Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

деятельность. (После того как она попыталась развалить небольшой профсоюз компании и неоднократно попадала в поле зрения Национального совета по трудовым отношениям за недобросовестное ведение дел, она быстро довела дело до краха.

Но Рэттнеры гордились и своим интеллектуальным складом. Сельма, мать Стива, получила высшее архитектурное образование. В 1980-х годах она была адъюнкт-профессором в Школе архитектуры и планирования Колумбийского университета и преподавала в Нью-Йоркской школе дизайна интерьера. Она хорошо разбиралась в работах Джеймса Ренвика, архитектора церкви Грейс на окраине Гринвич-Виллидж и собора Святого Патрика на Пятой авеню. Отец Стива написал девять "серьезных пьес", в том числе одну, "Последняя вылазка", которая была поставлена в рамках театрального сезона 2000-2001 годов в студии Т. Шрайбера на Западной Двадцать шестой улице вместе с постановкой "Хроник Хайди" Венди Вассерштейн.

"Трудно быть первым ребенком, выросшим в таком месте, как Грейт-Нек, и не быть немного жестким водителем", - сказал однажды Стив. Питер Эпплбом, репортер и редактор New York Times, тоже вырос в Грейт-Неке и описал этот город как "своего рода "Прощай, Колумб" - привилегированный, изолированный, в основном еврейский, но по сути светский - настолько знакомый, что вызывает почти рефлекторное закатывание глаз". Окончив в 1970 году среднюю школу Great Neck North High School, Стив поступил в Брауновский университет, который окончил в 1974 году с отличием по специальности "экономика" и получил стипендию Харви А. Бейкера, которая ежегодно присуждается для обучения за границей членам выпускного класса, "имеющим высокие показатели в учебе, участвовавшим в мероприятиях колледжа и проявившим лидерские качества".

Во время учебы в колледже он посвятил себя газете Brown Daily Herald, продолжая развивать интерес к журналистике, возникший еще в школе. Когда он был старшекурсником в Брауне, он занимал должность редактора; он был главным автором редакционных статей и общим руководителем газеты. В соответствии с требованиями времени и функциями редактора газеты колледжа, он был агрессивным и откровенным критиком администрации университета и особенно Дональда Ф. Хорнига, президента Брауна. Рэттнер считал, что Хорниг изолирован и отстранен от студентов, и вел подсчет дней, прошедших с момента последней встречи Хорнига со студентами на публичном форуме (674 и более, по состоянию на октябрь 1973 года). Стив в шутку надеялся, что Хорниг не "превзойдет показатель Бейба Рута".

В своей заключительной статье Стив призвал своих студентов не позволять "тем людям в Университетском зале, в административном здании и в офисах всех факультетов спускать с рук то, что им не должно сходить с рук". И это одна из главных вещей, которую мы пытались предотвратить в прошлом году. Иногда нам это не удавалось, но мы думаем, что у нас больше голов, чем хвостов... Ради Бога, дайте "Геральду" знать, когда у вас закипает кровь. Вы - все, что у нас есть, ребята". Рядом с этими решительными словами была фотография длинноволосого, с детским лицом Стива Раттнера и четырех его коллег, неулыбчивых и голых, стратегически держащих плакаты с изображением себя голых (да, это сложно) с просьбой к студентам "принять участие", присоединившись к сотрудникам газеты. Стив сидит, положив свой плакат перед собой лицом вниз, обнажая голую грудь. Он уже давно помирился с Брауном; он пожертвовал не менее 500 000 долларов в фонд университета и сейчас является председателем бюджетно-финансового комитета совета стипендиатов университета.

Из Провиденса Стив сразу же попал на вершину журналистской профессии, став клерком легендарного журналиста "Нью-Йорк Таймс" Скотти Рестона. Это назначение было названо "самой почетной работой для молодого человека в журналистике, чем-то вроде начала юридической карьеры в качестве клерка Верховного суда". Стив планировал использовать свою стипендию Харви А. Бейкера, чтобы поступить в Лондонскую школу экономики в сентябре 1974 года, а затем перейти на юридический факультет. Но судьба вмешалась, когда он подал заявку на летнюю работу в 1974 году в газету Vineyard Gazette на острове Марта и встретился на острове с владельцами газеты, мистером и миссис Джеймс Рестон. Его попрекнули тем, что он "недостаточно народный" для Виноградника, и вместо этого он устроился на летнюю работу в Forbes. Но в июне Скотти неожиданно позвонил ему и спросил, не хочет ли он приехать в Вашингтон, чтобы стать его клерком в New York Times.

Одним из главных преимуществ стажировки в Рестоне, конечно же, было ожидание того, что по ее окончании "Таймс" предложит неутомимому клерку должность на полный рабочий день. Стив был естественным в "Таймс", упиваясь в свои двадцать три года своим статусом полноценного репортера в метрополитене самой важной газеты мира. Он тусовался с Полом Голдбергером, которому тогда было двадцать пять лет и который уже был влиятельным архитектурным критиком "Таймс" и лауреатом Пулитцеровской премии. Некоторые из их бывших коллег по "Таймс" считают, что Рэттнер на какое-то время стал подражать утонченному Голдбергеру, впитывая его знания о современном искусстве, модной одежде и нью-йоркской культуре. "У нас со Стивом было много женщин, но каким-то образом мы все равно находили время, чтобы проводить время друг с другом", - рассказывал Голдбергер в интервью Vanity Fair. "Мы вместе покупали предметы искусства и проводили субботу, бродя по Мэдисон-авеню и посещая художественные галереи. Он начал коллекционировать современные гравюры и порой покупал те же вещи, что были у меня на стенах. Люди говорили, что я привил ему чувствительность. Возможно. Он подарил мне много хорошего общения и верную дружбу, которая длилась 20 лет".

Стив быстро перешел из отдела метрополитена на желанную должность, освещая энергетическую политику во время нефтяного кризиса конца 1970-х годов, когда его репортажи с Ближнего Востока впечатлили начальство. Я не знаю, как люди становятся настолько умными, настолько проницательными", - вспоминал о Раттнере бывший бизнес-редактор "Таймс" Джон Ли. "Он входил в дверь и знал, что делать". В апреле 1977 года, в возрасте двадцати четырех лет, он выиграл сложное задание - освещать энергетическую политику Картера в вашингтонском бюро "Таймс". "Никто из людей моего возраста и опыта не имел на это права", - вспоминает Стив. В итоге он стал освещать экономическую политику. "Он был очень умным", - говорит Билл Ковач, бывший шеф бюро, а также директор-основатель и председатель Комитета обеспокоенных журналистов. "Его идеи приходили быстрее, чем умение говорить". Неудивительно, что именно в Вашингтоне Стив подружился с Артуром Сульцбергером-младшим, нынешним председателем совета директоров New York Times Company и ее контролирующим акционером. В клику Раттнера и Сульцбергера входили и другие двадцатилетние репортеры Джефф Герт, Фил Таубман и Джудит Миллер, с которыми Раттнер встречался большую часть времени, пока находился в Вашингтоне.

Вместе Раттнер, Миллер, Сульцбергер и