Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

он хочет мстить им за отца и мать, которых убили фашисты. Мы, конечно, приняли его.

Арсей обвел взглядом ребят. Они смотрели ему в глаза с жадным вниманием. Рты у них были приоткрыты, зрачки расширены.

— Мы все полюбили Ефимку, — продолжал Арсей, сам невольно увлекаясь своими воспоминаниями. — Он был ловкий, расторопный и послушный. Пошлешь его бывало за дровами, вмиг обернется. Воды сам принесет на кухню. Не дожидался, когда ему укажут. Ефимка рассказал мне, как погибли его мать и отец. Их застрелил фашист. Ефимка помнил этого немца — у него на щеке глубокая отметина. Ефимка говорил, что это один наш казак саблей располосовал фашисту щеку. Этот немец много убил людей в деревне Большие Кочки… Ночью Ефимка со своими смелыми друзьями похоронил отца и мать у себя в саду. На могиле он поклялся отомстить гитлеровцам. И пришел к нам в партизанский отряд.

— А фашист? — спросил белоголовый мальчуган, который был очень горд своим сходством с юным партизаном. — Фашист, тот, с отметиной, куда девался?

— Уехал в город, — сказал Арсей.

— Эх!.. — с сожалением воскликнул белоголовый. — Надо было его укокошить.

Он энергично взмахнул кулаком, желая показать, как это следовало бы сделать, но ребята загалдели, сердито зашипели, а кто-то даже стукнул мальчугана между лопаток.

Когда шум улегся, Арсей продолжал:

— Летом я назначил Ефимку вторым номером у станкового пулемета. Ефимка быстро научился стрелять. Много убитых немцев было на боевом счету у Ефимки. Потом я стал посылать его в разведку. И с этим трудным делом Ефимка справлялся. Бывало оденется в бабью кофту, натянет латаные штаны, на ноги — рваные опорки, — ну ни дать, ни взять бездомный бродяжка. Всегда возвращался Ефимка невредимый и приносил нам важные сведения. А один раз даже прикатил в лес на автомобиле немецкого генерала.

— Ну!.. — выдохнул кто-то, и глаза ребят загорелись жгучим любопытством.

— Вот как дело было, — сказал Арсей. — Ефимка пошел в разведку. В город, где были немцы, он пробрался незамеченным на какой-то подводе. В городе на Ефимку никто не обратил внимания. Таких, как он, оборвышей там было хоть отбавляй. Ефимка свободно разгуливал по улицам, высматривал, что нужно, и вдруг увидел немца с отметиной на щеке. Не долго думая, Ефимка выхватил из кармана финку, со всего размаха ударил немца, а потом пустился наутек.

— И что? Убежал? — спросили ребята в один голос.

— Убежал, — сказал Арсей, и этот ответ вызвал дружный вздох облегчения. — Да еще как убежал!.. За ним, конечно, погнались немцы, полицейские целой оравой. Крик поднялся на весь город. И хоть быстро бегал Ефимка, а не спастись бы ему. Но он был разведчик, а у разведчика не только ноги быстро бегают, но и голова быстро соображает. Ефимка свернул в узкую улицу и тут у подъезда большого дома увидел новенький автомобиль. За рулем автомобиля дремал немецкий шофер. Смелый план родился в голове Ефимки. Разведчик вскочил в автомобиль, захлопнул за собой дверцу и дулом пистолета ткнул шоферу в затылок. Шофер обернулся и спросил по-немецки: «Что прикажете, господин генерал?» — «Полный ход! — грозно крикнул Ефимка и прицелился в голову шофера. — Да побыстрей. А то в голове будет дырка!» — «Не надо дырка», — испуганно пролепетал шофер и с места рванул полным ходом. На автомобиле был пропуск, по которому можно было проехать через занятые немцами районы, и с этим пропуском Ефимка и прикатил на генеральской машине домой, в партизанский отряд.

Арсей встал. За ним поднялись ребята.

— А где сейчас Ефимка? — спросил белоголовый, не опасаясь более пинков товарищей.

— В суворовской школе, — ответил Арсей. — На советского офицера учится. Ну, а пока, ребятки, оставайтесь здоровы!..

Еще раз потрепав по голове белоголового, Арсей направился домой и тотчас услышал позади себя:

— А ну, ребя, давай играть в Ефимку-партизана!

— Давай!.. Давай!.. — дружно подхватили ребята и вихрем понеслись к зарослям кустарника, которые, видимо, должны были заменить им дремучие партизанские леса.

6

Над огнем на треноге висел чугунок. На дне его виднелась горстка пшена. Прасковья Григорьевна, сидя у огня, чистила картошку и с улыбкой посмотрела на подошедшего сына.

— Не спалось, полночи у речки пробродил, — сказал Арсей и подсел к матери.

Из-за соседнего куреня вышел Недочет.

— Здорово были! — крикнул он издали. — А я к вам на огонек… — Он подошел, пожал руку Арсею, потом Прасковье Григорьевне. — А ты, кума… — он в добродушной усмешке обнажил желтые зубы, — ты молодеть начинаешь. Смотри, на щеках румянец какой.

Прасковья Григорьевна отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Недочет сел у костра, подобрал под себя ноги, достал табакерку.

— Понюхаем, Арсей Васильич?

Арсей отказался.

Недочет бережно двумя пальцами взял щепотку нюхательного табаку и с шумом втянул в нос.

Пришла с ведрами воды Евдокия. Она кивком головы поздоровалась с Недочетом, налила в чашку воды и, присев на корточки возле свекрови, принялась мыть чищенную картошку.

— Ну что, председатель, — обратилась она к Арсею, — чай, скоро овес сеять будем?

— Да уж скоро, — ответил Арсей, — дней через десяток, пожалуй. Если погода удержится…

— Овес — не князь, любит грязь, — сказал Недочет.

— То-то не князь, — проговорила Евдокия. — А как сеять будем? Лошади где-то у чорта на куличках. Зимой говорили — нельзя гнать по снегу, померзнут. А весна пришла — опять никто в ус не дует.

— Зимой нельзя было гнать потому, — пояснил Недочет, — что лошади снег не кушают. А до теперешнего дня тоже нельзя было гнать их. И опять, между прочим, потому, что земля для наших лошадок тоже корм неподходящий. А овсеца, чтобы насыпать лошадкам, у нас с тобой нету.

— Да уж… Смерть причину найдет!..

— Что ты к ним присосалась? — сказала Прасковья Григорьевна. — Дай одуматься людям, в себя прийти.

Евдокия нарезала картошку, бросила ее в чугунок.

— Времечка нет одумываться, —