Израильское лобби и внешняя политика США - John J. Mearsheimer

понято".15 Новая политика призывала Соединенные Штаты отказаться от традиционной стратегии балансирования в Персидском заливе и вместо этого разместить значительное количество войск в Кувейте и Саудовской Аравии с целью сдерживания как Ирана, так и Ирака. На самом деле эта политика была направлена не только на сдерживание Ирана, но и на то, чтобы вызвать "драматические изменения в поведении Ирана". Среди ее целей было заставить Иран прекратить поддержку террористов и отказаться от своей ядерной программы.16

Несмотря на озабоченность Израиля, в начале 1990-х годов у Соединенных Штатов не было веских причин для проведения жесткой политики в отношении Ирана. Скорее наоборот. Акбар Хашеми Рафсанджани, ставший президентом Ирана в 1989 году, был настроен на улучшение отношений с Вашингтоном, а Иран, недавно переживший разрушительную войну с Ираком, вряд ли представлял военную угрозу для Соединенных Штатов. В начале 1990-х годов американских лидеров гораздо больше беспокоил Саддам Хусейн, против которого Соединенные Штаты только что вели войну.17 Кроме того, в 1993 году ядерная программа Ирана только начинала разворачиваться. Мало кто в Вашингтоне призывал к более жесткой политике в отношении Ирана до того, как Израиль начал требовать проведения более конфронтационной политики, а двойное сдерживание подверглось широкой критике, когда о нем только объявили.18

К середине 1990-х годов росло недовольство двойным сдерживанием, поскольку оно вынуждало Соединенные Штаты поддерживать враждебные отношения с двумя странами, которые сильно недолюбливали друг друга, и оставляло Вашингтон практически в одиночестве решать сложную задачу по удержанию их в узде. Вследствие этого в Соединенных Штатах стало нарастать давление, заставляющее задуматься о привлечении Ирана к сотрудничеству, а не о противостоянии с ним.19 В то же время в Израиле на Рабина оказывалось давление, чтобы заставить администрацию Клинтона ужесточить политику.20 Критики Рабина считали, что двойное сдерживание не имеет реальных зубов, поскольку оно мало что сделало, чтобы остановить значительный экономический обмен между Ираном и Соединенными Штатами. Израиль и лобби, особенно Американо-израильский комитет по связям с общественностью, мобилизовали свои усилия, чтобы сохранить двойное сдерживание и закрыть лазейки, позволявшие американским компаниям торговать и инвестировать в Иран. В середине 1994 года, сообщает Парси, "по указанию израильского правительства AIPAC подготовил и распространил в Вашингтоне 74-страничный документ, в котором утверждалось, что Иран представляет угрозу не только для Израиля, но и для Соединенных Штатов и Запада".21 По словам Поллака, "правые, AIPAC, израильтяне - все кричали о новых санкциях [против Ирана]".22 Администрация Клинтона была готова пойти на это, в основном потому, что она уделяла основное внимание процессу заключения мира в Осло и хотела быть уверена, что Израиль чувствует себя в безопасности и что Иран, потенциальный разрушитель, не сорвет этот процесс.

AIPAC изложила свой основной план действий в апреле 1995 года, когда выпустила доклад под названием "Всеобъемлющие санкции США против Ирана: План действий".23 Однако к тому моменту уже предпринимались шаги по затягиванию экономической петли на шее Ирана. Сенатор Альфонс Д'Амато (R-NY) - по словам Поллака, при "некоторой помощи израильтян" - в январе 1995 года представил законопроект о прекращении всех экономических связей между Соединенными Штатами и Ираном.24 Администрация Клинтона сначала выступила против этого закона, и он застопорился в Конгрессе.

Но уже через два месяца лоббисты добились первого успеха, когда Иран выбрал американскую нефтяную компанию Conoco для разработки нефтяных месторождений Сирри.25 Иран намеренно выбрал Conoco вместо нескольких других иностранных претендентов, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность в улучшении отношений с Соединенными Штатами. Но эта дружеская увертюра ни к чему не привела, потому что 14 марта Клинтон закрыл сделку. Днем позже он издал указ, запрещающий американским компаниям помогать Ирану в разработке нефтяных месторождений. Позднее Клинтон говорил, что "одним из самых эффективных противников" сделки с Conoco был Эдгар Бронфман-старший, влиятельный бывший глава Всемирного еврейского конгресса.26 AIPAC также сыграл ключевую роль в срыве этой сделки.27

6 мая президент издал второй указ, запрещающий любую торговлю и финансовые инвестиции с Ираном, который он назвал "необычной и чрезвычайной угрозой национальной безопасности, внешней политике и экономике Соединенных Штатов".28 Клинтон фактически объявил о том, что собирается предпринять этот шаг, неделей ранее, выступая перед Всемирным еврейским конгрессом.29 Его решение отменить сделку с Conoco и издать эти два исполнительных распоряжения, отмечает Поллак, было "главной демонстрацией нашей поддержки Израиля".30 По иронии судьбы, хотя Израиль стоял за американским решением разорвать экономические связи с Ираном, Израиль не принял никаких законов, запрещающих израильско-иранскую торговлю, и израильтяне продолжали покупать иранские товары через третьих лиц.31

Но этих исполнительных распоряжений лобби было недостаточно, поскольку исполнительные распоряжения можно было быстро отменить, если Клинтон передумает. А. М. Розенталь, убежденный защитник Израиля, высказал эту мысль в колонке New York Times, в которой он критиковал сделку с Conoco: "Единственная проблема [с исполнительными приказами] заключается в том, что то, что президент дает, он может отменить".32 В ответ на эту потенциальную проблему Трита Парси сообщает, что "по собственной инициативе AIPAC пересмотрела" законопроект, внесенный сенатором Д'Амато в январе 1995 года, "и убедила нью-йоркского сенатора вновь внести его в 1996 году - с предложенными AIPAC изменениями".33 Новый законопроект, который в итоге превратился в Закон о санкциях против Ирана и Ливии, налагал санкции на любые иностранные компании, инвестирующие более 40 миллионов долларов в разработку нефтяных ресурсов в Иране или Ливии. Хотя предложенный законопроект привел в ярость европейских союзников Америки, Палата представителей приняла его 19 июня 1996 года со счетом 415:0, а Сенат единогласно принял его месяц спустя. Клинтон подписал законопроект 5 августа, несмотря на то, что в администрации существовала значительная оппозиция новому законодательству. Кеннет Поллак пишет, что "большая часть исполнительной власти ненавидела законопроект Д'Амато. На самом деле, для многих "ненавидел" было слишком мягким словом". Однако "многие советники президента Клинтона по внутренней политике считали, что было бы просто глупо, если бы Белый дом не поддержал этот законопроект".34

Поскольку через три месяца Клинтону предстояло переизбираться, они, вероятно, были правы. Как отметил в то время Зеев Шифф, военный корреспондент Ha'aretz, "Израиль - всего лишь крошечный элемент в большой схеме, но не стоит делать вывод, что он не может повлиять на тех, кто находится в поясе".35 Аналогичным образом Джеймс Шлезингер, занимавший ряд постов в кабинете министров в различных администрациях, заметил по поводу этих санкций: "Вряд ли можно переоценить влияние сторонников Израиля на нашу политику на Ближнем Востоке".36

Эпизод с Conoco ставит под сомнение часто повторяемое утверждение о том, что "нефтяное лобби" - это настоящая скрытая рука, стоящая за ближневосточной политикой США. В данном случае американская нефтяная компания хотела иметь дело с Ираном, а Иран хотел