Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Степан видел, как умело и отчаянно механизаторы вреза́лись в тайгу, уходили все дальше и дальше, в самую глубь. С восторгом наблюдал, как бульдозер, встав «на дыбы», вскидывал похожую на карандаш тонкую лиственницу или молодую сосну. За первой машиной шла вторая, третья… Ведь не все деревья были так податливы, иные нехотя расставались с жизнью, держались за нее всеми корнями. Другие дерзили: чуть тронешь, оно свалит полтонны снега с кроны, так что бульдозер еле отфыркается. Каждый метр дороги давался тяжелым трудом.
Степана, как хорошо зарекомендовавшего себя молодого специалиста, всегда приглашали на оперативные совещания. Он должен был быть в курсе, сколько километров пройдено, знать – над чем работали специалисты изыскательной партии проектного института, так как участвовал в доводке совместных инженерно-технических проектов по прокладке насыпи через Тубинскую долину.
Здесь, в родных краях, которые казались ему всегда самыми теплыми в мире, он впервые узнал, что такое вечная мерзлота. Степан даже представить себе не мог, что на земле миллионы квадратных километров территорий, где верхняя часть земной коры никогда не прогревается, там температура не поднимается выше нуля градусов. Грунтовые воды находятся в виде льда, достигая глубин до 1000 метров. Понятно, что такие твердые грунты создает проблем строителям, геологоразведке и другим специалистам. Не по книжкам, а наяву Степан понял особенности этих проблемы. Для себя решил, что тема его дипломного проекта будет «Как нужно рыть котлованы в условиях вечной мерзлоты». Хотя, оказывается, есть от нее и польза. Именно благодаря мерзлоте остаются отвесными стенки в кимберлитовых трубках, что облегчает добычу алмазов в карьерах Якутии. Степана волновало и вдохновляло на научную работу такое невероятное соединение: белоснежный искристый лед, который он видел в котловане, вырытом в вечной мерзлоте, заледенелый свет и солнечный алмаз. Сказал бы – чудо, если бы не видел эту простирающуюся на многие километры картину наяву.
…Текут реки
Наконец-то, как и обещал, Валентин Петрович Куликов пробрался к ним через лесные завалы.
– У вас тут курорт, Юрий Павлович, – пробасил Валентин Петрович Куликов. – Я в том смысле, что тишина и нет строительного шума.
– Тишина есть, это точно, Петрович, но гнус покоя не дает, и мази не помогают, приспособились, видимо, кровопийцы.
– Да, с мошкарой тут везде проблема.
– Зачем пожаловал-то? Не на гнус же посетовать?
– К тебе уж и заглянуть нельзя.
– Можно, только за это лето ты у нас второй раз.
– Хочу посмотреть, насколько вы с разбивкой оторвались от рубщиков.
– Порядочно оторвались, на себе проверяю, когда возвращаюсь в лагерь, хоть палатку с собой бери, чтоб назад километры зря не мерять.
– Что поделать, время не зимнее, а место заболоченное, технике не легче, чем людям приходится. Вчера бульдозер полдня вытаскивали.
– Здесь повыше и почва песчаная.
– Хорошо, что песчаная, хоть этой информацией ребят обрадую.
Строители развели костер, Степан сходил к роднику, набрал в котелок воды. Уже через десять минут чаевничали у трескучего костра.
– А у тебя, Степан, скоро практика кончится?
– Через три недели.
– Диплом защитишь, вернешься?
– Конечно, это ведь мои родные места.
– Ты что, здесь родился?
– Родился я в Низовьях Ангары. А в Нижнеилимске и Погадаевой мое детство прошло.
– Кто-нибудь остался из родных?
– Никого. Мама умерла, а я и мои сестры словно птицы разлетелись.
– Петрович, – решительно перебил лирику Юрий Павлович, – отпусти меня в отпуск, пока возможность есть, семью проведать надо. Может, чудо произойдет, уговорю жену сюда приехать. Места показать хочется, пенсия надвигается, пора постоянное место для жизни выбирать, а лучше, чем здесь, нигде быть не может.
