Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

Эти решения, несмотря на происшедший в первом квартале значительный рост цен, позволили сдержать инфляционные процессы, приостановить спад производства, укрепить курс рубля, нормализовать потребительский рынок, сократить дефицит консолидированного бюджета. Последнее хочу отметить особо. Финансовое положение страны качественно изменилось по сравнению с 1991 годом, когда дефицит государственного бюджета превысил 20 % ВВП (некоторые эксперты дают намного более высокую оценку). По итогам первого квартала 1992 года превышение доходов над расходами составило 1,6 % ВВП. Во втором квартале были осуществлены меры по индексации заработной платы и социальных пособий, оказана поддержка отраслям АПК и топливно-энергетического комплекса, транспорта, конверсионным предприятиям, отраслям социальной сферы, вооруженным силам. По итогам второго квартала 1992 года дефицит бюджета сложился в итоге в 9 % ВВП. А в целом по году дефицит консолидированного бюджета был близок к 5 % ВВП. Это немало, но в разы меньше дореформенного периода.

В итоге основные цели финансовой стабилизации не были достигнуты. В результате резкого смягчения к концу второго квартала кредитно-денежной политики, массового кредитования неэффективных производств и сфер экономики во втором полугодии ускорились инфляционные процессы, возросло реальное предложение денег, упал курс рубля на валютных рынках. Положительный эффект мер финансовой стабилизации был ликвидирован. Вновь особо остро встал вопрос борьбы с инфляцией, что вызывает необходимость возврата к жесткой финансовой политике. Гайдара уже не было в правительстве, и эти тяжелые слова пришлось сказать мне.

Говорил я и об ошибках самого правительства. Я отмечал, что либерализация цен и хозяйственной деятельности в наибольшей степени отразились на финансовом положении предприятий. В результате быстрого роста цен и неадекватного новым условиям поведения производителей, неправильно оценивавших свои возможности в условиях инфляции и закупавших впрок материальные ресурсы, придерживавших готовую продукцию и реализовывавших в завышенных ценах непроизводительные затраты и растущие выплаты работникам, при отсутствии механизма банкротств и финансовой ответственности предприятий, а также при недостаточности собственных оборотных средств произошел рост взаимной задолженности и кризис неплатежей в хозяйстве.

Правительство не поставило предприятия в жесткие условия, не заставило принимать срочные меры и не стимулировало их к выходу из кризиса за счет собственных возможностей, продажи технологически излишних запасов, ликвидных ресурсов, сдерживания текущих расходов и социальных выплат. Не работал указ о банкротстве. Все это не позволило объективно оценить положение с неэффективностью производств, создать действенный, саморегулирующийся механизм структурных сдвигов и свертывания неэффективных предприятий и секторов экономики.

Поздняя переоценка основных фондов резко сузила возможности инвестиционной деятельности. Не были в достаточной мере проиндексированы в начале года оборотные средства.

Смена механизма внешнеэкономического и валютного регулирования, резкое расширение прав экспортеров сырьевых стратегических товаров, неупорядоченность и недостаточная обоснованность системы налоговых льгот и мер поддержки отраслей, предприятий и регионов наносили ущерб как федеральному бюджету и хозяйству в целом, так и деятельности самих субъектов хозяйствования.

Таблица 1

Основные показатели (в терминах 1992 года) развития экономики России в 1991–1992 годах (темпы изменения к предыдущему году, %)

Резюмируя ошибки и недоработки правительства, я бы выделил недооценку вопросов финансового состояния предприятий, монополизма и силы групповых интересов, недостаточный уровень анализа воспроизводственных процессов и межрегиональных связей, недоучет фактора сезонности многих ключевых процессов, а также некомплексность ряда решений с учетом их краткосрочных и долговременных последствий. Однако хочу особо подчеркнуть, что это были ошибки технологического характера, связанные со спецификой доставшегося нам в наследство советского типа управления экономикой. Именно советская психология хозяйственного поведения предприятий и породила многие издержки переходного периода, которые мы не сумели предусмотреть заранее при отсутствии в мире опыта трансформации таких систем. Но эти текущие ошибки не отменяют в целом верности курса на создание основ рыночной экономики, который со всеми оговорками можно признать успешным.

Происходивший в 1992 году глубокий спад производства был вызван действием как факторов, проявившихся уже в предыдущем году (сокращение импортных поставок сырья, материалов и комплектующих, в том числе из бывших республик СССР, развал хозяйственных связей), так и факторов, связанных с сокращением

платежеспособного спроса, в том числе в результате уменьшения бюджетных расходов на оборонные и инвестиционные программы, субсидий и дотаций убыточным сферам экономики, а также изменения издержек производства в результате резкого перехода к новой структуре цен. Отмечу, что глубокий спад начался еще в 1991 году.

Хочу подчеркнуть, что данный спад нельзя однозначно оценивать как отрицательный. Там, где снижение производства было связано с демилитаризацией экономики, приспособлением к новой, более рациональной структуре цен, выведением неэффективных производств, отказом от производства дорогой и не пользующейся спросом продукции, оно имело позитивные элементы. Некоторая внешняя регрессивность структурных сдвигов в ряде отраслей может, скорее, расцениваться как приближение к сбалансированной структуре, в большей степени отвечающей уровню развития российской экономики на том этапе. Появление резервных мощностей в результате свертывания выпуска создавало предпосылки для более гибкого реагирования на изменяющийся спрос, устраняло присущий советской экономике дефицит мощностей, который не давал в прошлом возможностей для своевременной реконструкции и выведения из эксплуатации устаревших видов оборудования и технологий в большинстве отраслей.

На упоминаемом февральском заседании правительства я фактически выступил с программой дальнейшего развития реформ, учитывающей опыт 1992 года, невольно претендуя на роль идеолога реформы в отсутствие Гайдара. В части структурной и инвестиционной политики я уже описал свои предложения в предыдущих главах. Здесь кратко остановлюсь на моих идеях в части финансово-бюджетной политики, отношений центра и регионов, а также социальной политики.

Общий мой тезис состоял в том, что при сохранении генерального курса политики правительства, сформулированного в Программе углубления экономических реформ, разработанной осенью 1992-го еще под руководством Гайдара, необходимо придать особое значение мерам по финансовой стабилизации, по преодолению опасности гиперинфляции, селективной поддержке производств. Я говорил о необходимости обеспечить проведение согласованной с Центральным банком России взвешенной и последовательной антиинфляционной политики при целевой, строго избирательной поддержке льготными кредитами и налоговыми льготами приоритетных направлений развития экономики, отдельных производств и предприятий. Эти направления должны были определяться, в частности, формируемой в тот момент Федеральной программой структурной перестройки экономики России на 1993–1995 годы и определенными в ней приоритетами. «Крайне ограниченные ресурсы государства, – говорил я, – должны получать те предприятия и регионы, которые в состоянии вернуть, окупить эти средства, а также регионы, несущие основную общефедеральную нагрузку в реализации приоритетов структурной перестройки». Здесь отмечу попутно, что некоторые мои тезисы были довольно нахальными: это была скрытая претензия на существенное расширение моих полномочий. Так как указанную программу разрабатывало именно мое Минэкономики, то фактически я негласно претендовал на то, что именно я должен определять, кто и сколько господдержки будет получать в дальнейшем. Я также смело заявил, что кредитная эмиссия должна быть поставлена под контроль государства. Процентную ставку нужно приблизить к положительной, сдерживая тем самым завышенный спрос на