Кузница Победы - И. М. Данишевский

Носакове. И люди, не считаясь ни с чем, штурмовали, авралили, с боями отвоевывали каждый метр непроходимой тайги, буреломов, топей.

Место, о котором идет речь, отстоит по прямой на север от Котласа на сотни километров. Заморозки начинаются в августе. В октябре уже свирепствуют морозы. Строители же взяли обязательство: 7 ноября 1941 г. дать первый газ первой очереди газовых заводов. И они сдержали слово.

Началась работа газопровода и заводов. Началась нелегко. Впрочем, другого никто и не ждал. Север с первых шагов работы газопровода сказал свое слово. По мере того как крепчали морозы, учащались аварии. А в декабре столбик термометра упал до минус 52. Часто возникала угроза утечки газа. Дело в том, что вода, увлекаемая газом из скважины, собиралась в нижних точках [388] трубопровода и замерзала. Образовывались ледяные пробки. И даже позднее, когда на подвесном газопроводе были установлены компенсирующие устройства, резкие перепады температур выводили эти устройства из строя. Они не успевали реагировать на резкие температурные скачки. В результате газопровод рвался по сварному шву и обвязке технологических установок на скважинах.

В новогоднюю ночь морозы преподнесли нам "особый подарок": вышла из строя одна из самых крупнодебитных скважин. Это грозило полной остановкой сажевых заводов. Чтобы предотвратить беду, в тайгу вышла бригада аварийщиков. Возглавлял ее автор этих строк. Задание – любыми способами предотвратить остановку заводов. Нашу исключительно дефицитную продукцию ждали шинники Ярославля и другие предприятия, работавшие на оборону. Этим все сказано.

Двое суток продолжалось единоборство. При этом исключительное мастерство и находчивость проявил газосварщик Н. Калашников. И до этого случая мы любовались его работой. Говорят, шов мастера – его марка. Швы Калашникова нигде и никогда не роняли его доброго имени – будь то сварка стыков газопровода или сложной конфигурации технологической аппаратуры. И здесь ни один шов, рвавшийся в результате аварии, не был калашниковским. Впрочем, в тот момент об этом не думалось. Нужно было в кратчайший срок предотвратить угрозу остановки сажевых заводов. А для этого, помимо всего прочего, аварийной бригаде, и в первую очередь Калашникову, надо было обладать и немалым запасом мужества. И у него его хватило. Ведь работа велась, как говорят газовики, на грани взрыва.

Возникла казавшаяся непреодолимой трудность. Нужно было удалить газ из аппаратуры. Только тогда можно вести сварку. Для этого нужно было в тайгу доставить мощный компрессор. Ни времени, ни средств для этого нет. Пришлось избрать другой, правда опасный, путь: несколько снизить давление и приступить к сварке. Конечно, такое нарушение правил техники безопасности мыслимо только в особых условиях, продиктованных войной. И на это пришлось пойти.

Но вот обнаружились места разрыва шва. Калашников мастерски сдул пламенем старый шов и начал варить. Минуты казались вечностью. В одном месте что-то хлопнуло. У сварщика не дрогнул на лице ни один мускул… [389] На исходе второго дня авария газопровода была ликвидирована. Но она была не последней в эту первую военную зиму. И тем не менее сажевые заводы работали бесперебойно.

В дальнейшем полная бесперебойность работы газопровода стала возможной благодаря исследованиям инженера А. В. Булгакова. Этот талантливый организатор и руководитель строительства первого в нашей стране нефтепровода Баку – Батуми внес свой вклад и в создание первого подвесного газопровода с самокомпенсацией на Севере. За разработку и осуществление впервые в мировой практике такого газопровода на Ухте руководство комбината и газопромысла было удостоено Государственной премии.

А Ухта, отвечая на призывы Родины, продолжала набирать темпы. Все дальше в тайгу уходили разведчики. За ними шли буровики, монтажники, строители, дорожники. Летом 1943 г. в невиданно короткие сроки была смонтирована буровая " 1 в Войвоже. Вскоре разведчики открыли и другое газовое и нефтяное месторождение – Нибельское. Там же было разведано месторождение рудного асфальтита, организована его добыча. Предприятия электропромышленности начали получать сырье для производства изоляционных лаков.

Ни на один час энтузиасты Ухты не довольствовались достигнутым. Творческое волнение было характерно для всего коллектива строителей Ухты, работавшего по-фронтовому.

Среди множества больших и малых разработок, изобретений, усовершенствований, которые даже невозможно перечислить, хочу назвать два. После упорных поисков на опытной полузаводской установке инженер Богословский получил новый тип газовой сажи – термический, дающий более высокий процент выхода продукции. В те же военные годы инженер Белоконь разработал технологию изготовления сажи, необходимой для окраски кузовов автомобилей…

За свой труд в Великую Отечественную войну нефтяники и газовики Ухты удостоены правительственных наград. Но самой высокой наградой для каждого из нас является сознание своей сопричастности к борьбе народа за свободу и независимость нашей социалистической Родины, за окончательную победу над врагом. [390]

А. И. Жаринов.

Сквозь огонь

ЖАРИНОВ Александр Иванович. Родился в 1914 г. Член КПСС с 1939 г. Во время войны машинист паровоза депо Москва-Сортировочная. Сейчас дежурный по депо.

Первый вражеский самолет я увидел над составом, который вел к Москве. Это было вскоре после начала июльских бомбежек. Не скажу, что испугался; страх пересилили тревога и любопытство: как это все происходит? А внутри похолодело, но это уже от прерывистых, похожих на длинные стоны паровозных гудков, хотя я же эти гудки и давал, предупреждая людей в эшелоне о налете вражеских самолетов.

Самолет тяжело пронесся вдоль теплушек от хвоста к паровозу. Над нами был "юнкерс". Так светло и солнечно было в этот летний полдень, а он летел так низко, что видны были не только большие черные кресты, но и заклепки на широко распластанных дюралевых крыльях.

В грохоте мчащегося поезда мы не услышали ни рева налетавшего на нас бомбардировщика, ни воя посыпавшихся с него бомб. Они рванули одна за другой меньше чем в полусотне метров от полотна. Тугие взрывные волны раз за разом ударили в уши.

Я решил не останавливать состав. Фашист промазал, разозлен этим, станет нервничать, и, пока будет разворачиваться, мы, сколько сможем, приблизимся к мощной противовоздушной обороне, опоясывающей Москву.

"Юнкерс" почему-то за нами не погнался – улетел восвояси. Добравшись до Москвы, я доложил начальнику [391] депо Каткову о бомбежке, и Василий Романович сказал, что в этом первом своем боевом испытании я действовал правильно: "тащил" вражеских летчиков под огонь зениток. Ведь даже в начальный период войны "юнкерсы" опасались долго задерживаться в наших тылах над объектами бомбежек. Пилоты не чувствовали себя уверенно в московском небе. Они волновались и потому старались поскорей разгрузиться от бомб и убраться прочь. Штурмовать эшелоны отваживались в основном легкие скоростные "мессершмитты".

В своем депо Москва-Сортировочная мы вшестером – паровозная и поездная