Загадки священного Грааля - Николай Павлович Дашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. Теории, отправляющиеся от Парцифаля Вольфрама фон Эшенбаха
Известный германский исследователь сюжетов Артуровского цикла Сан-Марте, посвятивший свои занятия этому предмету почти одновременно с Вильемарком, высказывался несколько раз относительно легенды о Граале. Последняя формулировка его мнения заключается в статье, помещенной в Allgemeine Encyclopädie der Wissenschaften und Künste Эрха и у Грубера, и мы будем излагать и разбирать взгляд Сан-Марте на сказание о Граале по этой статье.
Видение Грааля королю Артуру и рыцарям Круглого Стола. Средневековая миниатюра
Уинчестерский Круглый Стол, изготовлен в конце XIII в. для турнира «Круглого Стола» в честь помолвки одной из дочерей Эдуарда I
Сан-Марте говорит о возникновении занимающей нас легенды весьма общо.
Он полагает различие основы легенды о Граале от основы сказаний об Артуре, Карле Великом и немецких героях в том, что в закладку первой легенды, не так, как в последних сагах, не легли исторические лица и события, по крайней мере эти последние до сих пор не открыты в отдаленнейшем фоне, а глубоко благочестивая мысль была плодотворным зерном, которое, пересаживаясь через поэтов в поэтах, из земли в землю и из столетия в столетие и быв возращаемо чувством, получило наконец содержание, которое хотя поэты усиливались передать потомству как историю священного сосуда, свидетельствует, однако, что этот сосуд нашел свое значение только в домогательстве благочестиво-христианского духа обосновать неисследуемые тайны веры, чудеса, производимые христианством во всем мире, и обильно спасительные учения Нового Завета, сделать их наглядными в символах и привязать их к поэтическим и историческим преданиям в духе христианского рыцарства.
Отделавшись такими слишком общими выражениями от нелегкого вопроса о генезисе легенды Грааля, Сан-Марте – согласно своему основному воззрению – не представляет развития фабулы Грааля до проникновения ее в романы. Игнорируя изданный уже в 1841 г. Фр. Мишелем роман о Граале, он замечает, что сага о Граале дошла до нас не в чистом и самостоятельном виде в каком-нибудь письменном произведении, а уже в тесной связи с историей Парцифаля и всем Артуровским циклом сказаний, и оттого нельзя ясно различить, какое влияние эта связь имела на первоначальную форму и насколько эта последняя выиграла или потеряла от этой связи. Сан-Марте ограничивается замечанием, совершенно справедливым[62], что легенда о Граале, или, может быть, точнее выражаясь, «идея о Граале» была первоначально отдельна от истории Парцифаля и прочих артуровских витязей.
Немного далее Сан-Марте касается некоторых элементов сказания о Граале, в каком оно является у немецких поэтов.
Мурландская чаша из Стаффордшира, Британия, II в.
Сан-Марте готов отметить как восточный элемент проглядывающую в легенде о Граале сагу о земном рае, в которой замечает, однако: «…такого рода представления распространены в человечестве глубоко и одинаково во всех поясах». Вот потому-то, думаем, и нечего толковать в этом случае о востоке. Сан-Марте продолжает: возможно также, что пресловутый черный камень в юго-восточном углу Каабы в Мекке стоит в темном отношении к нашему св. Граалю. Сан-Марте имеет тут в виду Грааль Вольфрама фон Эшенбаха. Немецкий ученый останавливает свое внимание на этом камне, который иные называют даже «правой рукою Бога на земле», о котором передают, что это один из драгоценных камней рая, упавший на землю вместе с Адамом. Сан-Марте находит в истории и представлениях этого камня несколько черт, сближающих его с историей представления Грааля. Затем он говорит, что в нашу caгy мог войти староегипетский Гермесов кубок, кубок Джамшида, Геркулеса и Вакха мистерий. Письмо Ферд. Вольфа, о котором мы скажем в свое время, не позволяет, по словам Сан-Марте, говорить об «отдельных мавританских мифологических элементах». Талмудическое и старораввинское творчество также не знает ничего, подобного Граалю. Вместе с тем, заключает Сан-Марте, насколько последовательно – предоставляем судить читателю, получает более подкрепляющий взгляд, что Грааль и храмовничество, как оно изображено у Вольфрама и в младшем Титуреле, составляют творение фантазии, принадлежащее свободному вымыслу и лишенное почвы действительной народной веры, но для которого окраска заимствована с весьма различных сторон. Другими словами: оболочка той «глубокой религиозной мысли», о которой говорит прежде Сан-Марте и которая передавалась, по его мнению, от поколения к поколению и из страны в страну, прежде чем получила содержание, излагавшееся в виде пространной истории священного сосуда, принадлежит вымыслу единичных поэтов, воспользовавшихся материалами, какие представлялись в различных поверьях.
Мы думаем, что нет надобности долго останавливаться на речах Сан-Марте о странствовании «глубокой религиозной мысли» и об отрешенности фантазии поэтов от почвы народной веры в творчестве легендарной оболочки Грааля. Первое положение, справедливое, не в том, как мы надеемся показать далее, смысле, в каком ставит его Сан-Марте, ничем не доказывается у него[63], а второе не мирится с указанными выше фактами, приведенными самим Сан-Марте, и с отголосками немецких мифов в «Парцифале» Вольфрама.
Мы коснемся одной подробности мнения Сан-Марте.
Он сводит к постепенному развитию и долгой выработке замысла истории Грааля, самая же история Грааля явилась не сразу, а как бы в конце развития.
В этом случае Сан-Марте идет вслед за Роша, который также принимает отдельное существование вначале «высокой» идеи, стремившейся воплотиться в саге.
Мы позволим себе спросить у почтеннейших авторов, на каких фактах они обосновали все это мистическое построение. Сан-Марте сам замечает, что «трудно найти первые следы образования саги о Граале и его культа и дать твердую и заверенную подкладку первоначальной истории развития
