Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

намного масштабнее – создание национальной художественной галереи. Павел Третьяков был необычным для того времени покупателем: приобретал картины на выставках и прямо в мастерских, скупал все запасы уже написанного, а еще делал специальные заказы (например, на серию портретов знаменитостей русской культуры). Особой удачей считал Павел Михайлович скупить картины раньше царя-батюшки, поэтому-то и посещал мастерские, места не для царских ног.

А теперь представьте ситуацию с экономической, рыночной точки зрения: есть богатый покупатель, интересующийся живописью (скульптуры в коллекции очень мало), причем определенного свойства (покупал-то Третьяков под свой личный вкус), вот вольно-невольно художники и подстраивались. Так что выходит – все достижения русской живописи конца XIX века есть в той или иной мере отражение вкуса всего одного человека. Хорошо хоть с его вкусом нам повезло. Младший (разница в два года) брат Сергей, естественно, во всем подражал старшему. Его коллекция русской живописи была хоть и меньше, но тоже диво как хороша. Чтобы не создавать друг другу конкуренции (в том числе и финансовой, если есть два покупателя – цена выше, закон рынка) братья позже разделили сферы. Сергей уступил старшему родные просторы и переключился на западные холсты.

Росло собрание Павла Третьякова с каждым годом, не хватало в доме на Лаврушинском стен – приходилось достраивать новые и новые корпуса (перестройка продолжалась и после смерти Павла Михайловича в 1898 году; даже знаменитое оформление фасада Виктором Васнецовым – это уже новый, XX век). Публика, попервоначалу не баловавшая своим вниманием особняк Третьякова, разохотилась: уже в 1885 году число посетителей было около 30 тысяч человек.

В 1892 году Сергей Михайлович Третьяков скончался. Его коллекция перешла к старшему брату. А тот, объединив два собрания и устроив специальные мемориальные залы в честь Сергея (с европейской живописью), передал в этом же году все это богатство городу. 15 августа 1893 года состоялось уже официальное открытие музея «Московская городская галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых». Кстати, по условиям дарения плата за посещение музея не должна взиматься. Может быть, чтобы не исполнять этого, комплекс в Лаврушинском и на Крымском Валу называется Всероссийское государственное галерейное музейное объединение «Государственная Третьяковская галерея» (вот так: дарили Москве, а сейчас все у государства, что дважды (!) подчеркнуто в названии).

Галерея – не единственный дар Третьяковых городу. Вообще, обладая не самыми большими состояниями, благотворителями братья были выдающимися: жертвовали на детские приюты, больницы, училища. Сергей выкупил из казны (то есть у государства) для пользования горожанами Сокольничью рощу, так что вольными прогулками там москвичи обязаны именно ему. Братья, говоря советским языком, занимали активную жизненную позицию: выполняли общественные обязанности, работали на выборных должностях, Сергей четыре года даже был московским городским головой.

И еще об одном подарке. Известен ли вам небольшой проулочек между Никольской и Театральным проездом? Он не случайно носит название Третьяковского проезда. Кружная дорога, например с Неглинки к торговым рядам через Лубянку или Красную площадь была мало того что дольше, так еще и запружена транспортом (непоротливы были колымаги на лошадиной тяге). Вот братья Третьяковы и взялись за решение транспортной проблемы. Поступили просто: выкупили участок между улицами и построили там два дома, фасадами на разные стороны. В каждом доме ворота и большой двор. Получился сквозной проезд внутри частного владения. А частники (Павел и Сергей Михайловичи) не стали его загораживать, а разрешили пользоваться всем, о чем известили в дарственной городу. Теперь Третьяковский проезд – улица самых дорогих бутиков, и это тоже продолжение традиций: при жизни братьев-меценатов здесь торговали модной одеждой и мебелью, духами, ювелирными украшениями и высшими сортами китайского и цейлонского чая.

Таганка

Работаем с огоньком

«Таганка, все ночи, полные огня…» С настоящими поэтами так бывает: неизвестный автор блатной песни нечаянно описал не только тюремный быт, но всю многовековую историю Таганки. Ремесленники, трудившиеся с огоньком, тюремных окон негасимый свет, пламя Любимова с актерами, иллюминации разудалого века… Таганка!

Здесь на Швивой и Лыщиковой горках, по мнению историков, люди поселились да-а-авно – может, даже раньше, чем на Боровицком холме. Но от тех людей и следов не осталось. Настоящая история этих мест начинается в веке примерно XVI-м, когда сюда, на высокие берега Яузы и Москвы-реки, выселили из Посада, то есть нынешнего Китай-города, работяг по преимуществу пожароопасных профессий. Селился рабочий люд компактно, строго соблюдая производственный принцип – тут гончары, там котельники, то есть мастеровые, чеканившие и клепавшие котлы для варки пищи, а здесь таганники, что ладили таганы – подставки на трех ногах для этих самых котлов. Потом таганы из употребления вышли, но к тому времени на месте нынешнего Садового кольца уже высился Скородом, то бишь крепость, окружавшая Земляной город, а на месте теперешней Таганской площади в дубовых стенах крепости были пробиты ворота, которые оказались как раз напротив Таганской слободы и за это были прозваны Таганскими. Вот и вышло, в отличие от анекдота: таганов нет, а слово осталось. Попутно скажем, что гончары и котельники тоже не вовсе изгладились из памяти. О котлах и котельниках не дает забыть Котельническая набережная с высоткой в устье Яузы, о гончарах снова – после 80-летнего советского забытья – напоминает Гончарная улица.

Начать следует с моста. Через ту самую речку Яузу, что отделяет Таганку от центра. Этот мост перед войной перестроили, сильно расширив, так что теперь он мало напоминает тот Яузский мост, который описан в романе Толстого «Война и мир», – именно здесь произошла встреча Московского главнокомандующего Федора Ростопчина и главнокомандующего русской армией Михаила Кутузова. За мостом старинная дорога, что вела от Кремля, распадалась на две – левая бежала во Владимир и Нижний Новгород, правая – через Коломну в Рязань. На Владимирской дороге в конце XVI века поселились по приказу Бориса Годунова ямщики, которые трудились на маршруте Москва – село Рогожи (нынешний Ногинск) – Нижний Новгород. Образовалась таким образом Рогожская ямская слобода, главную улицу которой назвали по близлежащей церкви – Николоямской. Начало старинной Николоямской отмечает здание, созданное к 50-летию советской власти. Примечательна в нем не архитектура, а уникальное содержание: в Библиотеке иностранной литературы собрано больше 4 миллионов книг на 140 языках. Библиотеку строил Дмитрий Чечулин, тот самый, что возвел высотку через дорогу.

Соперничавшая с Замоскворечьем славой самого купеческого района Белокаменной Таганка донесла до наших панельно-железобетонных времен облик старозаветной Москвы. Не