Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

фирмы", - говорилось в записке. "В то же время наш банковский бизнес стал крупнее, сложнее и в будущем столкнется с более жесткой конкуренцией". Феликс и Мишель писали, что у Lazard есть ограниченное "окно возможностей", чтобы использовать нерешенные внутренние проблемы крупных фирм и все еще развивающуюся роль, которую должны играть несколько новых консультационных бутиков. "Нам необходимо успешно решить сложные вопросы организации, приоритетов, распределения ограниченных ресурсов, новых начинаний, динамики и ответственности за результаты работы", - продолжили они. "Не меняя коренным образом природу фирмы, для достижения наших банковских целей требуется более формальный процесс и определенная централизация полномочий".

Таким образом, Лумис стал первым официальным главой инвестиционно-банковского отдела фирмы. Справедливости ради следует отметить, что в годы правления Андре другие сотрудники, такие как Феликс, Фрэнк Пиццитола и Джордж Эймс, конечно же, свободно держали бразды правления консультационным бизнесом фирмы. Но все они понимали бессмысленность этой роли в маленькой фирме, где полностью доминировало присутствие Андре Мейера (в случае Феликса) и Феликса (в случае Пиццитолы и Эймса). Лумис стал первым человеком под руководством Мишеля, которому удалось успешно маневрировать, чтобы занять позицию относительного авторитета как раз в тот момент, когда это стало означать (немного) больше, чем просто быть клерком у Андре или Феликса. Лумис должен был "тесно сотрудничать" с Меццакаппой, чтобы обеспечить "эффективные отношения" между банковским делом и рынками капитала, и, конечно же, он должен был "обращаться за советом" к Феликсу и Мишелю, "когда это необходимо".

По своему содержанию записка жутко напоминала те несколько, написанные пятнадцатью годами ранее, когда Андре сделал вид, что уступил часть своих абсолютных полномочий Дональду Куку. "Мы также намерены продолжать использовать небольшие встречи с несколькими партнерами для обсуждения вопросов направления бизнеса или потенциальных обязательств, имеющих политические последствия для фирмы", - заключали они. Продвижение Лумиса по службе было "эволюцией, а не созданием", возникшей в результате его первоначальной и постоянной обеспокоенности по поводу надлежащего обращения с младшими специалистами. Это привело к тому, что он постепенно стал отвечать за подбор персонала, затем за назначения, потом за общий пересмотр процесса продвижения по службе, а затем и за повышение до руководителя банковского отдела. В фирме, которая славилась независимостью своих идиосинкразических банкиров и где Мишель по-прежнему один принимал все важные решения, касающиеся оплаты труда партнеров, продвижения по службе, найма и увольнения, назначение Лумиса главой банковского отдела выглядело в лучшем случае как пиррова победа. Но нельзя было отрицать его роль, возникшую практически из ниоткуда, в качестве члена негласного комитета по управлению, а также важный символизм перемещения его офиса, по просьбе Мишеля, между Мишелем и Феликсом.

Но Lazard есть Lazard, и май 1988 года ознаменовал для Лумиса начало тринадцатилетнего периода, в течение которого он напоминал святого Себастьяна, где его "власть всегда была неформальной", а его разочарование всегда было огромным, оказавшись между Королем-Солнцем и постоянно меняющимся комитетом старших партнеров, готовых, желающих и способных пустить в него стрелы. Если Феликс интуитивно чувствовал, что управленческая роль любого рода в Lazard "не является выигрышной", то Лумис, то ли из-за амбиций, то ли по наивности, не обладал подобным инстинктом. Ему придется учиться на собственном опыте.

 

 

Первый неприятный случай произошел через десять дней после его назначения. В журнале Business-Week вышла первая в истории журнала статья о фирме (в отличие от статьи о Феликсе), и Лумис даже не был упомянут. На обложке статьи, озаглавленной "Последний император", был изображен Мишель с властным видом, зачесанными назад волосами и одной из своих вездесущих кубинских сигар. Он признавал, что, будучи человеком с четырьмя дочерьми, ни одна из которых не интересуется финансами, он, скорее всего, станет последним Дэвидом Уэйлом, возглавившим Lazard. Но в свои пятьдесят пять лет он поспешил заметить, что это произойдет не скоро. "Более чем вероятно, что после моей смерти или выхода на пенсию фирма перейдет к моей семье", - признал император. "Я потихоньку привыкаю к этой мысли". Одна из причин, по которой он не спешил, заключалась в том, насколько хорошо шли дела у фирмы и насколько сказочно богатым он становился в результате. "Компактная, стабильная Lazard Freres тем временем процветает как никогда раньше, - говорится в статье. Впервые с тех пор, как Lazard Partners заставила фирму раскрыть пятилетние финансовые показатели, Мишель поделился финансовыми результатами компании: В 1987 году Нью-Йорк заработал 134 миллиона долларов до уплаты налогов (но меньше, чем 168 миллионов долларов в 1986 году); Париж - 70 миллионов долларов до уплаты налогов (больше, чем 36 миллионов долларов в 1986 году, что отражает удачу и умение фирмы избежать национализации); а Лондон - 58 миллионов долларов (хотя эта цифра указана после выплат партнерам, тогда как цифры Нью-Йорка и Парижа - до этих выплат).

В 1987 году Мишель получил около 20 процентов прибыли только от Нью-Йорка, или около 25 миллионов долларов, и, вероятно, еще 20 миллионов долларов или около того от двух других домов. Неплохой куш, сделавший его одним из самых богатых банкиров на Уолл-стрит с состоянием около 1 миллиарда долларов. (Мишель, правда, далеко обошел Майка Милкена из Drexel Burnham, который в 1987 году заработал 550 миллионов долларов). При 6-процентной доле Феликса его зарплата за 1987 год составила около 8 миллионов долларов.

В материале BusinessWeek также приводились обычные мифы о Lazard - некоторые из них явно не соответствуют действительности - и приукрашивались. Вернемся к любимому Мишелем описанию фирмы как "haute banque d'affaires", элитного частного банка. "Для меня частный банк - это состояние души по отношению к миру", - пояснил он в очередной раз. "Это значит не мешать, быть тем, кто помогает, вместо того, чтобы быть властью самому себе. Я вижу нашу роль очень, очень скромной". Этой же мантрой он делился с новыми молодыми сотрудниками, встречаясь с ними раз в год. Упоминалась и известная экономность Lazard в отношении офисного пространства, но с новым поворотом: когда рабочие обнаружили в холле Lazard на тридцать втором этаже One Rock "великолепную плиту" из мрамора, которую Андре счел "показной" и приказал заклеить драными обоями, "здесь всерьез обсуждался вопрос о том, чтобы вернуть обои на место", - сказал один из партнеров. Мишель принял решение обнажить мрамор. "Это новый Lazard", - сказал тот же партнер, шутя. "Черт бы побрал эти накладные расходы". Не обошлось без обсуждения мастерства Феликса в заключении сделок, его преданности общественному служению и необходимости для Lazard подготовиться к тому дню,