Завет воды - Вергезе Абрахам

— Только сам дьявол может отвергнуть такое дитя ради виски и разврата, — дрогнувшим голосом произносит преподобный. — Но однажды, когда я валялся в канаве в городишке Корпус-Кристи, штат Техас, Господь воззвал ко мне. Он сказал: «Назови Мое имя!» — и я ответил: «Иисус, Иисус, Иисус!»

Мастер Прогресса переводит:

— Друзья, это не то слово, что я намеревался проповедовать, но, кажется, Господь привел меня сюда от Тела Христова[218] в Техасе и вложил в мои уста эти слова, чтобы я передал их вам. Он говорит: узрите страдания вокруг вас! Он говорит: не пришло ли время изменить это? Он спрашивает: неужели вам вправду нужна еще одна церковь? Он говорит: восславьте имя Мое больницей, достойной Меня. Я слышу Его голос, как услышал его много лет назад, когда я был падшим грешным человеком, лежащим в сточной канаве, и Господь явился мне и воззвал: «Назови Мое имя!» И я сказал: «Иисус, Иисус, Иисус!»

Толпа мертвенно тиха. Единственный звук нарушает безмолвие — карканье ворон у лотков с едой. Рори Мак-Гилликатти и Мастер Прогресса ждут, оба надеясь услышать, как публика отзовется: «Иисус, Иисус, Иисус». Но вдохновенные переклички вовсе не в традиции малаяли. Мастеру Прогресса кажется, что люди смотрят на него неодобрительно. Они хотят, чтобы я оплошал. Вот повеселится Шошамма. И только Большая Аммачи смотрит на него с надеждой, подбадривая кивками головы. Я сделаю все, что смогу, Аммачи! Ни за что нельзя подвести ее.

И вдруг молчание прерывает маленький поттен: невыразительным, чрезмерно громким голосом глухого он говорит: «Иисус! Иисус! Иисус!»

Моментально просиявший Мак-Гилликатти подсовывает мальчику микрофон, и его «Иисус» разносится по всему шатру и за его пределы. Рори наклоняется к мальчику, отодвигая переводчика:

— Скажи еще раз, сынок, скажи «Иисус, Иисус, Иисус!».

— Иисус! Иисус! Иисус! — кричит поттен — в восторге, что его слова превращаются в звуковые волны, сотрясающие тело. Он слышит! Он говорит! И пускается в пляс от радости.

Гул толпы нарастает, по мере того как весть распространяется от первых рядов назад, потом в соседние шатры и к тем, кто стоит снаружи, — продавцам украшений, попрошайкам и отчаянным мотоциклистам. Поттен впервые заговорил! Чудо!

— Воскликнем это вместе с ним, друзья мои, — вопит Мак-Гилликатти, лицо его багровеет от усилия подстегнуть кроткую паству. — ПРОВОЗГЛАСИМ на кровлях[219]: Иисус! Иисус! Иисус!

Но вопль этот подхватывает только поттен, пронзительно выкрикивая: «Иисус! Иисус! Иисус!»

— Аах, — вмешивается Мастер Прогресса, разгневанный этой малаяльской сдержанностью. — Господь только что даровал голос немому. Чудо! И теперь, через Своего вестника, через это бревно хлебного дерева из штата Техас, Господь просит у вас знака внимания. Он просит, слышите? Вы здесь, чтобы обрести Святой Дух? Очиститься и обновиться в вере? И вы стесняетесь произнести имя Господа? Или вы собрались здесь, чтобы поглазеть, посплетничать, увидеть, кто беременный и чей сынок помолвлен с чьей дочкой? — Хихиканья из кучки детей. Мастер Прогресса пользуется случаем и обращается к ним: — Тогда сидите тихо, родители. Пускай ваши дети покажут, что такое вера и отвага. Благословенные чада, покажите своим родным, как надо это делать. Вы видели смелость одного из вас, который стоит сейчас на сцене. Поддержите его! Скажите «Иисус, Иисус, Иисус!».

Воистину блаженны дети, ибо они никогда не упустят официального приглашения опозорить своих родителей. Они вскакивают на ноги, и сотни юных голосов вопят: «Иисус, Иисус, Иисус!» — и этот ор наверняка попадает прямо Богу в уши. Мастер Прогресса простирает руки ладонями вверх в направлении детей, многозначительно глядя при этом на взрослых. Видите? И говорит:

— Вот почему Христос сказал: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне»[220]. Ну что, теперь вы можете сказать это вслух? Иисус, Иисус, Иисус!

