Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

от боли. Но такая забота не помогла. Тело Алексея оставалось неподвижным. Голова раскалывалась от боли. Собрав все силы, он только и смог прошептать:

– Где я?

Но денщик Николай, сидевший рядом, услышал только тихий стон.

– Слава тебе, Господи, – Николай запалил лучину, и свет от нее на время разогнал обманные лунные тени. Алексей с трудом оторвал голову от подушки, увидел черный квадрат окна, печь, нары, проем двери. В глазах помутнело, и на потолке снова закружились зловещие узоры.

Денщик, как мог, успокаивал Алексея, часто-часто крестился и благодарил Бога за спасение хозяина.

Молодой лейтенант перестал стонать, сон одолел его, навалился, пригреб к себе и повел к солнцу, которое уже мирно светило в окошко, разгоняя ночные кошмары. Утро явилось в неизбывной своей надежности и надежде.

От двери тянуло холодком. Сердце больного стучало. По-прежнему болела голова. Искусанные губы кровоточили. Собравшись с духом, Алексей усилием воли отогнал от себя страх, поднялся с нар и с трудом вышел на улицу.

Коварный Илим, как будто ничего не случилось, бесстрастно нес свои воды в неведомую даль. Изморозь покрыла землю мелкой, как будто звездной, пылью. Прибрежная тайга, похожая на плотную вибрирующую стену, казалось, дышала неровно, как простуженный человек. И только редкие березки меж тяжелых сосен и лиственниц мерцали вкраплениями радости.

Свежий утренний воздух окончательно избавил потрясенную душу Алексея от ночного кошмара, уверенность вернулась в его тело. Он присел на бревно, ветер скрипуче раскачивал вершину старого кедра. В высоте две белки как птички перелетали с ветки на ветку.

– Господи, хорошо-то как, – прошептал молодой офицер.

Попутчики были рядом. От них Алексей узнал, что с ним произошло. Не будь Михаил таким расторопным, и не помоги ему удача, вряд ли любовался он сегодняшним утром.

Трогая свою шишку, Алексей предположил, что ударился о днище лодки и потерял сознание. Он сидел у костра, слушал рассказы очевидцев, неодобрительно покачивая головой. Снова и снова пытался вспомнить случившееся, и возможный исход этого путешествия наполнял его душу горечью и разочарованием. «А в Петербурге будут рассказывать, как лейтенант российского флота Чириков чуть не утонул в мало кому известной таежной речке, переплыть которую не составляло труда ни матросу, ни морскому офицеру», – предполагал он.

На следующее утро все путешественники собрались у костра. Настроение улучшилось. Не вспоминая о происшествии, шутили, делали предположения о погоде. Денщик Николай был твердо уверен, что дальше Илимска в этом году они точно никуда не пойдут.

Михаил вспоминал свой дом, родителей, сестер и свою невесту. Свадьбу договорились сыграть на Рождество.

– Миша, ты один мужчина в семье? – вдруг неожиданно спросил Алексей.

– Да, Бог больше не дал. Зато сестер – семеро душ, что тут поделаешь.

Николай с солдатами отправился готовить обед. Алексей веткой расшевелил затухающий костер, подбросил в него несколько сучьев, и, не глядя на Михаила, продолжил.

– Я ведь тоже в семье один мужчина, правда, и сестра тоже одна.

– Вам-то, ваше благородие, можно было иметь детей столько, сколько душа пожелает, а у нас каждый рот жевать хочет.

– Это не так, Миша. Я из семьи мелкопоместных дворян, да и к тому же обедневших. Знали мы и бедность, и всяческие обиды, и притеснения.

– Да неужто дворяне могут быть бедными? – с изумлением спросил Михаил.

– Могут, Миша. Ты ведь ничего о дворянах не знаешь, – улыбнулся Алексей.

– Кое-что слышал. Дворяне – это князья. Графы. У них у всех земли «агромадное» количество, да и работников пруд пруди.

