Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Старинная литература » Прочая старинная литература » Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

Читать онлайн Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 122 123 124 125 126 127 128 129 130 ... 265
Перейти на страницу:
ему было еще двадцать лет, он написал великую картину "Севильский водонос";18 Здесь, в лохмотьях и терпении, изображено достоинство честной бедности. А в двадцать три года он с уже зрелой проницательностью изобразил поэта Гонгору (Бостон) - глаза и нос, пронзающие мир.

Предположительно, это было сделано во время первого визита Веласкеса в Мадрид (1622). Севилья и ее церковники были для него слишком узким полем деятельности; жар честолюбия побудил его отправиться в столицу с "Водовозом" под мышкой. Там он безуспешно ухаживал за двором, поскольку Филипп IV и Оливарес были заняты политикой, браками и войнами, а десятки других художников поднимались по той же лестнице. Диего вернулся в Севилью. Прошел год, в Мадрид приехал принц Карл Стюарт, сватался к инфанте и проявил вкус к искусству; теперь Оливарес послал за Веласкесом. Черноглазый, черноволосый юноша снова прискакал в столицу, стал придворным художником и пришелся по вкусу королю, изобразив его в виде неустрашимого всадника на скачущем коньке. Филипп не только позировал Веласкесу десятки раз, но и побуждал королевскую семью (братьев, жен, детей) и двор (министров, генералов, поэтов, шутов, карликов) встать в очередь перед увековечивающей кистью. Диего получил студию в королевском дворце; там или рядом с ней он провел почти все оставшиеся тридцать семь лет своей жизни. Это была великолепная возможность и суровое заточение.

Два больших влияния расширили его кругозор. В 1628 году Мадрид вновь посетил Рубенс, самый знаменитый художник в мире, мастер света и тени, безрассудный живописец языческих божеств и сладострастных обнаженных натур; Веласкес был взволнован. Рубенс посоветовал ему отправиться в Италию, особенно в Венецию, и поучиться у этих гениев колорита. Диего умолял Филиппа и получил конге и четыреста драгоценных дукатов на поездку. О скорости морских путешествий в ту эпоху мы узнаем, что Веласкес покинул Барселону 10 августа 1629 года и достиг Генуи 20 августа. Он пересек Италию и добрался до Венеции, где несколько дней просидел перед великими полотнами Тинторетто и Веронезе, портретами и мифологиями Тициана. Он проехал в Феррару и Рим, копировал античные мраморы на Форуме и с завистью смотрел на рисунок во фресках Микеланджело на потолке Сикстинской капеллы. Эти величественные формы помогли Веласкесу перейти от мрачных теней Караваджо к более четкой передаче фигур при ясном свете. Затем он отправился на юг, в Неаполь, чтобы навестить Риберу, а из Неаполя отплыл обратно в Испанию (январь 1631 года).

Было ли это тщеславие - постоянная тень каждого из нас, - побудившее Филипа так часто работать с художником, обладающим столь проницательным видением и скрупулезной правдивостью, или же он хотел подарить свой портрет друзьям? Печальна смена прекрасного высокого юноши ранних картин на более поздние откровения, когда цвет исчез с лица и закрашен в волосы, когда мрачный автократизм сохраняется, сквозь годы и поражения, в холодных голубых глазах и хищном подбородке Габсбурга. Если в этих королевских портретах и есть что-то поверхностное, то, возможно, потому, что под видимой поверхностью ничего не было. Когда же там что-то было, как в портретах Гонгоры и Оливареса, это выходило на холст.

Между фотографиями короля сидели королева Изабель, затем королева Мариана и сестра Филиппа королева Мария Венгерская, но без особого результата. Младший брат Филиппа, кардинал-инфант Фердинанд, позировал в роли охотника, с собакой - мускулистой, нервной и бдительной преданностью. Для своей картины в Прадо Оливарес запряг черную лошадь, а для той же позы на картине в Метрополитен-музее в Нью-Йорке - белую, не оставляя сомнений в том, кто был в седле в Испании. Самые приятные из этих придворных портретов - портреты юного дона Бальтасара Карлоса, на которого возлагались все надежды династии. Веласкес снова и снова с прозрачным восторгом рисует этого прелестного ребенка: в 1631 году - с сопровождающим карликом;19 в 1632 году - уже как очарование двора;20 в 1634 году - размахивающим маршальским жезлом и (в возрасте пяти лет) гордо восседающим на огромном коне; в 1635 году - охотником, бережно держащим свое ружье, но явно слишком нежным, чтобы убивать или править; это бесхитростное лицо отвечает тем, кто считал, что Веласкес изображает только поверхности. Так продолжалась серия картин, начиная со второго года жизни Карлоса и заканчивая его шестнадцатилетием, когда любимый принц слег в лихорадке и умер.

Карлик, изображенный на одной из этих картинок, был одним из тех, кто давал неудачникам при дворе Филиппа утешительное чувство превосходства и величия. Этот обычай пришел из императорского Рима и еще более древнего Востока. Даже при папском дворе были карлики; кардинал Вителли собрал сорок четыре для обслуживания своих гостей. Первый герцог Бекингемский преподнес королеве Генриетте Марии пирог, в котором был карлик ростом в восемнадцать дюймов.21 Для собственного удовлетворения и всеобщего веселья карлики Филиппа IV были одеты в роскошные одежды, сверкающие драгоценностями и золотом. Веласкес изобразил их с симпатией и юмором: один, по имени Антонио эль Инглес (англичанин), горделиво выше своей собаки, хотя и не вполовину так красив; другой, Себастьян де Морра, хмурится в своей массивной бороде и сжимает кулаки против своей судьбы. При дворе также были шуты. Веласкес написал пятерых из них; один, чей портрет называется "Географ22 потому что он указывает на глобус, выглядит более рациональным, чем Оливарес; второй, Барбаросса, выхватывает свирепый меч; третий одет как Дон Жуан Австрийский; четвертый борется с огромной книгой; пятый, изображенный в "Идиоте", безобидно, почти вкрадчиво безумен.

Хотя Веласкес всегда был придворным и несомненным джентльменом, он находил облегчение от протокола, изучая жизнь тех статных простолюдинов, которые до сих пор украшают испанскую сцену. В начале своей карьеры (1629) он уговорил двух красивых юношей и полдюжины крестьян позировать для картины "Пьющие" ("Los borrachos"): почти обнаженный Вакх, сидящий на бочке, венчает лозами коленопреклоненную фигуру, а вокруг них собрались грубые почитатели винограда, одни изможденные работой, другие - отяжелевшие от возраста; это, пожалуй, единственная запоминающаяся вакханалия в испанском искусстве Золотого века. Еще более примечательны, чем эти вершители, две странные картины, которые Веласкес обозначил как "Эзоп" - портрет старого печального автора, нищего и полуслепого, несущего свои басни сквозь годы, и "Менипп" - портрет философа-киника III века до н. э.; это незабываемые лица. И не последнюю роль в мире, который оставил нам Веласкес, играют животные: лошади, которые сейчас кажутся нам нескладными, но их искупают гордые головы и горящие глаза; голова оленя с философским ликом, смирившегося с человеческой жестокостью; собаки, готовые к действию или бдительно спящие.

Это были байопики кисти Веласкеса, возможно, облегчение от опасностей, связанных с написанием картин без

1 ... 122 123 124 125 126 127 128 129 130 ... 265
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант торрент бесплатно.
Комментарии