Женщины — матери — встают и возглашают: «Иисус, Иисус, Иисус!» Что остается мужьям? Мужчины встают: «Иисус, Иисус, Иисус!» Епископы и священники, образец христианской сдержанности и благопристойности, оказываются в затруднительном положении, потому что в такой необузданной страстности определенно есть нечто нечестивое, не говоря уже об экстравагантном переводе. Но как они могут хранить молчание, когда воспевают имя их Спасителя? И они вступают: «Иисус, Иисус, Иисус!»

Благонравная конвенция никогда прежде не слышала таких песнопений. Опьяненная звуками толпа не может остановиться. Мастер Прогресса чувствует, как волоски сзади на шее встают дыбом. Слава, слава, слава! Дух Святой определенно присутствует здесь. Он ищет в толпе лицо Шошаммы. Теперь ты понимаешь, что такое страсть?! Рори подмигивает ему.

В конце концов пение сменяется громовыми аплодисментами, толпа аплодирует сама себе. Глухонемой малыш возвращается к детям, как Иисус, входящий в Иерусалим, ликующие приятели поднимают его на руки. Публика усаживается на места, люди улыбаются друг другу, несколько шокированные тем, что нарушили свои собственные правила приличия.

— Друзья мои, друзья мои. — Мак-Гилликатти раскрывает Евангелие от Матфея, показывает Мастеру главу 25, стих 33. — Господь будет судить наши жизни в день Страшного суда, и, дорогие мои друзья… — Мак-Гилликатти прижимает к груди раскрытую Библию, подходит к краю сцены, и кажется, что он сейчас расплачется. Он падает на одно колено и воздевает к небу трясущийся палец: — Запомните мои слова, мы все ОТВЕТИМ перед Ним!

Мастер Прогресса убеждается, что Святой Дух точно присутствует здесь, потому что Мак-Гилликатти открыл тот же стих, что цитировал Ленин. Мастер, тоже вцепившись в Библию, падает на колено, сначала поддернув изящным движением мунду. И переводит:

— Господь восседает в золотой касе́ре[221], такой же, как у вас на верандах, только в сотни раз больше. Он будет взвешивать ваши жизни на Страшном суде. Если Господь позволит вам войти в Его царство, то до конца времен у вас будет маниока и карри из ме́ен[222]. Но если нет, вы отправитесь в иное место. Помните заброшенный колодец на участке, куда провалился как-там-его-звали, и не нашлось веревки достаточно длинной, чтобы вытащить его? — Мастер уверен, что у каждого есть собственная версия этой трагедии. — Так вот эта глубина не идет ни в какое сравнение с тем, куда вы провалитесь. Змеи, которые живут там на дне, так долго совокуплялись с падшими грешниками, что теперь это место населено жуткими клыкастыми созданиями с когтистыми человеческими руками и с телом змеи.

Откуда еще могут исходить эти слова, как не от Духа Святого? Он замечает, что среди зрителей сидит, скрестив на груди руки, «Кокосовый Торговец» Куриан и злобно сверкает взглядом. Мастер продолжает, пока не вступил Мак-Гилликатти:

— Допустим, вы оказались там, потому что собрали у себя все кокосовые орехи и безбожно взвинтили цену; подумайте, каково вам будет, когда эти существа начнут кусать, терзать и душить вас целую вечность.

Испуганные вскрики — он зашел слишком далеко. Никто никогда не говорил так образно на Марамонской конвенции. С другой стороны, мало кто любит скряг.

— Впустите Его, братья мои. Он стучится в дверь, — взывает Мак-Гилликатти со слезами на глазах. — Откройте сердца Господу. Оденьте ближнего своего. Утешьте его в печали. Помните, что сказано: «Я был болен, и вы посетили Меня, алкал Я, и вы дали Мне есть…»

В кои-то веки Мастер Прогресса переводит слово в слово, а потом добавляет:

— Год за годом, когда наши близкие болеют, мы везем их на автобусе и на поезде далеко-далеко в поисках помощи, да и то если у нас есть на это деньги. Год за годом наши близкие испускают дух, потому что здесь, в Керале, нет такой больницы, как в Веллуру! Вместе мы могли бы построить десять превосходных больниц, но мы тратим деньги на увеличение своих стад и амбаров! Господь говорит: «Постройте Мою больницу!» Разве мы не услышали Его? Разве не взывали к Его имени? Давайте же творить историю. Каждый из вас, вынимайте деньги из карманов. — И Мастер Прогресса вытаскивает из складок мунду пачку купюр. Это деньги от продажи риса, которые нужно было положить на счет в банке. — Моя жена велела мне давать щедро!