Сказка о городе Горечанске - Ольга Фикс

Но глаза ее при этих словах сияли.

За Аню и мальчика в очках радоваться было некому. Поэтому они просто пожали друг другу руки (Аня почувствовала, как при этом по пальцам у нее пробежала искра).

– Молодец ты! – искренно порадовался за нее мальчик. – Впрочем, чего другого ожидать после Москвы? Тебя как звать-то, кстати, москвичка? Меня вот лично – Володя, – сказал он, снимая опять очки, чтобы протереть.

– Аня, – ответила она, потупившись.

Ей подумалось, что, может, если не смотреть ему больше в глаза, со временем головокружительное ощущение забудется и пройдет само по себе?

У коновязи группа деревенских ребят дразнила чернявого:

– Цыган, цЫган, где такую лошадь надыбал? Украл, небось!

– Где ж такого украдешь? – пацан любовно огладил своего красавца. Тот тыкался мордой хозяину в карман куртки, раз за разом выуживая оттуда хрустящие кусочки морковки. – Сам вырастил. Почему у вас, как цыган, так сразу украл?

– А потому, что знаем мы вас!

– Стало быть, плохо знаете!

Чернявый птичкой взлетел на коня, толкнулся пятками – и только их и видели.

Аня растерянно проследила взглядом, как исчезает за горизонтом всадник, свистнула Бумсу, и двинулась в сторону столовой.

Там уже выстроилась целая очередь с котелками и мисками за объедками. Повариха объявила, что с сегодняшнего дня раздача помоев платная – «возьму не дорого, не обижу!» Аня подсчитала остатние деньги, и пригорюнилась. Выходило, что вполне может и не хватить до стипендии.

Внимательно изучив все возможности меню, она, дойдя до окошка раздачи, робко произнесла:

– Мне, пожалуйста, два гарнира… без ничего.

Повариха равнодушно ляпнула ей на тарелку пару половников пюре. Подумала, и сверху еще щедро плеснула на них подливкой.

– А мне, пожалуйста, два ничего. Без гарнира. – произнес Володя, чья очередь была следующей.

«Смеется он надо мной, что ли!» – досадливо передернула Аня плечом, но все-таки не удержалась, и обернулась посмотреть.

Повариха, все с тем же равнодушным лицом протягивала Володе две плотно закупоренные пробирки. Он, не открывая, сунул одну из них в рот, где, видимо, избавившись с помощью зубов от пробки, жадно высосал содержимое. Повторив тот же маневр со второй пробиркой, Володя аккуратно выбросил пустые стекляшки в мусорный контейнер и утер рот тыльной стороной руки. На губах его заиграла сытая и довольная улыбка, и так, улыбаясь, он вышел из столовой.

Аня, которая не успела утром позавтракать, как волк набросилась на свое пюре, не забыв, впрочем, отделить небольшую порцию Арчи.

Но пюре было мало, и кончилось оно быстро. А до конца перерыва было еще полным-полно времени. И Аня решила вернуться пока в общежитие. Тоска по интернету по-прежнему снедала ее. Руки чесались в сотый раз открыть комп, и снова взглянуть на иконку в углу – а вдруг? А вдруг все-таки? Ну, мало ли чего?

За время, проведенное в этих местах она начала потихонечку привыкать к мысли, что чудеса – бывают.

И она побежала, окрыленная надеждой, по знакомой тропинке, к зданию, уже начинающему казаться Домом во всех смыслах и с большой буквы, на бегу отыскивая в кармане ключ.

Она несколько раз настойчиво ткнулась им в замочную скважину, пока до нее не дошло, что дверь вовсе не заперта, и даже, совсем наоборот, приоткрыта.

*

Очень странно, оставив с утра пространство, который уже начинаешь считать как бы своим, вернуться, и обнаружить его захваченным. И кем!

С противоположной кровати на Аню смотрело скрюченное, горбатое существо, маленького роста, но с длинными, не по росту, и на вид сильными руками. У существа был вздернутый нос в конопушках, золотистые, рассыпающиеся по плечам кудряшки и черные пронзительные глаза, взгляд которых показался Ане смутно знакомым. Где-то она такие же точно глаза уже видела, причем недавно совсем.

Существо заразительно рассмеялось, и протянуло Ане для пожатия свою несуразную руку:

– Ну, соседка, давай знакомиться, что ли? Ковальская Леокадия Анджеевна. Можно просто Лека.

– Аня, – сказала Аня, от души пожимая протянутую ладонь. Может, даже,

чересчур от души. Потому что Лека после их дружеского рукопожатия слегка потрясла кистью и подула на пальцы.

– Ты это, поосторожнее, в другой раз. Кости раздробишь. Они у меня, видишь ли, хрупковаты.

– Извини, – Аня искренне расстроилась, что причинила боль. Вот вечно она так, не подумавши, то сделает что-нибудь, то ляпнет.

