Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
I. О Дон Карлосе писали Шиллер, Альфиери, Отвей, Мари Жозеф де Шенье, Хуан Перес де Монтальван и др,
II. "В болезненном эпизоде с заключением и смертью дона Карлоса Филипп вел себя благородно" -Encyclopaedia Britannica, XVII, 722c. Ср. Мартин Хьюм, Испания, ее величие и упадок, 150, и Р. Тревор Дэвис, Золотой век Испании, 149η.
III. Хуан де Рибера был канонизирован в 1960 году.
ГЛАВА XI. Золотой век испанской литературы 1556-1665
I. ЭПОХА ОРО
"Велико число божественных гениев, живущих сегодня в нашей Испании", - писал Сервантес в 1584 году.1 Вероятно, тогда он один знал, что является величайшим из них; он еще не написал "Дон Кихота" (1604). К тому времени "золотой век" (1560-1660) был в полном разгаре и великолепии.
Что вызвало этот культурный взрыв, это блестящее скопление светил литературы и искусства? Вероятно, политические, экономические и религиозные победы Испании - завоевание и эксплуатация Америки, власть и прибыль Испании в Италии, Нидерландах, Португалии и Индии, триумф над маврами в Испании и турками при Лепанто. Сегодня нам, далеким от кризисов испанской души, трудно понять, как опасности и успехи тех волнующих лет подогревали пыл католической веры и заставляли большинство испанцев гордиться своей религией не меньше, чем своей кровью. Цензура и инквизиция, которые мы должны были бы считать удушающими, были приняты нацией как военные меры, необходимые для национального единства в крестовом походе против ислама; и испанский разум, которому было запрещено отступать от святого вероучения, взлетел в его узких границах в возвышенный мир художественной литературы, поэзии, драматургии, архитектуры, скульптуры и живописи.
Но это был также век добросовестных ученых и смелых историков, выдающихся работ по теологии, управлению, праву, экономике, географии, классическим и восточным исследованиям. Эрудированный Халлам считал, что "при Филиппе II образование продвинулось дальше, чем при Елизавете".2 Безусловно, образование было более богатым. В многочисленные университеты поступали как бедные, так и богатые; к уже известным университетам в этот период добавилось двадцать новых, а в одной только Саламанке в 1551 году обучалось 5 856 студентов.3 "Никто не мог назвать себя кабальеро, если не был также и литератором".4 Короли, министры, дворяне и прелаты открывали свои кошельки для ученых, поэтов, художников и музыкантов. Однако в этом крещендо были и разногласия: церковь держала в руках кнут над всеми преподавателями , а Филипп II, чтобы сохранить испанские университеты полными, а испанские умы теологически чистыми, запретил испанским юношам учиться в любых иностранных университетах, кроме Коимбры, Болоньи и Рима. После Золотого века эта интеллектуальная эндогамия, возможно, сыграла свою роль в культурной стерильности Испании.
В этот момент на сцену выходят два замечательных иезуита. Бальтасар Грасиан, директор иезуитского колледжа в Таррагоне, нашел время написать (1650-53) трехтомный роман "Критика", описывающий кораблекрушение испанского дворянина на острове Святой Елены, воспитание им одинокого дикаря, которого он там нашел (источник для Робинзона Крузо?), их совместные путешествия по миру и пронзительную критику европейской цивилизации. Их пессимизм и женоненавистничество восхитили Шопенгауэра, который назвал эту книгу "одной из лучших книг в мире".5 Один из друзей придал Грасиану международную значимость, отобрав из его произведений триста параграфов и опубликовав их под названием "Oráculo manual y arte de prudencia" (1653) - "Удобный оракул и искусство житейской мудрости". Шопенгауэр сделал один из многочисленных переводов. Некоторые примеры оракулов:
Избегайте затмевать хозяина... Превосходство всегда вызывало отвращение, и наиболее сильно оно проявлялось, когда оно было наибольшим. Небольшая осторожность поможет скрыть ваши обычные достоинства, как вы скрыли бы свою красоту в небрежном платье.6
Посредственность с промышленностью идет дальше, чем превосходство без нее.7
В удаче есть свои правила, ведь для мудрого не все случайно.8
Совершенство заключается не в количестве, а в качестве.... Некоторые судят о книгах по коленям, как будто они были написаны для упражнения рук.9
Думайте как немногие, говорите как многие.... Истина - для немногих... Пусть мудрый укроется в молчании; а когда он иногда позволяет себе говорить, пусть это будет в убежище немногих и понимающих.10
Умейте говорить "нет"... Отказ никогда не должен быть плоским, истина появляется по градусам.... Используйте любезность, чтобы заполнить пустоту отказа.11
Зрелость можно определить по тому, как медленно человек верит.12
Всегда есть время, чтобы добавить слово, но нет времени, чтобы взять его обратно.13
Испанские историки в это время были лучшими в Европе. Филипп II собрал в архиве в Симанкасе обширную коллекцию официальных бумаг и других документов, потому что, по его словам, "летописцы и историки были плохо осведомлены в государственных делах, и было желательно, чтобы устранить этот недостаток, собрать все такие материалы, которые могут оказаться полезными".14 С тех пор эти архивы являются сокровищем для историков. Иеронимо де Зурита проконсультировался с тысячами оригинальных документов при подготовке своих "Андес де ла Корона де Арагон" (1562-80 гг.) и заслужил в Европе репутацию точного писателя (exactissimus scriptor).
Величайший из испанских историков, Хуан де Мариана, был родным сыном каноника в Талавере. Оставленный в юности на произвол судьбы, он оттачивал свой ум на тяжелой нужде и нищете. Иезуиты, всегда быстро распознававшие таланты, дали ему строгое образование. В двадцать четыре года они отправили его преподавать в свой колледж в Риме, затем на Сицилию, потом в Париж, где его лекции по Аквинасу собирали восторженные аудитории. Его здоровье подорвалось, и в возрасте тридцати семи лет (1574) ему разрешили удалиться в дом своего ордена в Толедо, который он редко покидал в течение оставшихся сорока девяти лет. Там он написал несколько важных трактатов, один из которых (как мы увидим позже) вызвал международный фурор; другой, "О монетном деле королевства", был смелой атакой на девальвацию валюты Лермой; еще один, который он оставил ненапечатанным, излагал "Ошибки в управлении Обществом Иисуса". Главным занятием последних сорока лет его жизни была работа над "Историей восстания Испании" (1592), которую он написал на латыни, чтобы вся образованная Европа могла узнать, как Испания поднялась к лидерству и власти. По настоянию кардинала Бембо он перевел большую ее часть на чистейший кастильский язык в виде "Истории Испании" (1601), которая является самым гордым достижением испанской историографии, яркой в повествовании, красивой в стиле, мастерской в характеристиках, бесстрашной в честности - "самый замечательный союз живописной хроники с трезвой историей, который когда-либо видел мир".15
Как в таких произведениях старые хроники превратились в историю как форму
