Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

— Можно попробовать? — спросила она Арсея, показав на косу Недочета.

— А ты косила когда-нибудь?

— Нет, — призналась Ульяна. — Пробовала один раз, да что-то, помнится, не получилось.

— А ну, становись.

Ульяна взялась за косу Недочета. Она показалась тяжелой и какой-то громоздкой. Но подрезая пшеницу под корень, Ульяна почувствовала, что коса пошла легко, неслышно. Приятно было ощущать грузно навалившиеся на ручку косы срезанные колосья.

— На пятку нажимай… — учил ее Арсей. — Косу далеко не отставляй… Вот так… Старайся вести ее полукругом.

Ульяна слышала его голос совсем рядом. Она и на расстоянии чувствовала его поддержку, и ей становилось легко. Почему-то она вспомнила его таким, каким видела после неудачного опыта над пшеницей. Но образ этот только на миг задержался в сознании. Его сменил другой, более яркий и близкий, — образ сильного и мужественного человека. Она с облегчением подумала, что то была короткая и несвойственная ему слабость.

Задумавшись, Ульяна на лету случайно передернула ручку косы и вогнала острый конец в землю.

— Осторожно! — услышала она позади тревожный голос Арсея. — Держи косу на вытянутой руке, а то подрежешься!..

Ульяна, обругав себя, решила выбросить из головы посторонние мысли. Прислушиваясь к советам Арсея, она уверенно заносила косу. Ей захотелось стать настоящим косарем. А почему бы и не так? Ведь завтра, когда люди начнут работать по ее методу, многие женщины окажутся свободными. Почему бы нескольким из них не взяться за косы? Да, в Зеленой Балке женщины никогда не косили. Это считается мужским делом. Но почему же это так? Потому, что профессия косаря — трудная профессия. А вязать снопы легче? Разве в колхозе мало трудных и сложных работ, на которых рядом с мужчинами заняты женщины? Так почему же женщина не может стать косарем?

Ей стало весело. «Поломать эту привилегию!» — решила она и вспомнила, что женщины Донбасса заменили своих мужей-шахтеров. А разве там, под землей, в угольной шахте, с отбойным молотком легче работать, чем здесь с косой?

— Поломать привилегию! — сказала она вслух и крепче сжала косу в руках.

Когда прогон кончился, Ульяна пошла рядом с Арсеем. Прасковья Григорьевна, не пожелала отдыхать, когда все работали, и продолжала готовить жгуты на всех трех рядках.

— А ты настоящий косарь! — похвалил Ульяну Арсей.

— Нет, ты правду говоришь? — обрадовалась Ульяна.

— Честное слово! Да ты посмотри на свою работу. Скошено чисто, ряд уложен ровно. Что ж еще нужно?

Над полем журчали косы. Издалека плыл ровный гул тракторов. За пшеничным косяком поднималась песня. Это пели девушки звена Кати Ремизовой.

— А что ж ты ничего не скажешь про мою выдумку? — склонив голову набок, будто бы прислушиваясь к далекой песне, спросила Ульяна.

Арсей посмотрел в ее пылающее лицо.

— Что ж говорить-то? Молодец ты, Ульяна!

— Благодарю за доброе слово.

— Молодец, умница ты моя, — продолжал Арсей. — Завтра все бригады перестроим, старушек призовем.

— А помнишь ты говорил — это утопия?

— Помню, Ульяна, — сознался Арсей. — Помню. Не верил, честно признаюсь, не верил! И еще кое-чему не верил… Ошибался… А тебе спасибо. Завтра будем работать по твоему способу. Многие женщины освободятся.

— И меня освободи, — попросила Ульяна.

Арсей пытливо посмотрел на нее.

— Что ж ты будешь делать?

— Косить.

— Косить?

— Да.

Нет, она не шутила. Он читал решимость во взгляде ее черных глаз.

— Но ведь это очень тяжелая работа! — сказал Арсей. — Косить целый день — это невозможно для женщины!

— А ты пробовал когда-нибудь вязать? — спросила его Ульяна. — Вязать целый день?

— Нет, не пробовал.

— А ты попробуй. Попробуй, и тогда скажешь, что легче: косить или вязать.

— Ну, конечно же, вязать легче! — убежденно воскликнул Арсей. — Это и так известно.

— А вот давай испытаем, — предложила Ульяна. — Ты отдай мне косу, а сам стань на ряд за мной. И посмотрим, управишься ты или нет.

Арсей смутился и сразу не нашел, что ответить.

— Не знаю, может, ты и права, — сказал он. — Только как-то непривычно… Испокон веков у нас уж так заведено: мужик косит, баба вяжет.

— Мало ли у нас неправильного делается испокон веков, — спокойно возразила Ульяна. — Для того мы и молодые, чтобы жить по-новому.

К ним спешил Недочет. Ульяна издали видела его расплывающееся в улыбке лицо.

— Поздравляю тебя, Ульяна Петровна! — кричал он. — Ты уже выполнила три нормы. Три нормы — не меньше! Глазом вижу… — Он подошел к ней, снял картуз. — Разреши маю поцеловать твои золотые руки, — сказал он и, прежде чем Ульяна успела ответить, припал к ее рукам губами.

Арсей почувствовал гордость за Ульяну.

— Вот просится косарем поставить, — показал он на нее.

— А что ж? — одобрил Недочет. — Дело-то не ахти какое сложное. Я издали видел, как она косила.

— Значит, поддерживаешь? — спросил Арсей.

— Вполне. И не только ее одну. Десяток крепких и молодых отобрать и распихать промеж опытных косарей — пускай инструктируют. А кос в сельпо хоть отбавляй.

— Хорошо, — согласился Арсей и поймал благодарный взгляд Ульяны. — Я вижу — завтра нам всю работу придется перестраивать.

— Придется, — подтвердил Недочет. — А сегодня ты уж, Ульяна Петровна, поднатужься. Покажи, как надо работать, дай нам козырь. Постарайся.

— Постараюсь, Иван Иваныч, — пообещала Ульяна.

Они подошли к началу загона. Ульяна передала Недочету косу. К ним присоединилась Прасковья Григорьевна.

— Вот еще что, — сказала Ульяна. — Прасковья Григорьевна хочет посоветовать…

Прасковья Григорьевна смущенно перебила ее:

— Что ты, Уля, какой там совет! Просто так взбрело в голову… Может, и нельзя это!..

Она наотрез отказалась говорить, и Ульяне пришлось самой пересказать соображения старушки.