– Да ладно, ты же не знала! Да и не случилось ведь ничего. Ты мне лучше скажи – я вовремя приехала? Речь уже отгремели, и к стеле поплакаться всех сводили?

– Да. Но нас ведь еще тестировали, и разбили на группы переподготовки…

– Мне без надобности. Я потому что отличница.

– Да, но, понимаешь, без обид, конечно, но они сказали, что уровень многих деревенских школ…

– Не дотягивает до мировых стандартов. Кто б сомневался! Детка, но штука в том, что я-то вовсе не из деревни. Я – из Журавликов. А это ведь, согласись, совсем другой коленкор.

Аня озадачилась. Лека произнесла «Журавлики» с той же почти горделивой интонацией, с какой сама Аня говорила «Москва». Точно само собой разумелось, что, едва заслышав это название, все должны были сразу понять, восхититься и потрястись.

Меж тем Аня могла бы поклясться, что на виденной ею перед отъездом в Гугле карте Энской области, где все крупные населенные пункты, вроде Троегорья или того же загадочного Горечанска были отмечены, никаких-таких Журавликов не было.

Пауза несколько затянулась. Лека явно ожидала соответствующей реакции на свои слова.

Ничего не поделаешь. Аня собралась с духом, набрала воздуха в грудь, и выдохнула обреченно:

– Лека, понимаешь, какое дело. Я – из Москвы. И совсем ничегошеньки не знаю про эти ваши Журавлики. Это что, какое-то особенно волшебное место?

Казалось, Лека была потрясена до глубины души.

– Совсем-совсем ничего не знаешь?!

– Совсем-совсем ничего.

– Впрочем… наверное, это логично. Нас ведь и в самом деле на карте нет. Но я как-то привыкла… Понимаешь, я все-таки всю жизнь здесь живу, а здесь-то про нас каждая собака знает. Хотя, ты не думай, я все-таки ездила. И в Москву твою ездила, и в Питер, и в Новосибирск еще. А ноутбук у меня, может, даже, и покруче твоего. А Журавлики – ну, это просто академгородок такой. Просто он как бы засекреченный объект. Ну, там военные исследования, на оборонку работают, всякое такое. Поэтому вместо адреса у нас всех почтовый ящик, а на карте место обозначено, как государственный природный заповедник. Вроде как там лес один, и сплошные елки. Хотя на самом деле…

Но Аню все это уже мало интересовало. Из всего сказанного Лекой ее алчущий мозг мгновенно вычленил самое главное.

– Ноутбук… но если у тебя есть ноутбук, значит, в Журавликах у вас есть вайфай?!

– Ясное дело! – Лека только передернула плечом.

– Не может быть! Лекочка, миленькая, родненькая, дорогая! Скажи скорее – отсюда до вас далеко? Автобус туда к вам ходит? Хотя неважно, да я хоть ползком! Хотя, вообще – меня туда пустят?

– Пустят-пустят! Скажу, что моя подруга – и пустят. Автобус к нам ходит, регулярно, но не отсюда, а из Троегорья. И, честно говоря, это не очень близко, хоть и не так уж далеко, как Москва. Слушай, а давай ты на выходные со мною вместе поедешь! Вымоешься там заодно по-человечески, а то здешние душевые я уже видела. И с автобусом никаким связываться не придется – папа на машине нас заберет.

– Правда? – перспектива показалась Ане радужно-лучезарной. Вай-фай. И настоящая ванна! С горячей водой и пеной. Интересно, продается ли в Журавликах пена для ванн?

– Ну конечно! И мне веселее будет! А то я теперь дома все одна, да одна. Братья и сестры выросли, и поразъехались кто куда. Теперь вот и я тоже из дому свалила.

От одной мысли, что где-то, совсем невдалеке от этих заколдованных земель существуют вайфай, ванна и цивилизация, у Ани так потеплело на душе! Она даже засмеялась. Тихонечко, про себя.

– А почему тебя ко мне, на первый этаж поселили? У тебя, что ли, тоже собака есть? А где она?

– Собака? Ну, не-ет. У меня не собака. Боюсь, моя скотинка здесь не поместится!

Лека кивком головы указала на небрежно кинутые за кровать потник, седло и уздечку. – Мой Дарюха будет жить на конюшне.

– Лошадь? – завистливо уточнила Аня.

– Почти что. Пони. Но все равно он слишком большой, чтоб держать его в комнате. А на первый этаж меня поселили потому…

Она не договорила. Раздался резкий стук в дверь:

– Ань! – прокричал Лизин голос. – Ты на ферму пойдешь? А то давай уже, собирайся. Уже почти два. А идти туда не меньше, чем минут десять.

– А мне так и все двадцать, – мрачно пробурчала Лека, тщательно зашнуровывая на ноге уродский ортопедический ботинок с высокой подошвой. – Потому что я, видишь ли, до кучи еще и хромаю. Из-за этого-то меня на первый этаж и поселили.