– Степана одного оставим, что ли?
– Почему одного, он давно отпрашивается в Нижнеилимск, порядок хочет навести на могилке у матери и друзей повидать.
– Когда у тебя защита диплома, Степан?
– В декабре.
– Тему для диплома подобрал?
– Подобрал, со строительством на участках вечной мерзлоты связана.
– Вот молодец, приедешь, будешь грызть ее.
– А как же я, Петрович?
– У тебя другой парень будет.
– Понимаю, Степан мастером начнет работать, ему ведь профессионально расти надо. А меня-то отпустишь?
Валентин Петрович немного подумал, что-то прикинул в уме и сдержано согласился.
– Собирайтесь, ребята. Тебе, Палыч, не больше трех недель даю, к тому времени сюда подойдут бригады.
Юрий Павлович радостно заулыбался.
– И мне можно? – еще не веря своему счастью, спросил Степан.
– И тебе тоже, – великодушно кивнул начальник.
Два дня ушло на получение бумаг и зарплаты. Ранним утром отпускники отправились на попутной машине в Илимск.
Август – в тайге лучшая пора, многообещающая как весна, щедрая как лето. Солнце еще в силе, небо распахнуто широко, его прозрачная глубина, кажется, достигает млечных далей космоса. Стебли лилового иван-чая, вымахавшие вдоль дороги как деревья, сочно хлещут по бортам грузовика.
Местами дорога пылила, потому появление любого встречного транспорта заставляло наглухо закрывать окна кабины, хотя и это не спасало. Пыль просачивалась во все щели, а при закрытых окнах дышать вообще становилось невозможно.
Привал решили сделать на поляне у ручья. Степан первым выскочил из машины и по крутой тропинке побежал к воде. Птицы уже не гомонили, у них были семейные заботы. В безветрие хорошо было слышно, как уверенно ведет свою мелодичную партию ручей вблизи басовых октав густого таежного хора. На ходу сбросив рубаху и штаны, молодой строитель зашел в воду. Ручей был мелкий. Как ни искал Степан место поглубже, не нашел, поэтому поплескался, как воробей в луже, но пыль отмыл. Возвращаясь назад, заметил, что на берегу есть кто-то еще. В дальнем углу поляны у чахлого костра сидели трое путников – двое девчат и парень. Забежав за машину, натянув брюки и накинув рубаху, молодой человек подошел к ним.
Высокий парень, завидев гостя, любезно встал, протянул Степану руку, улыбнулся, ямочки, появившиеся на его щеках, украсили миловидное молодое лицо. Голубые глаза, прямой нос, аккуратно зачесанные волосы и открытый взгляд делали этого человека одухотворенно красивым.
– Денис, – представился незнакомец.
– Степан, – он взглянул на сидевших девушек.
Денис, словно опережая следующий вопрос, сообщил:
– Жанна с Машей. У нас неприятности, у Жанны что-то с ногой.
– А что конкретно с ногой?
– Не знаю.
Подошел Юрий Павлович, услышав последние слова, встал перед Жанной на колени.
– Давайте посмотрим.
– А вы врач? – спросила с надеждой Маша, осторожно поглаживая ногу подруги.
– Нет, я не врач, но за свою жизнь многому научился.
Глубокие глаза Жанны выражали страдание.
– Так что случилось? – настойчиво спросил Юрий Павлович.
Ответил Денис.
– Мы подошли к этой полянке, увидели ручей, бросили вещи и побежали к воде, Жанна поскользнулась на хвое, и вот результат – не может ступить правой ногой.
Юрий Павлович стал ощупывать ногу от ступни.
Маша поднялась и встала рядом со Степаном. Взглянув на нее, молодой строитель обомлел, его так поразило что-то знакомо-родное в этой девушке, что он уже не мог от нее отойти.
У Маши было маленькое круглое лицо. Темные волосы аккуратно подобраны вверх и связаны в узел. Большие, цвета