– А вот, поди ж ты. Есть дворяне, у которых ни крестьян, ни земли.

– А куда ж все подевалось?

– У каждого своя история.

– А вашу семью какая беда затронула?

– Не знаю, Миша. Знаю одно: жили бедно, старый дом, заросший сад, небольшое поле и несколько крестьян – вот и все наше богатство.

– Однако грамоте вас обучили.

– Обучили. Дядя многое сделал. Если бы не он, быть бы нам с Иваном неучами.

– А Иван – кто?

– Мой двоюродный брат.

– А где он сейчас?

– В Санкт-Петербурге, службу несет.

– При Царе-батюшке находится?

– И так можно сказать. Мы все при Царе находимся.

Холодный ветерок дул с Илима. Алексей посмотрел на Михаила, дотронулся до своего лба.

– У меня дело к тебе имеется, Миша. Подожди меня здесь.

Вернулся Алексей очень быстро, держа в руках небольшой кожаный мешочек.

– Мы скоро с тобой расстанемся, Михаил, и я хочу оставить тебе что-нибудь на память. Вот шкатулка. Здесь хранится очень дорогая для меня вещь. Это походный складень с изображением Иисуса Христа, Иоанна Предтечи и Богоматери. На всем белом свете таких икон две: у меня и моего брата Ивана. Отправляя нас на учебу, дядя заказал для отливки два походных складня, совершенно одинаковых. На обороте каждого из них нарисован родовой герб Чириковых.

Алексей открыл складень, словно книгу. Михаил, увидев изображение Иисуса Христа, восседающего на Престоле, справа от Него – образ Богородицы, слева – Иоанна Предтечи, истово перекрестился и поклонился бесценному подарку.

Такого Михаил не видел никогда. В его бедном крестьянском доме были скромные деревянные иконы, расположенные в красном углу: рассохшееся от времени дерево, во многих местах осыпающийся красочный слой. В церкви висели большие храмовые иконы, тоже с потрескавшимися окладами, со следами пожара, уничтожившего большую часть церковной утвари. На многих иконах нельзя было различить, кто именно изображен. Только материны рассказы помогали ему узнавать образы святых.

Михаил, как человек глубоко верующий, знал, что на крестьянских деревянных иконах чаще всего можно было видеть Богородицу с Младенцем на руках. Дома у них находилась икона Казанской Божьей Матери, где Младенец Христос был изображен стоящим, Его левая рука спрятана в складках одежды, правая сложена в двуперстное благословение.

– Прими от меня за добрые слова твои.

То, что Михаил сейчас увидел, не походило на прежде виденные им лики. Богородица была изображена без Младенца, со скипетром в руках. От подарка захватывало дух. Это был складень уникальной работы петербургских мастеров.

– Господи, красота-то какая.

– Я рад, Михаил, что тебе понравилось.

– Что вы, Алексей Ильич, разве можно такое отдавать? Я не приму.

– Почему?

Михаил только мотал головой, не в силах объясниться. Слезы благодарности увлажнили его веки.

– Возьми, пусть останется память о нашем знакомстве.

– Да разве я заслужил?

– Заслужил, Михаил.

Алексей с трудом оторвал прижатую к груди правую руку Михаила и вложил в нее складень.

– На оборотной стороне – наш фамильный герб.

Михаил восхитился и этим изображением. Щит был разделен на цветовые части. В верхней части, в серебряном поле, был изображен крест зеленого цвета. В нижней, в красном поле с облаками, видна была рука в рыцарских латах с поднятым мечом. В левом зеленом поле – две серебряные стрелы, летящие в разных направлениях. Щит венчала корона. Его охраняли два льва.

– Алексей Ильич, отродясь я таких картинок не видел. И кто мне поверит, что дворянин мне такое подарил…

– Ты прав, Михаил, я тебе дарственную напишу, тогда никто плохого не подумает.

– А