Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

Однажды звонит мне секретарь Союза кинематографистов и сообщает, что мне отказано в поездке за рубеж. Настаиваю: «Дайте мне точный ответ, почему меня не выпускают. Мне все говорят, что Вы связаны с КГБ». Он завизжал: «Да не связан я с КГБ! Да не связан я с КГБ!». И бросил трубку.

Я добрался до КГБ. Там сказали, что с их стороны всё чисто: «Ищите среди своих в Союзе». Это просто делается… Кто-то пишет на тебя донос. А доносчиков открывать не обязательно.

Последняя история была с Голландией. Совместно с одной голландской писательницей мы написали книжку, я получил приглашение. Но чтобы наверняка выпустили, голландцы решили пригласить меня в паре с Альбертом Лихановым. А то, говорят, тебя одного не выпустят. Я им говорю: «Вы доиграетесь: Лиханова выпустят, а меня – нет». И точно. В субботу – самолёт, а в пятницу мне сообщают, что документы не пришли. Бедный Лиханов поехал один, никому там не нужный.

Обычно, когда я спрашиваю: «Почему меня не пускают?», они мне отвечают: «На такие вопросы мы не отвечаем». – «Минуточку. А кто отвечает? Может, мои документы давно готовы и Вы от меня ждёте взятку?». На меня орут: «Вы допрыгаетесь. Вами КГБ займётся».

Я брал с собой Толю на приём и в коридоре начинал нарочно дико орать: «Толя, ты слышишь? Меня госбезопасностью пугают. Они думают, что надо мной можно так издеваться и что Комитет на их стороне». Они очень пугались [471] .

1993 год. Прошло около двух лет после краха советского режима, и вот, наконец, «заслонка» была поднята: отменены так называемые «выездные визы». Теперь можно путешествовать по странам «третьего мира», куда бывших «совграждан» впускают без особых формальностей.

С 1 января 1993 г. российская сторона не стала требовать предъявления приглашений из-за границы и объяснения целей предстоящей поездки, МВД отменило проставление в загранпаспорте разрешающей записи «Выезд до…». Каждый гражданин России, имеющий право получить загранпаспорт (все «противопоказания» оговорены в законе), приходит в органы ОВИР по месту жительства один раз в пять лет. На этот срок и получает паспорт, которого уже не коснётся ведомственный штамп. Только – визы зарубежных государств и пограничные отметки. Дело самого гражданина и соответствующих стран посетить их временно или приехать на постоянное жительство. К тому же вместо 21-й страницы паспорта, отводившейся ранее на разрешительные записи и на въездные визы, в новом документе – 33 страницы, предназначенные только для виз.

Были отменены унизительные поборы – госпошлины на право покинуть страну, как это было до 1993 г. при ВКПб (Второе крепостное право большевиков): покидаешь страну временно – внеси 200 рублей. Уезжаешь на постоянное жительство – тысячу.

И сегодня для многих россиян воспоминания о сизой морде секретаря парткома и фальшивой улыбке председателя месткома на заседании комиссии по туристической группе в Болгарию явно тягостнее вида шенгенской визы в паспорте, дающей право ехать, куда заблагорассудится без всякого разрешения общественности.

… За свой счёт, по крохам собрав деньги, еду в Индию. Знакомство с 16-ю уникальными религиозными центрами, масса впечатлений, богатейший материал для чтения лекций в академии.

Возвращаюсь в академию, естественно загорелый, и меня спрашивают: «Откуда Вы приехали?» По душевной простоте отвечаю: «Из Индии». И сразу информация пошла наверх. Подходит ко мне наш один знакомый по академии (ныне покойный) и говорит: «Я ничего не понимаю. Вызывает меня митрополит (ныне покойный) и говорит: «Почему Вы были в Индии без моего благословения?!»».

(Наш коллега был человеком очень хорошим, добрым, но в силу жизненных обстоятельств он, как раньше писали, «впал в некую задумчивость, которая привела к винной слабости».)

И дальше он мне раскалывает: «Владыка, не был я ни в какой Индии! Откуда мне – здоровья нет и денег нет. Какая Индия?» А митрополит стучит кулаком по столу: «Нет, я точно знаю. Вы были в Индии! Не ездить в Индию без моего благословения!»

Только он мне это рассказал, ко мне кто-то подбегает: «Вас – срочно к митрополиту!». Вхожу, владыка сидит, строго-строго на меня смотрит и говорит: «До меня дошли сведения, что Вы приходите на лекции в нетрезвом виде!». И я отвечаю: «Владыка! Кажется, я понял, в чём дело. Аналогичная история была с одним протоиереем после войны. Его вербовали в осведомители, а он сказал: «У меня осколок в голове. Я вам все фамилии перепутаю!»».

Владыка молчит: произошёл «системный сбой». Потом тихо произносит: «Идите!». Это была моя единственная встреча со святителем – страстным любителем подлёдного лова. И я храню о нём тёплые воспоминания.

До перевода владыки Иоанна на С.-Петербургскую кафедру (1990 г.) он в течение 17 лет возглавлял Куйбышевскую епархию, а Куйбышев (ныне Самара) долгие годы был режимным городом. Была такая загадка: почему Волгоград открытый, а Куйбышев – закрытый? Ведь в обоих городах – тракторостроительные заводы.

– Потому, что в Куйбышеве делают трактора с вертикальным взлётом и изменяющейся геометрией крыла. И вполне понятно, что комитетчики были в Куйбышеве полновластными хозяевами. 17 лет страха…

В миллионном городе (новый состав горсовета принял в июне 1990 г. решение о возрождении исконного имени – Самара) из двух сотен исторических названий улиц уцелело лишь пять. Среди утраченных и улица Духовная, ведшая людей к храму. И вот ни храма уже, ни Духовной улицы нет. Вспоминаются строки В. Маяковского: «Улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать».

31 декабря 1956 г. в Куйбышеве произошло загадочное событие. В доме 84 по улице Чкалова жила обычная женщина Клавдия Болонкина, сын которой надумал пригласить в новогоднюю ночь своих друзей. Среди приглашённых была девушка Зоя, с которой Николай незадолго до этого начал встречаться.

… Все подруги – с кавалерами, а Зоя всё сидела одна, Коля задерживался. Когда начались танцы, она заявила: «Если нет моего Николая, буду с Николой Угодником танцевать!» И направилась к углу, где висели иконы. Друзья ужаснулись: «Зоя, это грех», но она сказала: «Если есть Бог, пусть он меня накажет!» Взяла икону, прижала к груди. Вошла в круг танцующих и вдруг застыла, словно вросла в пол. Её невозможно было сдвинуть с места, а икону нельзя было взять из рук – она будто приклеилась намертво. Внешних признаков жизни девушка не подавала. Но в области сердца был слышен едва уловимый стук.

Врач «скорой» Анна пыталась оживить Зою. Она пробовала делать девушке уколы, но это оказалось невозможно. Тело Зои было таким твёрдым,