — так мне рассказывает Лина, она приехала на недельку в отпуск.

— Не очень понятно, о чем ты это говоришь. Алгебра с геометрией тебе вроде ни к чему, химия была, наверное, в техникуме. Общественных наук при любом обучении полно. Литература? Так книги — вот они, на этажерке, в библиотеке, в книжном магазине. Какой науки тебе не хватает?

— Сестрена, не понять тебе с твоей 15-летней учебой без перерыва. Ты если что и потеряла, так только первый класс в начальной школе из-за войны, дальше все как по маслу. Мне, может, не науки не хватает, а просто-напросто уверенности. Всегда кажется, что я что-то пропустила, не знаю чего-то, что знают все вокруг, постоянно надо себе напоминать, что нельзя расслабляться, надо держать спину, как в детстве у балетного станка… Вот у нас с тобой как раз в этом вопросе не все ладно… это я про тебя, не смей сутулиться!

Я от неожиданности вздрагиваю, стараюсь расправить плечи, у нас с сестрой осанка — в самом деле больная тема, надо переводить стрелку:

— А что ты про голубые огоньки говорила? Чего-то я недопоняла, объясни.

— Во-от, как раз это и есть главное. В прежней жизни это для меня просто слова были, ни про что. А теперь этот символ означает начало жизненного цикла, если хочешь. Не удивляйся, но это я про телепрограмму «Голубой огонек».

— Совсем уже непонятно! Мало ли как назовут субботнюю воспитательно-развлекательную программу, что тут искать глубокомысленного? Может, ее назвали так, чтоб не путали с такси — голубой огонек, зеленый огонек, пустяки.

— Ты знаешь, родная, может, в общем случае ты и права, но не в моем. Я тебе что-то очень важное расскажу, но и очень-очень пока секретное, дай слово, что никому!

— Когда я тебя подводила?!

— Правда, никогда, потому и хочу с тобой поделиться. Ты знаешь, меня иногда приглашают поучаствовать, я никогда не отказываюсь, интересно же! Там такие люди собираются — звезда на звезде. Рядом с ними я как-то более уверенно себя чувствую. Некоторые — знакомство на час, пока камера включена. Но бывает, что становимся друзьями. Вот один такой эпизод. Нет, эпизод — это что-то случайное, а тут как раз настоящий человек.

— Сестра, да ты, похоже, влюбилась? Ради бога, будь осмотрительна! Опять коллега? Пожалуйста, береги себя, ты ведь не станешь разменива…

— Эй, пшено, Сонька-золотая-ручка, поосторожнее, я тебе не барышня с перекрестка! То, что ты очертя голову к двадцати годам уже заимела и мужа, и сына, — это, конечно, замечательно, но даже это не сделает тебя старшей! И я не совсем про это… Ну, то есть совсем, но не так прямолинейно, как ты подумала. На одном «Огоньке» я познакомилась с человеком, которого все любят, все знают, но теперь и он знает меня, мы друзья. Это очень известный артист кино и эстрадный певец Марк Бернес.

— Подожди, что у тебя с ним может быть общего? Вы же из разных поколений. И что, он стал ухаживать?

— Вот как раз нет! Поколения у нас, действительно разные, но общего немало. Начнем с того, что мы с ним в некотором роде земляки, представь себе, он по рождению нежинский. Я вроде бы по Нежину не скучаю, а оказалось — так приятно вспоминать места, по которым хожено! Я ему даже рассказала, как мы с тобой младенца в парке нашли, и он точно понял, где это было, в каком месте, чуть ли не под каким кленом. Но ты, пожалуйста, не волнуйся, Марк за мной и не думал ухаживать, просто познакомил со своими друзьями, на майские праздники собирались большой компанией, и вот там… Ты только отнесись серьезно! Там один человек мне очень понравился!

— Подожди, а ты ему?

— А ты считаешь, я могу и не понравиться?

— …

— Да не дуйся, я пошутила. Представь себе, и я ему понравилась, мы потом еще несколько раз встретились, были в Третьяковке, в ресторане, гуляли по городу, еще он был в театре на моем спектакле, преподнес мне букет белых роз, огромный, душистый.

— А что смотрел?

— «Веер леди Уиндермиер», ты видела в прошлый приезд.

— Видела, ты там очень красивая, очень изысканная, играешь замечательно.

— Сестра, не иронизируй, я же с тобой делюсь! В общем, он мне после этого спектакля предложение сделал.

— Ух ты, как быстро! Я не иронизирую, сестричка, не обращай внимания, это просто манера. Так он что, тоже актер? А как зовут? И самое главное — почему это такой большой секрет?

— Отвечаю по порядку. Нет, не актер и не близко. Переводчик, с экономическим уклоном. Зовут Николай Иванович. Поколение — между Бернесом и мною, ближе к Бернесу. Почему секрет? Потому что не знаю, как родителям сказать. Он уже был женат, теперь разведен. У него двое детей, мальчику 9 лет, а девочка еще старше. Что мама с папой не одобрят, я не сомневаюсь. А еще что люди скажут! Ведь обязательно будут говорить, что у меня расчет! А я все-таки публичный человек, обязана беречь имя! Но, ты знаешь, я все это понимаю, а там такое море обаяния, такая заботливая мужская рука и мужская душа, что я таю, как только не то что увижу, даже просто как подумаю.

Конечно, у Лины это все серьезно, нечего даже сомневаться: сколько я помню, «беречь имя» всегда для моей сестры было главной нравственной задачей. Сначала отцовское имя, потом оно уже стало и ее, актерским, можно сказать, символом. Потом-потом, много лет спустя, она мне скажет:

— Я не могу уехать из России, меня не поймут.

Я не сдавалась:

— Кто не поймет?

Ответ мне показался тогда излишне пафосным:

— Народ, зрители, те, ради