Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов

милости Божией, зерно — о дарова­нии силы жизни, побеждающей болезнь и смерть. Обоим этим материальным образам не менее семи тысяч лет.

Вместе с зерном и елеем в таинстве Елеосвящения присутствует и вино. Опять же в III тысячелетии до Р.Х. алкогольные напитки, пиво и вино, широко использова­лись в погребальном ритуале и в Египте, и в Месопотамии. В Дионисийских мистериях Греции вино — образ преизобилующей жизненной силы — Быть может, стоит отметить, что задолго до того, как люди научились выращивать злаки и виноград, варить пиво и делать ви­но, в ритуальных целях людьми палеолита, скорее все­го, уже использовался перебродивший мед диких пчел. Палеолингвистика позволяет считать мед одним из древ­нейших слов протоязыка. Участница Дионисийской ми­стерии менада — орфографически ^aivabog yaivag — бе­шеная исступленная, от глагола ^ai^aw — бушевать, свирепствовать, сильно желать, жаждать. Слово «вино» в греческом языке заимствованно из финикийского, но память иного слова сохранилась: /iiXi — мед,(лёви — хмель­ной напиток, ^ввбш — я пьян, ^eSvaw — поить до пьяна. Древнеиндийское — мадху, отсюда Матхура — сладкая. Авестийское Маду — мед, вино, латинское — medus, древ­неверхненемецкое — metu. Но это все — индоевропейские языки. Однако подобное по звучанию слово с тем же смыс­лом мы находим в финоугорских языках: финское mesi, и на Дальнем Востоке пракитайское mit, японское — mitsu. Это свидетельство того, что мед — древнейший опьяняющий напиток человечества. И можно предположить с большой долей вероятности, что тогда, в палеолитическом ритуа­ле, он стимулировал жизненную силу и служил ее образом.

Церковь воспринимает эти древние образы, не гнуша­ется ими, но, проясняя их смысл, дает им новую жизнь в своем теле. «От христианского историка совсем не тре­буется, чтобы во имя защиты христианства он попросту отверг какие бы то ни было „аналогии" между христи­анством и языческими „формами" религии. Напротив, он может смело принять их, потому что в этих анало­гиях он не усматривает никакой „вины". Христианство восприняло и сделало своими многие „формы" языче­ской религии не только потому, что это вечные формы религии вообще, а потому еще, что весь замысел христи­анства в том и состоит, чтобы все „формы" в этом мире не заменить новыми, а наполнить новым и истинным со­держанием. Крещение водою, религиозная трапеза, по­мазание маслом — все эти основоположные религиозные акты Церковь не выдумала, не создала, все они уже име­лись в религиозном обиходе человечества. И этой связи с „естественной" религией Церковь никогда не отрицала, только с первых же веков придавала ей смысл, обратный тому, который видят в ней современные историки рели­гий. Для этих последних все объясняется „заимствова­ниями" и „влияниями", Церковь же устами Тертуллиана всегда утверждала, что человеческая душа „по природе — христианка", и потому даже „естественная" религия, даже само язычество есть только извращение чего-то по приро­де истинного и благого», — отмечал Александр Шмеман[160].

После апостола Иакова о таинстве Зерна, Вина и Елея упоминают Ириней Лионский, Ориген, Василий Великий, Амвросий Медиоланский. Святитель Иоанн Златоуст составляет молитвы, которые по сей день использует Церковь при совершении этого таинства. Вдумываясь в слова этих древних молитв — так называемой «тайно- совершительной» и молитвы при возложении Евангелия на голову больного, а также размышляя над подбором семи апостольских и евангельских чтений при соверше­нии таинства, понимаешь, что их главный смысл — явить образ единства Собрания (Церкви), глава и господин ко­торого Иисус Христос исцеляет Своей силой и милостью и молитвой всех Своих членов- христиан больного собра­та, над которым и свершается таинство.

Послушаем эту древнюю тайносовершительную фор­мулу: «Отец Святой, Врач душ и тел, пославший Твоего Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа, вся­кий недуг исцеляющего и от смерти избавляющего, ис­цели и раба Твоего (имярек) от овладевшей им телес­ной и душевной немощи и оживотвори его благодатью Христа Твоего, молитвами Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, предстательством Честных Небесных Сил Бесплотных, силою Честного и Животворящего Креста, честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна, святых славных и все- хвальных апостолов, святых славных и добропобедных мучеников, преподобных и богоносных отцов наших, свя­тых и целителей бессребреников Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая, Сампсона и Диомида, Фотия и Аникиты (имена святых можно продолжать, не забывая и святого, во имя которого назван больной), святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны и всех свя­тых. Ибо Ты источник исцелений, Боже наш, и Тебе славу воссылаем.» Мы видим, что вся Церковь, все собрание святых пришло исцелить немощного собрата. А семь пре­свитеров, совершающих таинство Елеосвящения, — толь­ко зримое явление этой святой полноты Церкви.

При чтении молитвы во время полагания книги Евангелия на голову больного священник особо подчер­кивает: «Не полагаю руку мою на голову пришедшего к Тебе во грехах и просящего у Тебя через нас оставле­ние грехов, но Твою руку, крепкую и сильную, которая в этом святом Евангелии, которое я держу на голове раба Твоего (имярек) и молюсь, и прошу милостивое и непа- мятозлобное человеколюбие Твое.» Священник — толь­ко зримый представитель Иисуса Христа и всего Его со­брания в великом деле исцеления.

Если мы посмотрим на чтения Нового Завета при со­вершении таинства, то их поучающее значение видно сразу. Во втором апостольском чтении [Рим. 15: 1-7] го­ворится о том, что сильные должны носить немощи сла­бых, а не себе угождать, в третьем [1 Кор. 12:27; 13:8] — о различных служениях членов Церкви и о любви как главной цели христианской жизни, в четвертом — о хри­стианах как о храмах Бога Живого [2 Кор. 6: 16; 7: 1].

Таинство Соборования предназначено для того, чтобы коллективная, соборная молитва Церкви, и земной и небес­ной, которая на самом деле едина, чтобы эта общая молитва восставила, укрепила болящего, дала бы ему новый импульс жизни в этом земном мире или помогла перейти в жизнь вечную. Смерть для христианина — это ведь не уничтоже­ние, не переход в мрачный Шеол, а новая жизнь. И в эту но­вую жизнь Собрания святых также может вводить больно­го, страдающего человека таинство Елеосвящения.

В одной болезни человек только единожды может при­бегать к таинству Соборования. Полнота Церкви или даст ему исцеление, или, прекратив земные страдания, возве­дет к вечности. Если же страдания после совершения та­инства не прекращаются и не разрешаются в смерти, то, по представлениям христиан, сами страдания необходи­мы для духовного исцеления больного, и потому Господь не прекращает их тем или иным образом. Вторичное же Соборование при одной болезни считается признаком не­верия в милостивое всемогущество Собрания Христова.

Первоначально таинство Соборования проводилось только над больными людьми. Все древние