Израильское лобби и внешняя политика США - John J. Mearsheimer

вести с ней бизнес. Нефтяная промышленность выступала против отмены сделки с Conoco, а также против принятия закона о введении санкций против Ирана.37 Как отмечалось в главе 4, Дик Чейни, видный сторонник противостояния Ирану сегодня, публично выступал против американской программы санкций, когда был президентом нефтесервисной компании Halliburton в 1990-х годах. Но нефтяные интересы были продавлены AIPAC при принятии любого решения. Эти результаты служат еще одним доказательством того, насколько малое влияние имеют нефтяные компании на ближневосточную политику США по сравнению с Израилем и лобби.

Американская позиция продолжала ужесточаться, несмотря на появление новых возможностей для взаимодействия. 23 мая 1997 года президентом Ирана был избран Мохаммад Хатами. Он с еще большим энтузиазмом, чем его предшественник, взялся за улучшение отношений с Западом и, в частности, с США. Он делал примирительные заявления в своей инаугурационной речи 4 августа и на своей первой пресс-конференции 14 декабря. Самое важное, что в продолжительном интервью CNN 7 января 1998 года он выразил свое уважение к "великому американскому народу" и "его великой цивилизации". Он также дал понять, что Иран не ставит своей целью "уничтожить или подорвать американское правительство " и что он сожалеет о печально известном захвате американского посольства в 1979 году. Признавая существующую враждебность между Тегераном и Вашингтоном, он призвал "дать трещину в этой стене недоверия, чтобы подготовиться к переменам и создать возможность для изучения новой ситуации".38

Кроме того, Хатами не исключил возможности создания израильского государства в исторической Палестине и заявил, что "терроризм должен быть осужден во всех его формах и проявлениях". Он также осудил терроризм против израильтян, отметив при этом, что "поддержка народов, которые борются за освобождение своей земли, не является, на мой взгляд, поддержкой терроризма". Несмотря на эту оговорку, высказывания Хатами все же стали заметным сдвигом в позиции Ирана, и вскоре другие иранские представители повторили готовность Ирана принять Израиль, если он достигнет соглашения с палестинцами.39

После примирительных комментариев Хатами администрация Клинтона - после консультаций с Израилем и ключевыми фигурами в Конгрессе - сделала ряд небольших жестов, направленных на улучшение отношений между Ираном и Соединенными Штатами.40 Клинтон и госсекретарь Мадлен Олбрайт выступили с сожалениями по поводу прошлого поведения Запада, а Соединенные Штаты ослабили визовые ограничения на поездки между двумя странами. Даже Мартин Индик, архитектор двойного сдерживания, который в то время занимал пост посла США в Израиле, заявил журналистам, что "Соединенные Штаты неоднократно давали понять, что мы не имеем ничего против исламского правительства в Иране... Мы готовы к диалогу".41 Однако коммерческие ограничения остались в силе, и двойное сдерживание продолжалось до конца второго срока Клинтона. Эта неспособность изменить курс отчасти объяснялась тем, что внутри Ирана были сторонники жесткой линии, которые решительно выступали против планов Хатами по налаживанию отношений с "великим сатаной".42 Однако Израиль и его сторонники в Соединенных Штатах также сыграли важную роль в препятствовании американо-иранскому сближению.

Прежде всего, лобби в значительной степени отвечало за разработку и поддержание политики двойного сдерживания в годы, предшествовавшие приходу Хатами к власти в 1997 году. Эта политика, конечно же, способствовала ухудшению отношений между Тегераном и Вашингтоном, что, в свою очередь, усилило политическое влияние иранских политиков, выступавших против нового и более умеренного лидера Ирана. Более того, как только в середине декабря 1997 года стало ясно, что Хатами призывает к улучшению отношений с Америкой, израильские чиновники принялись препятствовать его инициативе. Газета Ha'aretz сообщила, что "Израиль выразил свою обеспокоенность Вашингтону сообщениями о предстоящем изменении политики США в отношении Ирана", добавив, что премьер-министр Нетаньяху "попросил AIPAC ... энергично действовать в Конгрессе, чтобы предотвратить такое изменение политики".43

AIPAC выполнил просьбу Нетаньяху. По словам Гэри Сика, одного из ведущих американских экспертов по Ирану , "постепенное улучшение американо-иранских отношений после избрания Хатами не нашло отражения в позициях AIPAC. Фактически, к началу 1999 года только AIPAC, иранские монархисты в изгнании и террористическая организация "Моджахеддин-э Хальк" продолжали упорно настаивать на том, что в Иране мало что изменилось или вообще ничего не изменилось".44 Даже после того, как весной 2000 года посол Израиля в США заявил, что Клинтон вполне мог бы разрешить экспорт в Иран некоторых продуктов питания и медикаментов, AIPAC все равно проводил кампанию против этого закона. AIPAC не выступила против решения Клинтона снять запрет на импорт икры, персидских ковров и фисташек из Ирана, но Антидиффамационная лига и Конференция президентов крупнейших американских еврейских организаций выступили против.45 В конечном итоге Клинтон добился своего в обоих случаях, главным образом потому, что каждый из них касался небольших объемов торговли и не вызывал особых споров. Но Соединенные Штаты не приложили серьезных усилий, чтобы ухватиться за руку, которую Хатами протянул вначале.

В 1990-е годы Соединенным Штатам имело смысл взаимодействовать с Ираном и пытаться улучшить отношения между двумя странами. Двойное сдерживание, как заметил Брент Скоукрофт, "было безумной идеей".46 Израильские лидеры, однако, считали, что в интересах Израиля было помешать президенту Клинтону начать взаимодействие, даже если эта более агрессивная политика не отвечала национальным интересам Америки. Эфраим Снех, один из ведущих израильских "ястребов" по Ирану, выразил эту мысль лаконично: "Мы были против этого [диалога между Соединенными Штатами и Ираном]... потому что интересы США не совпадали с нашими".47 Лобби последовало примеру Израиля.

АДМИНИСТРАЦИЯ БУША И СМЕНА РЕЖИМА

Как уже говорилось в главе 8, теракты 11 сентября 2001 года заставили президента Буша отказаться от двойного сдерживания и приступить к реализации еще более амбициозной стратегии региональной трансформации. Теперь американские вооруженные силы будут использоваться для свержения враждебных режимов на всем Ближнем Востоке. С точки зрения Израиля, Иран идеально подходил для того, чтобы стать первой целью в списке целей администрации Буша. С начала 1990-х годов израильские лидеры склонны были представлять Иран как своего самого опасного врага, поскольку именно он с наибольшей вероятностью может получить ядерное оружие. Как заметил министр обороны Израиля Биньямин Бен-Элиэзер за год до войны в Ираке: "Ирак - это проблема... Но вы должны понимать, если вы спросите меня, что сегодня Иран более опасен, чем Ирак".48

Тем не менее к началу 2002 года Шарон и его лейтенанты поняли, что Соединенные Штаты намерены сначала противостоять Ираку, а после отстранения Саддама от власти заняться Ираном . Они не высказывали серьезных возражений против такого порядка действий, хотя постоянно напоминали администрации Буша, что она должна разобраться с Ираном, как только закончит работу в Багдаде. Шарон начал публично добиваться от США противостояния с Ираном в ноябре 2002 года в интервью лондонской газете Times.49 Назвав Иран "центром мирового террора" и стремящимся к