Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

Но все эти костюмы и платья сшиты из одинакового материала, на один фасон и чуть ли не одного размера. Каждый костюм и каждое платье в отдельности, может быть, не так уж и плохи, но когда вы собираетесь целый леспромхоз одеть в синие шевиотовые костюмы и в зеленые платья горошком, то это уже возмутительно. Ведь если бы сейчас в зале было теплее и люди сняли верхнюю одежду, то со стороны можно было бы подумать, что все мужчины здесь – родные братья, а все женщины – родные сестры! И уж где бы наши люди за пределами леспромхоза ни появились, сразу за версту видно – сижемские!

– Зато в соседнем леспромхозе все женские платья коричневые, а мужские костюмы серые! – крикнули с места.

В зале засмеялись. Кузьмичев покраснел, открыл широкий блокнот и стал записывать. Миша продолжал:

– Кто это у вас выдумал рассылать товары целыми партиями в один адрес? Хлопот так, может быть, и меньше, но это же прямое издевательство над покупателями. Кому нужна эта нивелировка? Дайте нам возможность за наши деньги проявить свой вкус и свои природные наклонности.

– Орс здесь не виноват, – сказал Кузьмичев. – Это на базе товары так распределяются.

– А вы не берите того, что вам не нужно, – посоветовал Миша. – Диктуйте свои условия, запрашивайте, стучитесь. Своей силы не хватит – просите нас, поможем.

Миша сошел с трибуны, провожаемый аплодисментами, а на его место уже карабкалась бойкая старушка, теща мастера Осипова.

– Синичкина моя фамилия, – объявила она затихшему залу и тут же поведала, что не согласна с предыдущим оратором, который совсем зря захваливал продовольственное снабжение.

Продавец магазина не стерпел.

– Что же вам, мамаша, крупы не хватает или сахару при карточной системе вы больше получали? – ехидно спросил он и смерил взглядом маленькую старушку, словно прикидывал, много ли такая съесть может.

– Карточками ты меня не стращай! Вовсе они мне теперь без надобности, твои карточки! – не растерялась Синичкина и объявила, что она совсем не о тех продуктах, которые есть в магазине, хотела говорить. Но к слову сказать, то же самое пшено могло быть и почище, а сахар – посуше, соли же, к примеру, совсем не обязательно быть такой комковатой, потому что солью, как известно, не пушки заряжают. Нет, она совсем не об этом будет говорить. Ей только хочется узнать: почему орс торгует лишь привозным товаром? Разве в Ясеньге не водится рыба, а в сижемских лесах не растут грибы? Вот о грибах-то она и хотела говорить. Смешно сказать, в магазине никогда не бывает в продаже грибов – ни соленых, ни сушеных, ни маринованных. И это в Сижме, где летом по лесу нельзя и шагу шагнуть, чтобы не наступить на гриб. Просто орс палец о палец не хочет ударить, чтобы организовать сбор грибов. А все, наверно, потому, что начальник орса не знает, какой это незаменимый продукт – грибы…

И старушка целое наставление сделала о грибах. Если верить ей, так лучше грибов ничего на свете нет. И питательные они, и полезные, и вполне могут заменить собой все, а вот грибы ничем заменить нельзя. Она рассказывала, в какое время года и как надо их собирать, сушить, солить, мариновать.

С трибуны посыпались опенки, боровики, сыроежки, рыжики, подосиновики, подберезовики, лисички, маслята и еще какие-то грибы, о которых начальник орса никогда в жизни и слыхом не слыхал. Чувствовалось, что о каждом из этих грибов Синичкина могла бы говорить часами, но скрепя сердце сдерживает себя и ограничивается только беглым обзором. У многих в зале слюнки потекли во рту – так вкусно рассказывала старушка. Посрамленный продавец магазина мрачно насупился, а молодцеватые казацкие усы его на глазах у всех превратились в тоскливо отвисшие монгольские. Начальника орса попеременно бросало в жар и холод.

Старушка говорила битых полчаса и всем доказала, что лучше сижемских грибов нет и не может быть нигде: такая здесь почва, вода, воздух и еще что-то, чего даже она не знает, и тот, кто не собирает грибов, совершает преступление, по сравнению с которым растрата казенных денег – детская забава. Кузьмичев всем телом ощущал, как с каждым словом старушки накаляется атмосфера в зале и усиливается неприязнь к нему. Он сам себя презирал сейчас за то, что не собирал грибов, не солил их, не сушил и не мариновал.

Покончив с грибами, Синичкина заявила, что могла бы порассказать еще более интересные вещи о ягодах, но оставляет это до следующей конференции покупателей. После нее долго никто не решался взойти на трибуну. Наконец отважился моторист электропилы с Седьмого километра:

– Замполит товарищ Следников просил меня рассказать здесь историю, которая со мной не так давно произошла. Сначала я долго не соглашался, считал, что стыдно такое рассказывать, а потом подумал-подумал – и согласился. Люди мы все свои, да и история моя поучительная. Может, кому и на пользу пойдет. А дело вот какое. Зарабатываю я, надо сказать, неплохо. Это не для хвастовства, потому что высокой зарплатой, сами знаете, у нас мало кого удивишь, а так – для справки… И вот осенью накопилось у меня тысяч восемь. Положить деньги на сберегательную книжку меня тогда еще никто не надоумил. И решил я купить какую-нибудь ценную вещь. Прихожу я в наш магазин, а там, кроме костюмов этих синих, о которых тут уже говорили, да часов, больше ничего подходящего для меня нет. Два костюма у меня к тому времени уже были. Вот я подумал-подумал да и закупил все часы, какие имелись в магазине, а оказалось их ни много ни мало двенадцать штук.

В зале ахнули. Моторист на трибуне развел руками: ничего, мол, не поделаешь, что было, то было.

– Да, ровно дюжина… И заметьте: ни о какой такой корысти я не думал, у нас во всем роду этого нет. Просто хотелось мне купить что-нибудь выдающееся, вот и купил… Рассуждал я так: часы – вещь ценная, есть-пить не просят, положу в чемодан – и пусть лежат. В случае чего на всю жизнь часами обеспечен. Первое время я забавлялся ими: заведу их все и смотрю, какие отстают, какие вперед бегут. До того, бывало, насмотришься – аж в глазах рябит! Потом наскучило мне это, спрятал я десять часов в чемодан, а двое при себе ношу – ручные и карманные: знай, мол, наших! Так гордился я собой до тех пор, пока во время отпуска не поехал в город. Зашел я там в магазин, увидел радиоприемники, велосипеды, патефоны, ружья охотничьи