Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

вдохновенными, чем из Вашингтона, что прямо пропорционально его удаленности от нервного центра американской власти. Он работал с другой легендой "Таймс", шефом бюро Р. У. "Джонни" Эпплом-младшим, освещая Фолклендскую войну и упиваясь ненасытными аппетитами старшего. "Мы со Стивом говорили об архитектуре", - вспоминал Эппл. "Он очень удачно оформил свою квартиру в Лондоне в современном стиле. Лондон - не самый поздний город, а мы работали допоздна из-за графика в Аргентине, заканчивали работу в 12 ночи, а чтобы расслабиться, шли в Joe Allen's в Ковент-Гарден, ели и пили двойную "Маргариту" со льдом, которую Рэттнер окрестил "Глубинными зарядами"".

Одна из лучших статей Стива в Times, в которой он сравнивал производительность завода Ford в Германии и Англии, попала в раздел "Бизнес", за океан от первой полосы Times, к которой Рэттнер уже привык. Но он также признал, в редкий момент сомнения в себе, что его писательские навыки были ограничены. "Однажды я наблюдал, как Эппл написал статью для журнала Times за четыре-пять часов со стаканом водки рядом со своим компьютером", - сказал он в интервью Vanity Fair. "Джонни был так талантлив. Я был лишь бледной имитацией. История в Лондоне была скорее писательской, чем репортажной. Я считал, что великие корреспонденты - это великие писатели, а я всегда думал, что я в лучшем случае обычный писатель". Кроме того, нужно было зарабатывать деньги и удовлетворять свои амбиции. Некоторые считают, что переход Рэттнера в банковскую сферу был провидческим признанием того, что мир быстро меняется; другие полагают, что им двигало желание разбогатеть. Стив говорит, что его решение было просто вопросом расчета наилучшего варианта. "Я не собирался идти в священники", - сказал он.

В 1986 году Морин Уайт рассказала Washington Monthly, почему ее муж перешел из журналистики в инвестиционный банкинг: "Через некоторое время начинаешь понимать, что пишешь о людях, у которых больше власти, чем у тебя, больше влияния и больше денег, а способностей ничуть не больше. Зачем, ради всего святого, ты таскаешься за ними по всему миру и пишешь о них, если ты достаточно умен, чтобы зарабатывать деньги и иметь влияние, соизмеримое с их?"

Аминь.

Но как Раттнер должен был перейти от репортера к инвестиционному банкиру? В то время, в 1982 году, проверенным и верным способом, особенно для тех, кто меняет профессию, было поступление в бизнес-школу, прохождение двухгодичной программы MBA и выход с другой стороны в качестве юриста в одной из фирм на Уолл-стрит после успешного прохождения случайных собеседований в кампусе. Однако для перехода в инвестиционный банкинг Раттнер выбрал гораздо более быстрый и высокопроцентный способ - обратиться к бывшим чиновникам администрации Картера, которых он тщательно взращивал и многие из которых теперь работали на Уолл-стрит.

Стив провел "неделю или две" в Нью-Йорке, обращаясь за советом к ведущим банкирам лучших фирм о том, что ему делать дальше, как будто ни у кого не было других дел, кроме как помогать Стиву Рэттнеру делать карьеру. С помощью Боба Штрауса перед ним открылись двери на всю Уолл-стрит. Первой остановкой для Стива стал его хороший друг Роджер Альтман, бывший помощник министра финансов Картера, а затем работавший в Lehman Brothers. Они поужинали в центре Манхэттена, чтобы обсудить будущее Стива. Приходите в Lehman, убеждал Альтман, убежденный, что Рэттнер обладает тайной ДНК инвестиционного банкинга - способностью завоевывать доверие важных людей и уметь синтезировать сложную финансовую информацию. "Он мог понять взаимосвязь юридических, налоговых и финансовых вопросов, очень сложных вещей, чтобы смотреть на вещи как на трехмерную шахматную партию", - говорил Альтман. Он также побеседовал с Биллом Миллером, бывшим министром финансов, о котором он писал. Миллер счел Раттнера "блестящим парнем" и предложил ему присоединиться к нему в G. William Miller & Co., торговом банке, который он основал в Вашингтоне в 1983 году. Рэттнер встретился с Кеном Липпером, работавшим в то время в Salomon Brothers, и Эйсом Гринбергом, долгое время возглавлявшим Bear Stearns & Co. После коктейля из душевных терзаний в духе Макбета по поводу того, будет ли инвестиционный банкинг достаточно полноценным или значимым, и вечера экстремального пьянства с Сульцбергером в Лондоне, Рэттнер ушел из Times и присоединился к Lehman. Сульцбергер, хотя и был разочарован, понял решение своего друга.

Стив понятия не имел, чем занимаются банкиры и как они это делают. Тем не менее "это было как спичка по сухому дереву", - говорил Джеффри Гартен, в то время также работавший в Lehman. "Я никогда не видел ничего подобного. Он был эффективен с первого дня. У него был дар выражения. Он был великолепным составителем кратких сообщений. Он использовал схожие требования журналистики и инвестиционного банкинга - изложить сложную тему и создать впечатление, что ты знаешь больше, чем есть на самом деле".

 

 

К тому времени, когда Стив ушел из Morgan Stanley в Lazard, он уже отточил многие нюансы, необходимые для успешной работы в банке, и его карьера, казалось, пошла по новой траектории. Несмотря на относительную молодость, он привел с собой в Lazard очень желанный актив - конюшню преданных, подкованных в вопросах слияний и поглощений клиентов, среди которых были кабельные и беспроводные магнаты Крейг Маккоу, Амос Хостеттер, Джон Клюге и молодой Брайан Робертс, ныне занимающий пост генерального директора Comcast. Хостеттер, чью кабельную компанию продал Раттнер, фактически предложил Lazard гонорар выше, чем Раттнер считал нужным, поэтому "Стив настоял на том, чтобы я снизил предлагаемую сумму", - вспоминает Хостеттер. Эти железные отношения окажутся бесценными для Раттнера.

Конечно, если вы работаете в M&A-банке, необычные отношения с клиентами не так уж полезны без сделок. Вспомните время прихода Раттнера в Lazard: В апреле 1989 года прошло всего семнадцать месяцев после октябрьского краха 1987 года, когда промышленный индекс Доу-Джонса упал на 22,6 % всего за две торговые сессии, положив конец пяти годам диких спекуляций и мании слияний. Серьезность и масштабы обвала, сравнимого в то время только с 1929 годом, поначалу парализовали механизм заключения сделок в стране: Руководители компаний и инвесторы были в ужасе, потеряв миллиарды долларов, а банкиры и юристы оказались в одном из тех периодов неопределенности, когда сделки не дают покоя.

Только на этот раз произошло нечто необычное: в одном из секторов мира сделок активность действительно возросла - в так называемых "выкупах с привлечением заемных средств", когда частные инвестиционные компании, возглавляемые такими людьми, как Генри Кравис и Тед Форстманн, используют большие