Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Примечательно, как в творчестве Веласкеса двор вытеснил церковь и священные религиозные сюжеты. Он не мог соперничать с Эль Греко или Зурбараном в изображении морщинистых старых апостолов и святых; только "Коронация Богородицы" среди его религиозных картин вызвала все его силы. Светские сцены ему удавались гораздо лучше. В картине Las lanzas, которую мы больше знаем как "Капитуляция Бреды", он размахнулся, сделав ее одним из самых больших (120 на 144 дюйма), но и одним из самых детализированных полотен в истории искусства. В ходе долгой войны Испании с повстанцами в Нидерландах Амбросио де Спинола отвоевал для Испании (1625) стратегически важный город Бреда в северном Брабанте. Веласкес познакомился со Спинолой в 1629 году во время путешествия из Италии; его поразило рыцарское благородство великого полководца; теперь он запечатлел это в шедевре, на котором изображены победоносные испанские уланы, поднявшие пики вверх, горящий захваченный город, побежденный и сдавшийся генерал Юстин Нассауский, предлагающий Спиноле ключи от города, и рыцарственный победитель, хвалящий проигравшего за храбрость его защиты. В ярких контрастах красок и индивидуализации сопровождающих фигур Веласкес добился триумфа, который Филипп IV с удовольствием выставил во дворце Буэн-Ретиро.
В 1649 году, в награду за двадцать шесть лет работы, Филипп профинансировал вторую поездку Веласкеса в Италию и поручил художнику получить отливки классических статуй и приобрести картины итальянских мастеров. Веласкес обнаружил, что цены уже зашкаливают: почти ни одну крупную работу великих венецианцев нельзя было купить ни за какую цену; за пять картин ему пришлось заплатить 12 000 крон (150 000 долларов?). Неужели миллионеры и другие люди уже использовали искусство как хедж против инфляции?
Лучшей картиной, написанной в Италии в 1650 году, был портрет Иннокентия X. Когда Папа согласился сесть за него, художник, не имея практики, подготовил руку и глаз, сделав портрет своего раба-мулата Хуана де Парехи.II26 Эта картина вызвала всеобщее одобрение среди художников Рима, которые сразу же избрали Веласкеса в свою Академию Святого Луки. Папа дал ему всего несколько сеансов; Веласкес сделал предварительные этюды головы, и один из них, хранящийся в Национальной галерее в Вашингтоне, почти неотличим от готового портрета, который передавался по наследству в семье Дориа, к которой принадлежал Папа; он хранился в Палаццо Дориа Памфили, где Рейнольдс, рассматривая его, оценил как "самую красивую картину в Риме".28 Сегодня, глядя на нее, чувствуешь в ней силу, как характера, так и искусства, которая ставит ее в один ряд с рафаэлевским Юлием II и тициановским Павлом III, одними из самых впечатляющих портретов всех времен. Иннокентию X было семьдесят шесть лет, когда он позировал для этой картины; он умер пять лет спустя. Если бы не его понтификальная одежда и перстень, его можно было бы принять за одного из разбойничьих главарей, которые беспокоили стольких пап; но затем, изучая эти твердые и решительные черты, мы понимаем, что Иннокентий был тем, кем он должен был быть - правителем, управляющим государством непокорных итальянцев, понтификом, руководящим Церковью нехристиан, простирающейся от Рима до Филиппин, от Рима до Парагвая; у него должно было быть железо в крови, сталь в глазах, мастерство на лице; и Веласкес увидел и поместил их туда. Увидев портрет, Папа Римский язвительно произнес: "Очень верно!".29 Римские художники восхищались компактной композицией, поразительной гармонией красного, белого и золотого, подозрительным, ищущим, устремленным вбок взглядом серо-голубых глаз, руками, которые сами сообщают о характере. Когда Веласкес покинул Италию (июнь 1651 года), он был уже не учеником, ищущим старых мастеров, а признанным мастером эпохи. Ведь Рубенс был уже мертв, и никто не мечтал, что безвестный голландец, борющийся с долгами и вскоре ушедший в амстердамское гетто, восстанет из могилы через века, чтобы оспорить это превосходство.
Вернувшись в Мадрид, Веласкес совершил выдающуюся ошибку в своей жизни: он подал прошение и получил назначение на должность aposentador del rey - управляющего королевским дворцом. Возможно, он устал от живописи или почувствовал, что достиг предела своих возможностей в этой области. Эта должность не была синекурой; она предполагала личный надзор за дворцом, его мебелью и убранством, отоплением и санитарией; кроме того, он должен был организовывать придворные спектакли, балы и турниры, а также предоставлять покои для придворных во время королевских поездок. Он должен был сопровождать короля во всех крупных путешествиях, как развлекательных, так и политических или военных. Разве может быть что-то более абсурдное для человека, который рисовал Иннокентия X? Гордость за место превзошла в Веласкесе сознание гениальности.
В оставшиеся девять лет он уделял живописи только то время, которое мог освободить от своих служебных обязанностей. Он возобновил изображение королевской семьи, знатных придворных и самого короля. Он сделал три прекрасных изображения инфанты Маргариты и снова изобразил ее в центре одного из своих шедевров - "Менины": вокруг принцессы собрались фрейлины, слуги, карлик и собака, а на заднем плане виден сам Веласкес, укладывающий всех на холст. Он снова изобразил ее в огромной синей юбке, которая отныне сделала ее ноги священной и непостижимой тайной;30 А незадолго до смерти он изобразил ее как чудо невинности в кружевах. В 1657 году он отвлекся от двора, чтобы написать Las hilanderas - Ткачей гобеленов - великолепные фигуры, охваченные суматохой и достоинством работы. В том же году он отважился на вызов инквизиции и вызвал скандал и восторг в Испании, написав стройную спину и ягодицы Венеры Рокби, названной так из-за долгого пребывания в доме английской семьи, которая купила ее за 500 фунтов и продала Лондонской национальной галерее за 45 000 фунтов. Одна суфражистка, разгневанная таким разглашением коммерческой тайны, рассекла эту розовую спину в шести местах, но ее снова зашили.
В "Лас Менинас" мы видим Веласкеса таким, каким он видел себя в последние годы жизни - обильные волосы, гордые усы, немного хмурые глаза. Рот кажется чувственным, но в его записях мы не слышим ничего о сексуальных увлечениях и личных конфликтах, на которые тратят
