Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

сделках и отношениях, независимость суждений и уже признанный авторитет в фирме. Партнерство было ценным еще и потому, что их было так мало".

Проблема, как ее видел Лумис, которому было всего тридцать семь лет, заключалась в том, что стандарты партнерства в Lazard все больше снижались - партнерство стало "наградой" за "тяжелую работу и мастерство" - по сравнению с аморфными и субъективными стандартами, сформулированными Мишелем в Euromoney. Сформировалась "двухуровневая" структура партнерства: настоящим, "дождевым" партнерам платили процент прибыли от 1 % и выше, а по мере снижения стандартов партнеры, сосредоточенные только на заключении сделок, получали гораздо меньше. "Такие перемены в Lazard аналогичны отходу от золотого стандарта в то время, когда другие фирмы быстрее обесценивают валюту партнерства", - продолжает он. "Стандарт партнерства - это критически важная часть нашей франшизы, которая подвергается опасности быть разрушенной, почти незаметно, в результате ряда индивидуальных решений. В то время как другие фирмы превращаются в институты, где партнерство - это просто титул, Lazard должен двигаться в противоположном направлении, поскольку статус партнеров имеет решающее значение для коммерческой дифференциации фирмы". Лумис опасался, что без коррекции курса к началу 1990-х годов в Lazard будет работать от шестидесяти до семидесяти партнеров (что и произошло). "С точки зрения мотивации молодых людей, мы окажемся в ящике, где единственной альтернативой посредственности будет жестокая чистка", - прозорливо писал он. Он призывал Мишеля сократить ряды партнеров на "четыре или пять" и ужесточить процесс отбора. "Возможность быть щедрым с экономикой партнерства не должна распространяться на щедрость с самой должностью, иначе она потеряет ценность. Вопрос в критериях и абсолютных цифрах, сейчас и в будущем. Это не та тема, где консенсус и эксклюзивность являются противоречивыми понятиями". Lazard только выиграет от возвращения к партнерству как к вашей личной прерогативе".

За 138-летнюю историю фирмы не было ничего подобного этому меморандуму Лумиса. На первых порах партнерство передавалось внутри семей Lazard или David-Weill или среди их близких друзей, а также от отца к сыну. Затем Андре по собственному разумению определил, кто из членов семей-основателей достоин партнерства в Lazard. Правда, в отличие от многих других ранних партнерств Уолл-стрит, Lazard всегда была открыта для приглашения в фирму не членов семьи, о чем часто говорил Мишель.

К 1986 году в связи с бурным ростом числа сделок по слияниям и поглощениям и появлением программного обеспечения для работы с электронными таблицами потребность в младших банковских сотрудниках с более высокими техническими навыками возросла в геометрической прогрессии. Впервые в Lazard появились амбициозные сотрудники, многие из которых были набраны с программ MBA или из других фирм. Их не устраивала просто работа в Lazard; они требовали карьеры в Lazard, которая включала бы в себя четкие шансы стать партнером.

 

 

ОДНОЙ из частей этой инициативы был поиск нового партнера для работы в Лондоне в Lazard New York. Сама мысль об этом вызывала множество споров внутри Lazard, независимо от того, кто был нанят на эту должность. С момента создания Lazard Partners в 1984 году Мишель предпринял несколько предварительных шагов, чтобы Нью-Йорк и Париж более тесно сотрудничали с Лондоном. Учитывая исторические особенности трех фирм, сотрудничество не было естественным, особенно с Лондоном. Мало того, что Андре и Феликс практически игнорировали Lazard Brothers, так еще и пятидесятитрехлетний контроль Пирсона над фирмой делал ее культуру совершенно иной, чем в Нью-Йорке или Париже, несмотря на то, что они занимались многими из тех же направлений бизнеса. В Лондоне не было товарищества, и после почти полной ликвидации в 1931 году старшие банкиры не имели доли в прибыли. Lazard Brothers - часто называемый "Домом лордов" из-за преобладания работающих в нем британских аристократов - в целом был гораздо более замкнутым, благородным и надменным местом, чем его более задиристые и подлые кузены в Париже и Нью-Йорке. "Это были люди из Пирсона", - вспоминал один из бывших партнеров. "Они были... знаете, кем они были? Это было почти священство. Насколько им было известно, они находились в независимом банке с акционером, и их нельзя было запугать или изменить их курс".

Кроме того, редко и лишь отрывочно обсуждался вопрос о том, что некоторые ведущие деятели Lazard Brothers могли испытывать более чем легкое чувство антисемитизма, что, учитывая еврейский характер Нью-Йорка и Парижа, не могло способствовать сотрудничеству. (Мишель отрицает, что чувствовал антисемитизм по отношению к себе, но признает, что в Lazard Brothers такие настроения были возможны. "Я не думаю, что эти люди хоть на минуту задумывались об антисемитизме, но они также ни на минуту не задумывались о том, чтобы нанять кого-нибудь из евреев", - сказал он).

В любом случае, когда Lazard Partners было уже более двух лет, а Мишель чувствовал, как его ДНК тянется за ним, он решил, что пришло время попытаться наладить более тесное деловое сотрудничество между тремя домами. Для этого он решил, что Lazard Freres, нью-йоркское партнерство, должно иметь своего представителя в Лондоне, работающего из офисов Lazard Brothers. Идея заключалась не только в том, чтобы способствовать сотрудничеству между тремя домами и участвовать в трансграничных сделках по слияниям и поглощениям, но и в том, чтобы начать переносить в Лондон из Нью-Йорка передовые технологии слияний и поглощений - интеллектуальный капитал фирмы. Хотя все это звучало рационально, многие руководители Lazard Brothers подозревали, что на самом деле Мишелю в Лондоне нужен был шпион, который позволил бы Королю-Солнцу получить все больший контроль и над Лондоном.

В ноябре 1986 года Лумис рекомендовал на эту должность тридцатитрехлетнего американца Роберта Агостинелли, который в то время возглавлял подразделение Goldman Sachs по слияниям и поглощениям в Лондоне. После четырехчасового собеседования, состоявшегося накануне вечером, Лумис написал Мишелю: "По моему мнению, мы должны нанять его, и я считаю, что сейчас есть возможность нанять его".

Агостинелли родился в семье итальянских родителей-иммигрантов в окрестностях Рочестера, штат Нью-Йорк, где его знали как Бобби. Он окончил иезуитский колледж Святого Джона Фишера в Рочестере и Колумбийскую школу бизнеса. После окончания Колумбийской школы Агостинелли хотел работать в Lazard. Ему даже удалось пробиться в офис партнера Lazard Диска Дина, после чего Дин предложил ему работу и спросил, сколько он рассчитывает получать. В то время зарплата юристов на Уолл-стрит составляла 35 000 долларов в год. Однако Агостинелли вспоминал, как сказал Дину: "Учитывая возможность и способность работать с вами, я соглашусь на скидку. Я возьму 25 000 долларов". Потому что я считал,