Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

Арсей подобрал сухие ветки, мелко поломал их и стал подбрасывать в огонь. Недочет покряхтел, подержался за бороду.

— Хлеб на исходе, председатель, — сказал он, и взгляд его сразу стал мутным и усталым. — Последний люди доедают… — Он смотрел то ли в огонь, ласково обнимавший чугунок, то ли сквозь его прозрачное пламя. — Калякал я с народом, — продолжал он как бы про себя. — Многие жалуются. — Он замолчал, поднял на Арсея вопросительный взгляд.

— Что ж будем делать? — проговорил Арсей, хотя понимал, что старик не этого от него ждет. — Что ж будем делать?

Недочет помолчал, подергал бороду.

— Собирай народ, — решительно сказал он. — Собирай народ, председатель. И ставь вопрос о хлебе. Так, мол, и так, граждане, у людей хлеба нету.

Арсей безнадежно махнул рукой.

— Что это даст?

— Так, мол, и так, граждане, — продолжал Недочет, не слушая Арсея, — хлеба у людей нету. Давайте свои скудные запасы, у кого что найдется. И все до единого фунта в общий колхозный фонд. Все до единой крохи. Под расписку председателя колхоза. А по урожаю каждому будет возвращено сполна и с благодарностью.

— Откуда ты взял, что у кого-то есть какие-либо запасы? Где они, запасы? Люди все эти годы полуголодные сидели, а ты — запасы!

Недочет терпеливо выслушал Арсея и потом сказал уверенно, настойчиво:

— Если я говорю — значит, знаю. Есть кое-что. Не у всех, понятно, но кое-кто имеет. Прошлый год в наших местах был урожайный. Конечно, сеяли мало, больше все на огородах, но кое-что собрали. — Он посмотрел на Арсея, чтобы увидеть, как подействовало на председателя это сообщение, и продолжал: — Собирай народ. И ставь вопрос прямо: так, мол, и так, иначе не продержимся до урожая.

Мимо проходил Матвей Сидорович Гришунин, пожилой колхозник. Он кашлял, кряхтел и медленно передвигал ноги, опираясь на суковатую палку. Арсей подозвал его.

— С благополучным возвращением в родные края! — сказал Гришунин и присел к огню.

— Как здоровье, Матвей Сидорыч? — спросил Арсей, пытливо вглядываясь в бледное лицо колхозника.

— Так себе… — уклончиво ответил Матвей Сидорович и встрепенулся: — А что, Арсей Васильич?

— Да так, — сказал Арсей. — Хотел послать тебя с ребятами за конями.

— Это я могу, — оживился Матвей Сидорович. — Когда прикажешь?

— Да надо бы нынче отправляться. Чего время терять? И так уж к раннему севу, пожалуй, не успеть, а еще помешкаем, так и совсем опоздаем.

— Это правда, Арсей Васильич, — подтвердил Гришунин. — Надо торопиться.

— Поезжайте, — сказал Арсей. — В районе расспросите, как туда добраться. Лошадей гоните лугами — прошлогоднюю траву жевать будут. Отдыху больше давайте. Помощниками себе возьми трех подростков. — Арсей достал бумажник и дал Гришунину триста рублей. — На дорогу… Хлеба захватите, а то голодовать придется.

Матвей Сидорович ушел готовиться в путь. Он уже не волочил ноги, а бойко шагал, высоко подбрасывая суковатую палку, и лишь попрежнему сипло кашлял.

Евдокия унесла котелок в землянку. Через некоторое время она позвала завтракать. Кулеш был жидкий и невкусный. Черствый хлеб горчил. Никто не почувствовал себя сытым.

Недочет решил пойти взглянуть на зеленя. Он знал, что посевы проведены с опозданием. Надо было теперь же решить, как поправить осеннюю недоработку и спасти урожай.

Проводив Недочета, Арсей вернулся к землянке, снова уселся у костра. Евдокия ушла в поле.

Прасковья Григорьевна тоже села к огню. Она смотрела на сына лучистыми глазами и, казалось, не могла насмотреться.

— Арсюша, — сказала Прасковья Григорьевна, — у нас тоже хлебушка есть трошки — мешок ржи и полмешка проса. Для весны спрятали… Вот только с Дуняшей как? Может, она заартачится. А я согласна отдать.

Растроганный Арсей обнял мать и поцеловал в седой висок.

Неподалеку послышался треск. Арсей вскочил на ноги и увидел зеленый мотоцикл, который медленно подползал к землянке. Следом, запыхавшись, бежали ребятишки.

Мотоциклист остановил машину и, по-военному откозырнув, спросил:

— Вы будете товарищ Быланин?

— Я…

Мотоциклист достал из полевой сумки пакет с сургучной печатью и подал Арсею.

— Прошу принять. Из райкома партии. — Он обратился к курносому мальчугану со спутанными волосами: — Ты знаешь, кто у вас секретарь комсомольской организации?

— А то как же?

— Кто?

— Денис Андреич Скворцов.

Мотоциклист достал из сумки пачку газет.

— На одной ноге лети и передай ему. Скажи — из райкома комсомола.

Мальчик взял газеты, крепко прижал их к груди и побежал. Но в нескольких шагах остановился, взмахнул рукой и крикнул:

— Ванька! Семка! За мной!..

Застегнув полевую сумку, мотоциклист завел машину, приветливо помахал ребятам выцветшей пилоткой и умчался по узкой проселочной дороге.

Арсей сломал сургучную печать, разорвал конверт. В письме говорилось, что его, Арсея Быланина, приглашают в Лысогорск. На письме стояла знакомая подпись Потапова.

А часом позже, с перекинутой через левую руку шинелью и с шапкой-ушанкой в правой руке, Арсей шел по ровной грейдерной дороге, рассекавшей широкое поле.

7

Денис Скворцов подошел к куреню, стоявшему близко у реки, и негромко крикнул:

— Вера!.. Веруша!.. Выдь на минутку, Вера!..

— Иду! — отозвалась Вера, появляясь на пороге. Вид у нее был усталый и болезненный. Под глазами синели круги. Лицо казалось бледнее обычного, и только на впалых щеках пылал нездоровый румянец.

— Ты что, больна? — тревожно спросил Денис.

Вера нахмурилась и принялась поправлять волосы, аккуратно разделенные прямым пробором.

— Ну что ты меня каждый раз про здоровье спрашиваешь? — сказала она. — Что тебе, не о чем больше говорить? — Вера хотела прибавить еще что-то резкое, но, встретив внимательный и озабоченный взгляд Дениса, примирительно сказала: — Ночь плохо спала, только и всего…